Сокровенный смысл жизни. Том 2

Техника исполнения должна рассматриваться в искусстве как средство выражения смысла – философского, религиозного или нравственного. Рисовать надо не потому, что этого хочется, а потому, что в этом есть духовная потребность. Нужно рисовать то, что несет в себе послание, которое может быть понято. Ведь сегодня часто встречаются произведения изобразительного искусства, которые могут быть поняты лишь малой группой посвященных либо просто вызвать споры и породить ряд мнений. Но в таком случае нам не нужно было бы искусство, так как простое созерцание природы может вдохновить человека на более красивые поступки, чем эти произведения псевдоискусства.

Вопрос: Профессор Ливрага, имеет ли «Новый Акрополь» новый конкретный подход в области педагогики, который дал бы возможность осуществления своего идеала?

Х.А.Л.: Да, конечно. Мы считаем важным воспитание людей, а не перемену общественной системы. Бесполезно изменять политические, социальные или экономические структуры, пока люди еще не воспитаны.

Нам нужно новое воспитание, которое строится на морали, а не только на интеллекте. В воспитании мы предлагаем брать за основу – как путеводную звезду, как направляющее начало – пример великих личностей мировой истории. При этом мы не поддерживаем тех, кто создает культ насилия.

В некоторых странах я встречал педагогический подход, который превозносит революции и революционеров – тех, кто провел всю свою жизнь в активной, агрессивной борьбе. Но если постоянно поддерживать среди молодежи культ насилия, культ преступника, который на экране телевизора выглядит романтичным и даже симпатичным, если сделать нормой похищение детей и женщин, нарушение правовых и этических принципов, то мы никогда не построим мир, который был бы лучше, а снова вернемся к «законам джунглей», когда каждый должен иметь оружие, чтобы защищаться. Это ведет нас к новому средневековью, и над подобной перспективой следовало бы задуматься.

Вопрос: Профессор Ливрага, все, что вы рассказали, в высшей степени интересно. Но я хотел бы спросить: связан ли «Новый Акрополь» с каким-либо политическим или религиозным направлением?

Х.А.Л.: Нет. Мы ничего не требуем от наших членов, но облегчаем им приближение к естественному мистическому сознанию, которое присуще человеку. Я думаю, что существенное различие между человеком и животным состоит не в том, что человек не имеет хвоста или что он умеет думать. Мы знаем, что дельфины тоже в каком-то смысле думают, могут говорить друг с другом и выражать себя. По сути, человека от животного отличают мистика и вера во что-то высшее. Но вера во что-то высшее не обязательно связана с той или иной религией. Мы считаем, что все религии являются действенными формами восхождения к мистической реальности, к Истине. Для одних христианская религия больше подходит, чем буддизм, для других буддизм больше подходит, чем брахманизм, для третьих иудаизм больше подходит, чем ислам. Это только примеры, я не хочу этим сказать, что одна религия лучше, чем другая. Скорее, я имею в виду, что для разных людей существуют разные пути, и, может быть, кому-то больше нравится не одна религия, а комбинация из всех религий. Для них будет полезным наше сравнительное изучение религий; оно служит тому, чтобы каждый мог лучше познакомиться с разными формами религий; и единственное, чего мы добиваемся, – это пробуждение мистических корней.

Что касается политики, не нужно быть великим философом (я ведь и сам очень маленький философ), чтобы понять, что ни одна из политических форм последних лет не принесла ничего хорошего. Мы видим, что многие народы живут в нищете, что растет неграмотность, что полтора миллиарда людей в разных странах голодает, причем это могут быть страны капиталистические, коммунистические или страны третьего мира… Одним словом, все терпит крах.

Я думаю, нам следует начать сначала и попытаться создать политику, которая базируется не на мнении или инстинкте, а на науке, здравом смысле и великодушии.

Платон в своем «Государстве» давно предложил форму, которая, возможно, могла бы быть полезной и в наше время.

Вопрос: Могли бы вы объяснить нам, во-первых, какова политическая форма, предложенная Платоном, и, во-вторых, существовала ли в истории форма правления, которая приблизилась к ней?

Х.А.Л.: То, что предлагает Платон, не является ни новым, ни старым, оно принадлежит всем временам. Если вы позволите, я приведу пример, чтобы это стало понятным: само собой разумеется, что нужно быть врачом, чтобы стать директором больницы, – нужно изучить медицину, а предварительно закончить среднюю и высшую школу. Если говорить еще конкретнее, чтобы стать директором больницы, нужно получить диплом, а чтобы стать президентом Республики Аргентина, достаточно достичь возраста 33 лет, состоять в браке, быть католиком, уметь читать и писать; но никто не требует подтверждения основных профессиональных способностей, как бывает при получении любого поста – например, должности в банке.

