Сокровенный смысл жизни. Том 2

Это просто стволы деревьев, вырванные с корнем, с обломанными ветками; их бросает из стороны в сторону, и они едва сопротивляются течению силой лишь собственного веса! Темная масса ползет, издавая скрипы и стоны при своем движении – бесконечном, но… таком усталом! Днем солнце освещает черную гниль их коры, а ночью это хаотическое скопление теней всегда движется в горизонтальной плоскости, и только изредка какое-нибудь бревно поднимется своим концом к далеким звездам.

Поток бревен!

Их все больше, они сталкиваются друг с другом, ломаются, разбиваются… Поток бревен! Сколько раз я размышлял об этом!

Но год за годом я постигал почти забытые способы преображения и оздоровления древесины – той древесины, из которой сотворены все мы. Быстрые удары киркой по поверхности, а затем горячие угли, раздуваемые вновь и вновь. Этот труд, хотя и вдохновляемый великими Учителями человечества, бесконечно долог и всегда сопряжен со страданиями. Ведь нужно добраться до самой глубины, туда, где трусость и эгоизм сплетают свои замысловатые корни и где тебе вдруг почудится, что ты и в самом деле бревно и что ты разрушаешь сам себя. Однако, неутомимый труженик, побуждаемый своей высшей волей, превозмогая все стенания полуистлевшей материи, ты продолжаешь свое дело.

И мало-помалу неотесанное бревно превращается в лодку. Вырисовывается заостренный нос и округлая корма. А то, что прежде было выбоиной, раной, стало чистым и красивым убежищем для Души-путешественницы.

Из остатков мастерятся руль и упругие весла, с помощью которых можно будет направлять движение. И с бесконечным терпением шлифуются борта, до тех пор пока они не станут легкими и прочными.

И вот мы создали лодку!

Нагромождение бревен взирает на нее со смесью испуга и неприязни, она кажется им пустой, утлой, никчемной, смешной, опасной, ненужной. И все потому, что это не бревно… Это лодка! И как бы мало это ни было, она может плыть против течения. А это уже непростительно! Она не подчиняется моде и не принимает цвет тины, через которую плывет? У нее свой собственный облик, и она скользит над грязью, едва касаясь ее? Это невообразимо!

А ее странные пассажиры?

Они говорят, будто все мы не одинаковы и что если бы это было так, то мы все разом могли бы заблуждаться без всякой надежды на помощь друг друга. Они говорят, что тождества в Природе не существует, что оно невозможно, да и нежелательно. Что здоровые различия украшают целое, избавляя от скуки и стадного инстинкта. И что все столь разные религии суть лишь приспособленные к месту и времени толкования одного Послания, и потому ни одна из религий не лучше и не хуже другой, ведь помимо этого краткого Послания все прочее в них привнесено людьми, их невежеством и алчностью. И все они тысячелетиями копируют друг друга.

Еще они утверждают, что в Бога не верят, а знают о Его Присутствии, которое очевидно – достаточно лишь познавать пути и следовать по ним. Они утверждают, что Душа бессмертна и нетленна, и не нужно смешивать ее с теми масками и обличьями, которые она периодически принимает. А если существует прощение, то только по ту сторону искупления, согласно закону причин и последствий, и это незыблемый закон Природы: тот, кто посеял зерно, рано или поздно зерно же и соберет, а тот, кто посеял плевелы, дождется только плевел.

Не существует чуда как такового, а есть лишь уровни познания. Все проявленное вторично. Вавилонский жрец, который удивлял верующих маленькими искусственными молниями, перелетавшими у него с ладони на ладонь, сегодня был бы просто электриком. А святой Патрик – химиком, которому известно, что произойдет, если лить воду на белый фосфор или негашеную известь.

Плывущие в лодке не нуждаются в заученно повторяемой лжи. Они ищут и, шаг за шагом, находят истину. Они налегают на весла и различают то, чего не видят остальные, – ведь они гребут против течения. Они поднимаются к верховьям рек, к чистым и незамутненным истокам. Их Душа полна энтузиазма и открыта для радости и красоты.

Им претит шумная какофония, но нравятся прекрасные мелодии Штрауса, исполненные света и тени произведения Вагнера, задушевные сонаты Моцарта. Они не притворяются, что видят нечто за мешаниной глаз, носов и хвостов на модернистских полотнах, но предпочитают пройти по снегу вслед за Гойей, взглянуть на серое небо Веласкеса, поразиться чистым слезам Эль Греко или заблудиться в фантастических улицах Помпеи.

