Сокровища

Но потом внезапно остановилась. Как отнесется Люк к изменению их планов?

Конечно, он поймет, сказала она себе. В ее профессии заказ, подобный этому, будет вершиной успеха.

Она спустилась в подвал, как только очутилась дома. Там все было заставлено компьютерами в металлических корпусах, мониторами, был даже компактный лазерный принтер-графопостроитель для создания микросхем. Когда бы она ни приходила сюда, то всегда поражалась, как мало понимает в его работе. Это ее немного пугало. Как могут они жить вместе, не понимая самого главного интереса друг друга.

Она застала его перед экраном компьютера и молча стояла, наблюдая, как его пальцы, нажимая на клавиши, рисуют на экране сложную трехмерную кривую.

— Привет, детка, — произнес он наконец, не отрывая глаз от экрана. — Через минуту закончу. Нам надо сложить вещи.

— Люк, я не могу поехать.

Он удивленно посмотрел на нее, потом отодвинулся от компьютера и сложил руки, безмолвно требуя объяснений.

Она рассказала ему о звонке из Парижа.

— И это более важно, чем поехать со мной? — натянуто спросил он, после того как она закончила.

— Нет, не важнее, — возразила она. — Но у меня появился сейчас благоприятный шанс. Я поеду в Калифорнию в следующем месяце. Только тогда я смогу поехать с тобой. Или, если речь действительно идет о том, чтобы быть вместе, присоединяйся ко мне. Мне хотелось бы провести время в Париже с тобой, чем…

— У меня свои собственные обязательства, — оборвал ее Люк. Он поднялся со стула и подошел к ней. — Послушай, дело не в том, чтобы быть эту неделю вместе, а чтобы устроить нашу жизнь. Не думаю, что есть нечто более важное, чем это.

— Я с тобой согласна.

— Но ты не возражаешь, если это подождет.

— Всего несколько дней! Люк, ну почему ты так строго к этому относишься?

Задавая этот вопрос, Пит поняла, куда он может их завести.

— Потому что я не понимаю, черт побери, как ты можешь ставить это на первое место. Неужели, Пит, так важно, если эта чертова герцогиня Виндзорская получит еще одну блестящую безделушку ко всем ее прочим драгоценностям? Меня не волнует, кто она, насколько богата или знаменита. То, что она покупает на свои деньги, доставляет ей не более нескольких мгновений эгоистичного удовольствия.

— В таком случае неважно, есть ли на свете «Мона Лиза» или мраморная «Венера». Полезны ли они? Люк, если ты не можешь оценить то, что я делаю, вместе с этим ты отвергаешь и меня.

Он схватил ее за руки.

— Нет, Пит. Я люблю тебя.

— И какова же любовь в твоем понимании? — с горечью спросила она. — Нечто большее, чем несколько мгновений эгоистичного удовольствия?

Они пристально посмотрели друг на друга, потом она вырвалась из его рук и пошла наверх упаковывать вещи — в Париж.

Прилетев в субботу утром в Париж ночным рейсом из Нью-Йорка, она направилась прямо в очаровательный отель, который ей рекомендовала Джесс. Позвонив Джесс, чтобы посплетничать о своей «секретной миссии» и поплакаться в жилетку о ссоре с Люком, Пит узнала много полезного для себя.

— Я могу кое-что рассказать о ее королевском высочестве, что может быть тебе полезным. Я видела ее.

— Ты?

— У нее есть общие друзья с моими родителями, и у них дом на побережье Карибского моря. Лет восемь-девять назад мы все гостили там. Встретив Уоллу лишь раз, никогда не забудешь.

Джесс рассказала ряд моментов, чтобы дать представление о герцогине. Это была тщеславная женщина, которая обожала лесть. Ей нравились люди, которые хорошо относились к ее собакам, поскольку она считала их своими детьми. И ценила тех, кто называл ее «Высочество» и делал перед ней реверанс, когда их представляли друг другу — особенно потому, что по протоколу ей это не полагалось. Она берет в руки бумажные деньги, только если они новые и хрустящие, или ее служанки прогладят их.

— Ты шутишь! — рассмеялась Пит.

— Поверь мне, — уверяла Джесс, — нет нужды придумывать возмутительные истории, когда говоришь о герцогине Виндзорской.

Пит не думала, что ей представится случай предложить герцогине деньги, но знание особенностей ее характера не повредит и поможет легкому общению.

По дороге в аэропорт Пит схватила в книжном магазине пару биографий и провела большую часть дня в Париже, изучая их. Она вышла только посетить первый магазин Картье, где, как известно, герцог заказывал особые подарки для своей жены ко дню ее рождения и годовщинам их свадьбы, и посмотреть на парижский филиал «Дюфор и Ивер» из-за сентиментального любопытства.

Она не любила осматривать достопримечательности. Виды Эйфелевой башни, Сены и Нотр Дам, которые невозможно пропустить, разъезжая по Парижу на такси, навели на нее только грусть. Париж — город влюбленных, все песни и стихи говорили об этом. Ей надо было бы быть здесь в первый раз с Люком.

Хоть он и извинился, когда она позвонила из аэропорта Кеннеди перед отлетом в Париж, Пит знала, что проблема не похоронена навечно. Люк никогда не сможет полностью побороть свое чувство злобы против определенного вида богатства и его разрушительных сторон. Он считал, что оно убило его мать. Он был не настолько глуп, чтобы в отместку сделаться нищим, но большую часть денег тратил на филантропию, а не на роскошь. Поэтому между ними могло быть не только различие во взглядах и ценностях, но и то, что ей нравилось в нем больше всего — его цельная натура, честность с ней и откровенная приверженность бескорыстной жизни.

В субботу утром Пит оделась в подобающий случаю черный костюм — ничего такого, что могло бы затмить герцогиню, — и убрала назад волосы, чтобы выглядеть аккуратной. Готова, успокоила она себя, посмотрев последний раз в зеркало, выходя из номера и повторяя шепотом: «Реверанс, собаки, лесть… реверанс, собаки, лесть».

Через полчаса такси въезжало через высокие чугунные ворота на краю Булонского леса, и Пит очутилась во дворе большого дома с каменной балюстрадой вокруг крыши.

Дверь открыл седовласый Джордж Санегр, долголетний дворецкий-испанец герцогини. Высокий и прямой, в полосатых утренних брюках и фраке, он впустил Пит, как только она назвала себя.

Почти сразу же к ней подлетело трио пронзительно лаявших грязно-бежевых мопсов с серыми и черными мордами, которые вбежали в открытую дверь и заскользили по мраморному полу. Их украшали ошейники из норки, усыпанные бриллиантами, и от них пахло духами «Диор».

Дворецкий указал на книгу, лежавшую на мраморном столике.

— Запишитесь, пожалуйста, в книге посетителей, и я проведу вас в салон. — Рядом с книгой Пит заметила красную кожаную коробочку, на которой золотыми буквами было вытиснено «Король». Дрожь прошла по ее телу даже при взгляде на историю ушедшей эпохи.