Сокровища
Шрифт:
Чарли втянул в себя воздух, а потом выпустил его в медленном свисте. Пит задержала дыхание.
Вот оно, подумалось ей. Ничего такого она не планировала, но была готова позволить этому случиться. Пора. Она не знала, любила ли она Чарли. Но он нравился ей — очень нравился. И разве Анна не сказала, что лучший любовник — это друг? Чарли как раз и был лучшим другом.
Да, давно пора. Разве не была она внучкой Коломбы, возможно, величайшей куртизанки, которую когда-либо знала Европа? Она унаследовала от бабушки любовь к драгоценностям. Не пора ли выяснить, не передалось ли ей еще что-нибудь?
Задумчивые, как у маленького мальчика, глаза Чарли были прикованы к тому месту,
— Черт побери! — воскликнул он. Но это было не проклятье, а похвала. Он облокотился на стол и сложил руки крест-накрест на груди. — Я всегда знал, что ты красивая, но должен признаться, Пит, что ты вызвала во мне желание попытаться стать Боттичелли, а не Энди Уохолом.
Она хихикнула, но сразу же остановилась.
— Дорогая, смех — самое лучшее состояние человека. — Он обхватил ее руками и зашептал в мокрые волосы: — А я собираюсь заставить тебя смеяться, пока ты не подумаешь, что умираешь.
Влажное прикосновение к влажной коже было подобно холодному потоку энергии, пронесшемуся сквозь Пит. Он поцеловал ее, сначала легко, едва прикоснувшись к уголкам губ, потом крепче.
— Расслабься, расслабь губы. Ты не можешь нормально смеяться, пока не разожмешь губ… — Она сделала, как он просил, и неожиданно для себя обнаружила, что ее рот задвигался под его губами, словно заработал от собственной батарейки. Его руки скользнули вниз по плечам к середине обнаженной спины, слегка щекоча каждый позвонок и быстро проводя большими пальцами по ребрам, пока ладони, наконец, не успокоились на ее талии.
Она неуверенно провела пальцем по его ключице, пока он не скользнул в маленькое углубление, и она не почувствовала, как сильно бился под пальцем его пульс.
Он взял ее за руку и повел к кровати.
— У нас все будет как следует, — объявил он, укладывая ее на покрытый мадрасским покрывалом матрас. — Для Пит все должно быть прекрасно. — Она смотрела, как он скинул мокасины, расстегнул пряжку, джинсы упали, обнажив кожу гораздо белее, чем она ожидала. Она никогда не видела торчащего пениса. У него он был такой красивый, что ей захотелось превратить его в драгоценность.
Он лег рядом с ней. Его уверенные, дружелюбные и уютные руки не спеша блуждали по ее телу, будто они его уже хорошо знали. Но он одновременно задавал ей вопросы.
— Тебе здесь щекотно? — спросил он, пробегая пальцами по складке у основания груди. — Тебе не хочется засмеяться?
Она была не в состоянии отвечать. Ощущения оказались столь новыми и сильными, что даже пугали.
— Здесь? — пробормотал он, когда палец поднялся выше и стал поглаживать кофейного цвета ореол вокруг соска. — Здесь? — Рука опять скользнула вниз по животу, лаская влажную складку, где начиналось бедро, потом к середине, слегка касаясь вьющихся волос. — Щекотно? У тебя уже начинает появляться желание чуть-чуть засмеяться? — прошептал он ей на ухо.
Она издала звук, не похожий на смешок, но ему он все равно понравился, и Чарли вознаградил ее легким укусом за внезапно набухший сосок. В комнате было тепло, так тепло, что она удивилась, почему влага на ее теле не превращается в пар. Ее руки начали тоже блуждать по его коже. Спина у него на ощупь была, как бархат.
Но когда его рука, раздвинув волосы, проникла внутрь складки, в голову Пит застучался образ — ее мать, пронзительно кричащая на полу, рука под юбкой погружается, погружается. Она напряглась, вскрикнула, отодвинулась.
