Сокровища женщин Истории любви и творений

– Вот ты и увидишь волшебниц.

Еще несколько минут – и передо мной открылся неведомый мир…

Музыка к «Спящей красавице» написана нашим великим Чайковским. С первых же нот оркестра я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Но когда взвился занавес, открыв раззолоченную залу дворца, я тихонько вскрикнула от радости…

Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс.

– Хотела бы ты так танцевать? – с улыбкой спросила меня мама.

– Нет, не так. Я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает Спящую красавицу. Когда-нибудь и я буду Спящей красавицей и буду танцевать, как она, в этом самом театре.

Мама засмеялась и назвала меня глупенькой, не подозревая, что я нашла свое призвание в жизни».

Не всякая прачка, несмотря на настойчивые просьбы восьмилетней дочери, отправится с нею к директору Императорского театрального училища. Предложили придти, когда девочке исполнится десять, хотя Кшесинскую приняли в восемь лет. Два года только мечты о театральной школе, наконец, приняли! Очевидно, шел какой-то отбор, но там свое дело знали.

«Как я уже говорила, мы были очень бедны, и, быть может, мама решилась на этот шаг, чтобы обеспечить мне кусок хлеба на будущее, когда ее уже не будет со мной и мне придется пробиваться одной».

Отдать дочь в балетную школу решилась «очень религиозная женщина»? И вообще, как «прачка» воспитала Анну Павлову, ведь к десяти годам она уже вполне сформировалась как личность?

«Поступить в Императорскую балетную школу – это все равно, что поступить в монастырь, такая там царит железная дисциплина».

«Каждое воскресенье меня навещала мама, а по праздникам брала меня к себе. Летом мы, как прежде, ездили на дачу – все на ту же, с которой мы и теперь не можем расстаться, и эти воспоминания я пишу на нашем балкончике, который остался мил мне в память детства».

Дача находилась в Лигово по железной дороге в Петергоф; я помню старинные дачи там, ныне их нет, станция Лигово в черте города. Золушка, представшая принцессой, пишет воспоминания «на нашем балкончике, который остался мил мне в память детства».

К 1912 году Анна Павлова, первая из русских балерин обретшая европейскую известность, еще до Русских сезонов Дягилева в Париже, уже пользовалась мировой славой, что продолжала множить, уехав из России в 1913 году. Поселившись в Лондоне, она выступала по всем частям света, даже там, где о балете и не слыхали, но слышали о русской революции. Это была экспансия русской культуры в ее устремленности к звездам.

* * *

Появление Анны Павловой на сцене было замечено еще на выпускном экзамене (февраль 1899 года). Она выступала в балете «Мнимые дриады» и танцевала вариацию из «Весталки», поставленных П. Гердтом и М. Петипа.

«В этот именно вечер впервые появилась перед публикой воспитанница Павлова, и в этот же вечер она впервые обратила на себя общее внимание. Тоненькая и стройная, как тростинка, и гибкая, как она же, с наивным личиком южной испанки, воздушная и эфемерная, она казалась хрупкой и изящной, как севрская статуэтка.

Но иногда она принимала аттитюды и позы, в которых чувствовалось что-то классическое, и если бы одеть ее в эти моменты в античный пеплум, то получилось бы большое сходство с одной из figurine de Tanagra».

Так писал балетный критик Валериан Светлов в 1906 году по свежим воспоминаниям о выпускном экзамене Анны Павловой, отмечая и выразительность мимики юной танцовщицы, с ее детской наивностью и веселостью, в чем не было ничего «затверженного, ученического», а «что-то свое».

Кто-то из танцовщиков писал об Анне Павловой той поры: «Это была очень тоненькая девушка, ростом немного выше среднего. У нее была чарующая улыбка и красивые чуть грустные глаза; длинные, стройные, очень красивые ноги с необыкновенно высоким подъемом; фигура изящная, хрупкая и такая воздушная, что, казалось, она вот-вот оторвется от земли и улетит».

Карьера в Мариинском театре Анны Павловой в виду ее исключительности и успеха у публики складывалась вполне благополучно. Высшие ступени в балете (или звания): балерина (1905) и прима-балерина (сезон 1906-1907), с чем связаны и уровень ролей, и большая свобода, с возможностью получать отпуск. Анна Павлова отправилась в первое турне по Европе в 1907 году, побывала (по дороге в Риге и Гельсингфорсе) в Стокгольме, Копенгагене, Праге и Берлине.

«Несколько страничек из моей жизни»: «Всюду наши гастроли приветствовали как откровения нового искусства.

В Стокгольме король Оскар каждый вечер приходил смотреть на нас. Но каково же было мое изумление, когда мне сообщили, что король приглашает меня во дворец. За мной прислали придворную карету, и я покатила по улицам Стокгольма, словно принцесса».

Король Оскар «пожаловал мне шведский орден «За заслуги перед искусством".

Я была очень польщена такой милостью; внимание, оказанное мне толпой, провожавшей меня после одного представления от театра до моего отеля, было мне еще дороже».

«Долго, долго толпа не хотела расходиться… Растроганная до глубины души, я обратилась к своей горничной, спрашивая: «Чем я так очаровала их?»

– Сударыня, – ответила она, – вы подарили им минуту счастья, дав им на миг позабыть свои заботы.

Я не забуду этого ответа… С этого дня мое искусство получило для меня смысл и значение».

Здесь объяснение всей дальнейшей жизни балерины: новые турне, присоединение к труппе Дягилева и новые гастроли с посещением США и Канады, а затем и всех континентов. В стремлении к полной независимости и свободе творчества Анна Павлова создает свою труппу, весьма скромную по сравнению с антрепризой Дягилева, без стремлений к новациям, с эстетикой русского классического балета, что воплощала уникальная прима-балерина.

В Лондоне она приобрела дом, некогда принадлежавший знаменитому английскому художнику-пейзажисту Джеймсу Тернеру. Айви Хауз – просторный дом в типично английском стиле, с лужайкой, окаймленной подстриженными деревьями и спускающейся к искусственному озеру, где плавали лебеди. Райский уголок, куда хозяйка приезжала лишь для краткого отдыха перед новой поездкой, которая могла длиться и полгода. Она устраивала «довольно большие приемы, – как пишет автор «Биографического очерка» Артур Г. Фрэнкс. – Она прекрасно справлялась с ролью хозяйки, обращаясь с каждым, как с почетным гостем, без условностей, столь свойственных англичанкам».