Таким образом, мы нуждаемся в университете политических наук, лучшие выпускники которого были бы наиболее способны к руководству народами. Недопустимо импровизировать при выборе президента – того, кто должен управлять народом, – так же как нельзя импровизировать при назначении кого-либо врачом или юристом. Это и предложил Платон, говоря о философской аристократии: наиболее способные личности проходили бы через систему отбора или, как мы говорим сегодня, через экологическую систему. Тогда мы пришли бы к определенному кругу людей, которые были бы уполномочены управлять государством. Это была бы монархическо-аристократическая форма, если нужно как-то назвать ее. Однако она не является наследственной, но основывается на способностях личности проводить в жизнь то высокое искусство, каким является политика. А как утверждал сам Аристотель, это важнейшая и труднейшая из всех наук.

На занятии в скульптурной мастерской «Нового Акрополя» Москвы

Вопрос: Возвратимся ко второй части вопроса: был ли в истории какой-то народ, который имел систему правления, близкую к предлагавшейся Платоном?

Х.А.Л.: Это трудно установить, ведь мы знаем лишь последний день истории человечества, да и его знаем плохо. Нам известны народы, которые достигли определенной политической стабильности, как, например, египтяне, государство которых просуществовало тысячи лет. Я понимаю, что некоторые из слушателей могут сказать: «Но в Египте все же было рабство!» Я убежден в том, что если бы сегодня мы лишились машин, то, наверное, тоже было бы рабство. Но тогда это были не те рабы, принуждаемые к работе палками, которых мы знаем из кинофильмов, – нет, это романтическая версия рабства XIX столетия. Сегодня мы знаем, что великие архитектурные творения египтян были воздвигнуты не рабами. Я думаю, что скорее они были построены благодаря глубокой религиозной вере – как и великие кафедральные соборы. Так что вопрос рабства относителен. Существовала, например, Римская империя, которая при всех ее ошибках и импровизациях все-таки смогла пронести дальше греческую культуру. Если бы не было «моста» Римской империи, то до нас не дошли бы культурные ценности античности. Было много хорошего и на Востоке, но об этом сейчас нет возможности говорить.

Вопрос: Господин профессор, Платон предложил аристократию как форму правления. Какие изменения, по вашему мнению, произошли с течением истории в понимании значения слова «аристократия»?

Х.А.Л.: Невозможно вспомнить все имеющиеся интерпретации. Очевидно, что сегодня распространенные социально-экономические доктрины путают аристократию с олигархией. «Аристократия» значит «правление лучших», в то время как сегодня под аристократией понимают просто очень богатых людей, определенным образом одевающихся или имеющих особый стиль общения с людьми. Но это не та аристократия. Мы имеем в виду аристократию духовную. Духовная аристократия нашего времени тоже хорошо одета, ее облачение – моральные принципы, красота и благородство. И это позволяет всем нам жить в лучшем, более чистом мире. Это и есть аристократия. Но мы не отождествляем аристократию с бюрократическими системами, в которых правят деньги.

Вопрос: Вернемся к «Новому Акрополю». На какие средства он существует? Я предполагаю, что довольно трудно в нашем мире, и особенно в нашей стране, поддерживать жизнь такой организации, как «Новый Акрополь».

Х.А.Л.: «Новый Акрополь» не ориентирован на прибыль и опирается прежде всего на добровольную поддержку людей. Это значительно снижает расходы на его содержание. Наши затраты сводятся к минимуму и ограничиваются самым необходимым, как, например, аренда или покупка помещения, печатных материалов, пополнение библиотеки и т. д. Наши преподаватели работают безвозмездно, и все, кто сотрудничает с нами в этой работе, зарабатывают на жизнь в другом месте, чтобы не обременять «Новый Акрополь». Таким образом, расходы на содержание такой большой организации, как наша, меньше, чем может казаться извне. Эти средства складываются в основном из добровольных пожертвований учеников и всех тех, кто поддерживает акропольский идеал. Это не всегда деньги, часто речь идет о подарках, таких, как, например, диапроекторы, печатные машинки, столы и т. д. Это ведь не бизнес.

Вопрос: Господин профессор, что такое свобода?

Х.А.Л.: По-моему, свобода – это средство, а не цель. Свобода может быть хорошей или плохой, в зависимости от того, как ею пользоваться. Свобода – как нож. Нож в руке преступника – это плохо, нож в руке хирурга – это то, что может спасти жизнь больного. Свобода в руках мудрых людей будет служить на благо народа, а в руках невежественных людей, в руках людей, которые всецело находятся во власти своих страстей и эгоистических амбиций, свобода будет средством для оправдания грабежей, убийства или угнетения слабых.