Сокровища любви

Айрин стало стыдно, что она плохо думала о нем. Пока она приводила себя в порядок и поправляла волосы, Дерек достал из кармана свой подарок. Он развернул оберточную бумагу, и Айрин ахнула, увидев перед собой кулон, выполненный по всем канонам и во всем блеске ар-нуво. Такую вещь невозможно было представить среди традиционных украшений, выставленных в магазине Линдсея на Олд-Бонд-стрит. Кулон был сделан в виде головы нимфы — с зелеными глазами из тончайших вкраплений эмали, с огненными волосами из переплетений медной нити — и подвешен на изящную серебряную цепочку. Сходство с Айрин было очевидно. Это был комплимент из комплиментов, подарок на всю жизнь. «Сколько в нем любви», — радостно подумала Айрин.

— Какая красивая вещь! Это самый прекрасный подарок в моей жизни!

— Позволь, я надену его на тебя.

Айрин наклонила голову, приподняв сзади волосы, чтобы ему легче было надеть на ее шею цепочку. Она чувствовала на себе его прикосновения, испытывая приятную дрожь. Обняв ее за талию, Дерек повернул се лицом к себе и поцеловал.

— Я обязательно найду укромное местечко, где мы можем встречаться. Я бы пригласил тебя к себе, но хозяйка, у которой я снимаю комнату, — сущая мегера. Она запретила мне водить туда женщин.

Айрин не удивилась. Во всех приличных доходных домах существовал такой порядок. Когда он нежно поцеловал ее в губы, она, волнуясь, уже представляла, как они увидятся наедине, где им никто не помешает.

Через два дня София покинула Англию в сопровождении русской служанки и миссис Баридж, которую рекомендовал доктор Харрис. В Ла-Манше был шторм, но в шикарном купе экспресса Кале — Медитерран с плюшевыми сиденьями, шелковыми кисточками на подушках и расшитыми простынями София сразу же почувствовала себя лучше. Ницца встретила ее цветущими абрикосовыми, персиковыми и миндальными деревьями. В залитой ослепительными лучами южного солнца гавани на темно-зеленой морской глади покачивались белоснежные яхты. Эдмунд решил, что для продолжительного и спокойного отдыха супруге лучше снять виллу, а не номер в гостинице. Обычно в Ницце в разгар сезона было почти невозможно за короткое время снять приличное жилье, но один дипломат, соотечественник Софии из российского посольства в Лондоне, любезно предоставил ей свою частную виллу на неограниченный срок.

Едва переступив порог дома, София сразу ощутила покой. Утопающая в тени деревьев, обставленная мебелью в русском стиле, вилла находилась в довольно уединенном месте. Слуги были русские, и это создавало на вилле атмосферу родного дома. В детстве София уже бывала на Ривьере со своими родителями: знать обычно выезжала на зимние месяцы из холодной России в теплую Францию. Тогда София была еще маленькой девочкой, но хорошо запомнила Ниццу. На первое время она решила не покидать территорию виллы и приготовилась наслаждаться отдыхом в одиночестве. Взяв с собой кучу книг, чтобы не скучать во время отдыха, она, к своему приятному удивлению, обнаружила в доме богатейшую библиотеку.

Дни летели незаметно. София заметно поправлялась в целебном климате Ривьеры. Нервы ее успокоились, ей не надо было ни о чем заботиться, принимать решения, выяснять отношения с Эдмундом, терпеть его капризы. Она по обязанности регулярно писала мужу в Лондон, докладывая о состоянии здоровья, о своих занятиях, просила не беспокоиться о ней. Падчерице она посылала открытки с видами Ривьеры, которые миссис Баридж покупала ей на почте курортного городка, но больше не писала никому, безвылазно находясь на вилле. Даже буйное цветение южной растительности не соблазняло ее выйти в город. Она предпочитала на расстоянии наблюдать за жизнью знаменитого курорта.

