Сокровища чистого разума

– И были вынуждены придумать машину.

– В каком-то смысле.

– Вы ведь Гатов, не так ли?

И в этот момент Павел вздрогнул вторично. Не удержался. Понял, что сдал себя с потрохами, и молниеносно перестроил разговор:

– Как вы узнали? – Глупо скрывать то, что невозможно скрыть.

– Я провинциал, но не дурак, – спокойно ответил Жо, глядя на учёного серыми, совсем не холодными и очень живыми глазами. – И когда-то интересовался наукой.

– Читали обо мне?

– Читал ваши статьи. Видел фото в журналах. – Майор улыбнулся: – Не волнуйтесь, Павел, даю слово, что ни вам, ни вашим друзьям, ни вашим планам ничего не угрожает. Я не стану вам мешать, а если понадобится – с удовольствием помогу.

Палач подтащил к петле вторую жертву, одеккиты мало-помалу впадали в экстаз: кричали, рычали, хлопали, хохотали и жадно, жадно-жадно-жадно, во все выпученные глаза смотрели на смерть.

– Почему? – Брови Павла сошлись на переносице. – Почему вы помогаете, хотя за мою голову предложена огромная награда.

– Я не хочу брать деньги за вашу светлую голову. – Жо широко улыбнулся и впервые с начала разговора допил кружку пива. Вытер губы и осведомился: – Вам странно?

– Да.

– Вы не понимаете причину моего поступка.

– Да.

– Вы вздрогнули.

– Когда? – растерялся Гатов.

– Вы – оружейник, вы придумали массу орудий смерти, но вздрогнули во время казни, – объяснил майор, с усмешкой глядя на учёного. – Если бы вы остались спокойны или, не дай Игвар, улыбнулись, я приказал бы вас арестовать. И продал бы Клячику. Но вы вздрогнули, Павел. Вы – оружейник, но вы – человек, вам не нравится то, что вы делаете.

– Я ненавижу некоторые свои изобретения, – твёрдо произнёс Гатов.

И, судя по выражению глаз майора, он сказал то, что комендант хотел услышать.

– Мы взрослые люди и потому не всегда делаем то, что хотим. Просто иногда нет выхода…

– Иногда приходится работать по шею в дерьме и делать то, что ненавидишь. – Жо с презрением оглядел беснующихся вокруг одеккитов. – Одно время в Мритии довольно часто менялись губернаторы и короли, однажды она вообще стала центром «империи Северная Менсала», правда ненадолго… И всякий раз мои нынешние подопечные с воодушевлением встречали новую силу и яростно уничтожали всех, кто служил предыдущим властям. Я их ненавижу.

– Почему же вы здесь?

– Не будьте наивным, Павел, именно поэтому я здесь. – Звать официанта не имело смысла – он яростно визжал, наблюдая за смертью третьей жертвы, поэтому Жо лишь погонял по столу пустую кружку и на том успокоился. – Его превосходительство знает, что я не без колебаний казню любое количество одеккитов, стоит им лишь на секунду задуматься о бунте.

– Они не задумаются, – тихо произнёс Гатов. – Бунтуют сильные, а они – жестокие.

* * *

«Я не могу объяснить, как Павлу удаётся находить общий язык с самыми разными людьми. Олли, возможно, что-то в этом феномене понимает, а я теряюсь. Признаюсь, я не очень хорошо умею заводить знакомства, поэтому, наверное, невероятная лёгкость Гатова кажется мне разновидностью колдовства. Или же можно поверить в существование «ауры гениальности», «тончайшей эфирной эманации необыкновенности», о которой талдычат салонные медиумы… Кстати, эта теория, в отличие от всех остальных, способна хоть как-то объяснить происходящее. И я не шучу. Я просто не могу поверить, что беспощадный и развращённый властью менсалийский наместник, человек, видевший столько зла, сколько все писатели Герметикона не придумали за все Эпохи, называет нас своими гостями, пьёт и разговаривает с Гатовым ночь напролёт – мы с Каронимо были вынуждены отправиться спать, – а утром лично сопровождает нас к бронекорде. И не только для того, чтобы пострелять из «Гаттаса» и проститься.

Когда «пулемётный пикник» завершился, мишени оказались разнесёнными в клочья, а сопровождавшие майора военные спустились на землю, он вдруг замер, стоя посреди кузова, и осведомился:

«Насколько я понимаю, вы едете к форту Карузо?»

Мы с Бааламестре дружно поперхнулись, а вот Павел, успевший привыкнуть к проницательности Жо, ответил спокойно:

«Да».

«Договорились с надёжным контрабандистом?»

«Всё так».

«Надеюсь, не собирались ехать через Мритию?»

«Была такая мысль».

«Оставьте её, – уверенно произнёс майор, с усмешкой оглядывая ящики с бомбами. – Вениамин свои земли контролирует очень плотно, и вас заберут на первом же посту. Если хотите подобраться к Карузо, то продолжайте двигаться на северо-восток, пройдите Сочность, углубитесь в Камнегрядку не меньше, чем на десять лиг, и только тогда берите к югу».

«Почему мы не можем пойти по Сочности?»

Это был второй маршрут, который мы рассматривали.

«В Сочности любят прятаться «свободные сотни», можно наткнуться и серьёзно пострадать, – ответил Жо. – Я не сомневаюсь, что вы прорвётесь, но лучше не рисковать».

«Спасибо за совет».

«Я не закончил. – Майор помолчал, словно в последний раз обдумывая, стоит ли делиться информацией, однако продолжил: – Неделю назад разведчики доложили о странной активности у форта Карузо. Там были замечены импакто, доминатор, два рундера, а также большое число штатских рабочих, которые монтировали на рундеры устройства непонятного назначения».

В первый момент я решил, что наша затея провалилась, что подлый мритский губернатор устроил в точке перехода военную базу, и теперь нам не выбраться с проклятой Менсалы, но… но спокойный голос Павла вернул меня в реальность:

«Военные не любят рундеры. Там не база, там готовится какой-то эксперимент…»

«Какой же ты умный, – вздохнул Жо. Видимо, ночью они перешли на «ты». – В качестве премии за сообразительность сообщаю, что свояком Вениамина Мритского является талантливый инженер с Луегары…»

«Холь?»

«Ага».

«Значит, в форте Карузо готовится нечто действительно интересное», – задумчиво выдал Павел.

«Скорее всего».

Пару мгновений они смотрели друг другу в глаза, после чего Гатов протянул майору руку:

«Спасибо».

«Не за что», – произнёс тот, отвечая на рукопожатие.

«Я серьёзно».

«Я поступил, как нормальный человек».

«Мы оба знаем, что для Менсалы это большая редкость».

«Чем чаще мы станем так поступать, тем быстрее это станет обыденностью».

Жо хлопнул Гатова по плечу и направился к лесенке, к своим солдатам, к своему положению военного наместника, раз в месяц устраивающего массовые казни для психованного населения, к своей жизни.

Почему он нам помог?