Его рука замерла, он опять поцеловал Пит, потом прошептал ей в рот:
— Все
хорошо, моя любовь. Это я, Чарли, я никогда не обижу тебя.Это Чарли, повторила она про себя. Это мой друг. Друзья всегда становятся лучшими любовниками. Она выдохнула.
Рука опять начала медленно двигаться, слегка прикасаясь, играя, лаская.
Все Чарли становятся самыми лучшими любовниками. От этой мысли она усмехнулась.
— Так, моя девочка, — проговорил он, и его палец проскользнул в нее дальше, а в это время большим пальцем он искал и нашел источник бесконечной радости.
Он стал целовать ее соски, а рука его продолжала свою работу, и она почувствовала, как что-то — смех? — нарастало в ней. Нарастало, нарастало. Он целовал и гладил, а между поцелуями твердил:
— Засмейся для меня, Пит. Ну, давай, моя любовь! Мне нужен твой смех.
Она почувствовала, как колени напряглись, выгнулись, она хотела, чтобы его рука поглубже вошла в нее, чтобы он продолжал целовать груди.
— Пожалуйста, — просила она, но не знала что.
Потом неожиданно огромная волна радости вырвалась из нее, и она вскрикнула; задыхающийся буйный взрыв радости… О! и она рассмеялась.
— Да! — закричал Чарли. — Да, Пит! Смейся для меня все время, — и он долго доставлял ей радость, вызывая у нее смех, который волнами поднимался из нее.
Когда она наконец остановилась и лежала, тяжело дыша и глупо улыбаясь ему, он также глупо улыбнулся ей в ответ. Он залез рукой в ящик стола возле постели и вынул маленький пакетик из фольги.
— Ради тебя, Пит, нет выхода, — пояснил он, надевая презерватив на торчащий пенис. — Но не всегда.
Он поднялся над ней, улыбаясь самой приятной улыбкой, которую ей доводилось видеть. Она сдавленно рассмеялась.
— Да, это была только игра. Сейчас нам надо заняться другим. — Потом он погрузился в нее, и все началось снова.
Пит никогда не предполагала, что жизнь может быть такой полной, законченной. Ее занятия, работа, семья — теперь добавилась Анна, ближайшая подруга Джесс, а сейчас еще и любовник.
Папа наконец искренне согласился с ее честолюбивым замыслом стать величайшим дизайнером ювелирных украшений, которого когда-либо знал мир. Он интересовался ее занятиями и смотрел, над чем она работает в данный момент. А он рассказал ей все о Коломбе — все, что сохранила память. Он описал каждое украшение, которое видел в Ла Тане, как смог запомнить его. Он описал атмосферу, окружавшую Коломбу, волшебные чары, которые она, казалось, сплела вокруг себя. В сознании Пит это, похоже, соединилось с волшебством драгоценных камней, и она полагала, что это может каким-то образом оказаться ключом к обретению однажды своего стиля.
— Теперь, когда ты решила, чем хочешь заниматься в жизни, что ты собираешься предпринять? — спросил ее как-то Стив. — С чего начнешь?
— С чего еще, папа, как не с начала.
Глава 10
Комната, по крайней мере, с кондиционером, подумала Пит. Слава Богу за такую небольшую милость. Хотя можно ли назвать кондиционер просто небольшой милостью в такой день в Нью-Йорке? В течение всей этой недели в середине июля температура колебалась между 35 и 36,5 градусами. Сегодня ей в восьмой раз за три недели предложили подождать в приемном салоне «Дюфор и Ивер» на случай, если ее удостоит беседы шеф, чего она так домогалась. Пит, однако, видела в этом и положительную сторону. Даже если ее заставляют просиживать в приемной бесконечные часы, это, по крайней мере, лучше, чем быть за дверью фирмы или торчать дома. Здесь она добивалась аудиенции разными способами.