Прошло три недели, и София заставила себя нарушить уединение. Она решила воспользоваться фиакром своего отсутствующего благодетеля, хозяина виллы, и совершить прогулку в карете. Вначале она неуверенно посматривала по сторонам, глядя на окружающие дома, окрашенные в приятные пастельные тона, с яркими окнами, помпезные дорогие отели в стиле барокко, на узкие улочки и широкие бульвары, на кафе, скрытые под полосатыми навесами, на золотые кусты мимозы, на лениво прохаживавшихся шикарно одетых курортников, над которыми кружилось конфетти пестрых зонтиков. Казалось, вся публика высыпала на набережную. Софию охватило радостное, приподнятое настроение, хотя она еще не была готова смешаться с остальной массой фланирующей публики. Она с ужасом представляла тот день, когда ей нужно будет вернуться к привычной жизни с деспотом-супругом.

Будучи разумной женщиной, София думала только о том, чтобы окончательно поправить свое здоровье, которое, по мнению миссис Баридж, было уже вполне удовлетворительным. Ее пребывание в Ницце близилось к концу. Ежедневные прогулки в карете стали неотъемлемой частью ее жизни, и, сидя в фиакре, она узнавала в толпе знакомые лица. Некоторые улыбались и кивали в знак приветствия.

В один прекрасный день София решила окунуться в светскую жизнь Ниццы. Чтобы не выделяться броским нарядом, она надела новый костюм из шелковой тафты, который висел в шкафу нераспакованным. Его изысканный пастельный оттенок, переливающийся всеми цветами радуги, очень шел к ее лицу. Костюм дополнил пояс, облегавший ее стройную талию, а высокий воротник из белого атласа был отделан кружевами, гармонирующими со страусиными перьями на широкополой шляпе.

Она велела кучеру довезти ее до определенного места, где вышла из кареты, слившись с остальной массой. София надеялась, что не встретит здесь никого из знакомых, и, прикрывшись зонтиком — больше от чужих взглядов, чем от яркого солнца, — стала наблюдать за яхтой, медленно подплывавшей к 6epегy. Однако ее появление не осталось незамеченным. Высокий импозантный мужчина, занятый в этот момент беседой с пожилой парой из Англии, с которой случайно столкнулся на набережной Ниццы, мгновенно узнал Софию. Краешком глаза он пристально наблюдал за ней, боясь потерять из виду. Когда ему удалось покинуть своих знакомых, он быстро зашагал в сторону Софии, пока его тень не оказалась в двух шагах от нее.

— Добрый день, миссис Линдсей. Какой приятный сюрприз! Вы в Ницце.

София замерла, услышав голос Грегори Барнетта. Гордо повернув голову, она посмотрела на него, вдруг почувствовав, что уже не так молода. Он был на десять лет моложе ее.

— Мистер Барнетт! — радостно воскликнула она. — Как поживаете? Вы здесь отдыхаете?

— Нет, я здесь по делам, — сказал он, покачав головой, и улыбнулся, изображая притворное сожаление. — Ваш муж, вероятно, тоже занят делами на Ривьере, а вас отпустил прогуляться?

София отвела глаза.

— Эдмунда здесь нет, — спокойно ответила она. — Я отдыхаю одна на чудесной вилле, на которую меня любезно пригласили друзья.

— Это замечательно. Намного лучше, чем снимать номер в большом отеле.

— Да. Я приятно провожу время, наслаждаюсь тишиной сада, который весь в моем распоряжении, много читаю.

— А чем еще занимаетесь? Ходите на скачки? В оперу? Не попытали счастья в казино Монте-Карло?

София улыбнулась, сверкнув взглядом из-под широких полей шляпы.

— Нет, я веду размеренную спокойную жизнь — в полном уединении. После приезда в Ниццу это моя первая прогулка по городу.

— Значит, мне очень повезло, что я встретил вас.

Они еще немного прогулялись по набережной, поговорив о погоде, курортных делах. Беседа была легкой и непринужденной. Затем выпили по чашке чая за столиком кафе — под полосатым тентом в окружении цветочных клумб. Как и при первой встрече, она ощутила волнующую опасность, исходящую от этого человека. София с наслаждением ощущала на себе его восхищенный взгляд, снова почувствовав себя красивой женщиной. Она испытывала состояние радостного опьянения, как будто сбросила мучившие ее оковы и тягостные обязательства. В конце дня стало ясно, что Барнетт не едет в Канн на деловую встречу — ни завтра, ни послезавтра, ни в один из следующих дней