Они считают, что наркотики не могут принести ничего хорошего, а только творят зло, ибо те, кто злоупотребляет ими, превращаются в опустившихся животных, убивающих и крадущих, лишь бы вновь получить дозу. Не видят они ничего хорошего и там, где пьяные вопли сопровождаются вульгарной отрыжкой.

Но они очень верят в гармоничный и жизненный порядок, превосходящий слепой механизм программ, составленных кем бы то ни было. Они верят в свободу, существующую в той мере, в какой есть люди, которые ценят и уважают других. Они верят в волю, доброту и справедливость и в то, что мир без этих добродетелей – лишь ком глины, которому нужно придать гармоничную форму, преодолев сопротивление грубой материи. Они верят в новый и лучший мир… но для того, чтобы он показался на нашем горизонте, нужно иметь много новых и лучших гребцов. Те, кто утонул в реке жизни, в собственных слабостях и жалобах, оказался необратимо втянут в свое физическое, психическое и интеллектуальное разрушение.

Они верят в науку на службе Человеку, животному, растению и, прежде всего, Планете в глобальном понимании, потому что это наш космический дом, а мы разоряем и расшатываем его. Они верят, что устаревшие и бесполезные структуры должны в ходе естественного обновления жизни уступить место другим, молодым и сильным, без комплексов и ограниченности, уже пахнущих гнилью. Ибо старое умирает, и лишь реанимирующая сила власти и денег заставляет его двигать своими членами, становиться чудовищной пародией на жизнь.

И кроме того – экипаж лодки верит в самих себя и в лодку, сделанную ими.

Когда они плывут вверх по реке жизни, то многие из тех, чье сердце молодо, а разум пробужден, принимаются за работу, превращая бревна в корабли, чтобы познать чудесное духовное приключение – плыть против течения.

X. А. Ливрага Герой сегодня и всегда Лекция

Мне навсегда запомнился случай, как, выступая перед аудиторией, я пытался объяснить подвиг царя Леонида: сражаясь с персами, он выиграл два дня, и это позволило вывезти из Афин собрание книг и произведений искусства, чтобы они не погибли. Один журналист отчитал меня: «Но вы же знаете, что жизнь гораздо дороже, чем какая-то книга, дороже чего бы то ни было!» Тогда я спросил его, как бы в шутку: «А был бы жив сегодня Леонид, если бы не остался тогда в Фермопилах сражаться с персами?» Такое, естественно, не приходило ему в голову. «Нет, конечно», – ответил он. «Вот видите, – ответил я, – мы все приходим, чтобы умереть. Вопрос лишь в том, чтобы выбрать, каким образом жить или, в худшем случае, как умереть». Этот вопрос во многом сродни тому выбору, который был предложен матери Ахилла: какой бы жизни она хотела для своего сына – долгой, но заурядной или же короткой и славной? И она выбрала для него короткую, но славную жизнь.

Во все времена герои занимали особое место. В индоевропейской мифологии героев даже считали сверхлюдьми, потомками богов и людей. Вспомним Энея, которого называют сыном Афродиты и Анхиза. От земного человека и бессмертной богини родился герой, который сражался в Трое (это происходило примерно в XII веке до н. э.), а потом, согласно рассказу Вергилия, долго странствовал, пока не достиг тех мест, которые мы называем протокультурой Альба Лонга. Все эти утверждения Вергилия считались просто литературным вымыслом, но сейчас благодаря археологическим исследованиям стало известно, что Эней должен был существовать на самом деле. Возможно, нам трудно представить себе, что он был героем, но, когда мы видим все, что он сделал, нас охватывает особый духовный и психологический трепет, и мы понимаем, что некоторые люди приходят в мир с такими способностями, которые выводят их из круга обычных людей. Четырехлетний Моцарт садился играть на фортепиано, инструмент накрывали простыней, и сквозь нее он исполнял несколько сонат. Способен ли на такое обычный ребенок? Однажды Августу сказали: «Господин, эта часть стены осталась пустой, и мы не знаем, как ее заполнить». Он поднял с пола пальмовый лист, обмакнул его в тушь и ударил им по стене. В результате получилось то, что мы называем ионической, или коринфской, волной, – орнамент, столь высоко ценимый в эстетике классического искусства. Можем ли мы тоже участвовать в героических деяниях, можем ли обрести способность совершать чудеса, делать то, что выходит за рамки обыденного?