Сокровище альбигойцев

Лесса XXX

Свинцом на сердце королю легли печаль и гнев, И он, спасти и защитить вассалов не сумев, К себе уехал в Арагон, как туча помрачнев. Враги готовились к войне. План действий был не нов. Солдаты ветки принесли для заполненья рвов. Чуть позже, в латы облачась, начальники полков Смотрели, можно ль город взять врасплох без лишних слов. Затем уж рявкнул капеллан, зовя на штурм бойцов: «Идите в бой! Для тех, кто смел, Господень рай готов» [61] . Виконт и воины его, на галереях встав, Из луков начали стрелять, французов разметав, И смерть в тот день косила всех, кто прав и кто не прав. Когда бы город не имел так много лишних ртов, Ведь люд из всех окрестных мест шел в стан еретиков, То никому б не удалось, при том без тайных ков, И за год силой усмирить столь опытных стрелков! Но пересохли родники, внезапно оскудев, Палило солнце день-деньской, измучив жен и дев, И вонь стояла от людей, от тех, кто нездоров, От освежеванных быков, заколотых коров, И в небо поднимался дым от тысячи костров. Рыданья слышались всю ночь под крышами домов И вопли маленьких детей и старых стариков, И мухи тучами вились, летя под каждый кров, И те, кому сужден был ад, узнали, он каков. Семь дней с отъезда короля прошло. Как вдруг, снискав Доверье, некий паладин, быть может пэр иль граф, Виконта в войско пригласил, охранный свиток дав С печатью настоящей.

61

Напоминание крестоносцам, что их ждет отпущение грехов.

Лесса XXXI

Со свитою своей, во весь опор летящей, Виконт пустился в путь для встречи предстоящей. И вышел к ним сеньор, носивший крест блестящий. «Сеньоры, — молвил им тот человек имущий, — Да защитит меня Господь наш всемогущий, Ведь прибыл я сюда для вашей пользы вящей. Имей вы только весть о помощи грядущей, За вас бы грудью встал я, никогда не лгущий, А не рыдал об вас, как родственник скорбящий. Вы можете спастись от смерти, вам грозящей, Надежный договор, благие узы длящий, И с церковью Святой, и с войском, здесь стоящим, Не медля, заключив, поскольку в настоящем Вас тот, что и в Безье, ад ожидает сущий. А если кошелек у вас и будет тощий, То, тело сохранив, его наполнить проще!» Так отвечал виконт речам миротворящим [62] : «Филиппу я воздам с почтеньем надлежащим И Франции самой, среди долин лежащей, И вам, сеньор барон, но в стане войск, как в чаще, Повсюду мнится Зло моей душе болящей». «Пребудет вам щитом во всякий день грядущий Сей свиток, мой виконт, и я, его дающий, Покамест честь в чести».

62

Предложение о капитуляции явилось результатом совета предводителей крестоносцев, которым было невыгодно разрушение Каркассонна, ибо они нуждались в запасах, находившихся в городе.

Лесса XXXII

Когда к посланцу вражьих войск виконт решил пойти, Он смог сто рыцарей в броне с собою привести, А было у того людей не больше тридцати. «Я вам не враг, — сказал гонец, — и вас хочу спасти, Меня же Ты, Благой Господь, спаси и защити, Пора вам с церковью Святой согласие найти И, плоть и душу сохранив, спасенье обрести». Виконт едва дослушал речь. Он снова был в пути. Теперь осталось с ним людей не больше девяти; Французы обступили их, зажав как бы в горсти. И слышал я, тая испуг, пробравший до кости, Что пребывали с той поры те люди взаперти, Что волей собственной своей, грусти иль не грусти, Виконт попал в тюрьму [63] .

63

Одним из основных условий капитуляции Каркассонна было пленение виконта. Из «Песни» можно сделать вывод, что Раймон-Рожер явился в лагерь крестоносцев для переговоров, а французы обошлись с ним вероломно.

Лесса XXXIII

Виконт доверился врагу, хоть, судя по всему, Ему не стоило в капкан соваться самому. Бедняге рек Неверский граф: «Сеньор, я вас приму…» — Виконт же в сети угодил, войдя в шатер к нему! Такая смута началась, такая кутерьма, Что, право, Господи, спаси! Забыв про закрома, Бежали прочь еретики, от страха без ума, Ушли безумцы, бросив все, как сброд, чей скарб — сума, В одних рубахах и штанах, дай Бог, что не зима, Как будто от родимых стен гнала их смерть сама. В Тулузу бросились бежать одни из тех семей, Ушли другие в Арагон, к Испании самой… Себе пристанище найти хоть где-нибудь сумей! Вошли французы в Каркассонн дорогою прямой, Заняв донжоны и мосты, и башни, и дома, Сложа добро, что там нашли, в подобие холма, Ослов и вьючных лошадей, каких была там тьма, Распределили хорошо и с пользой, лишь корми. Тут весть герольды разнесли, что снова Бог с людьми; Клир проповедовал в войсках о храме на крови, А тем, кто на руку нечист, к несчастью своему, Аббат с амвона объяснил, что грабить ни к чему. «Сеньоры, — им сказал аббат, — понятно, почему Нельзя пред вами устоять нигде и никому, Ведь с вами — мы, а с нами — Бог, разящий напрямик, И я вас искренне прошу, не пропустив сей миг, Имущество, что взяли вы за многими дверьми, Вернуть, будь то хоть рваный плащ, на коем бахрома, Не то вас молнии пронзят и поразят грома! А мы сей край с богатством всем барону одному Во славу Божью отдадим, препоручив ему Еретиков поганых гнать мечами и плетьми». Всем сердцем поняли войска — поди-ка, не пойми — Все, что аббат сказал.

Лесса XXXIV

Как только сдался Каркассонн [64] , весь край загоревал, Окрестных жителей с их мест как будто вихрь сорвал, Вмиг опустели города Фанжо и Монреаль, Бежал от крестоносцев всяк, велик он или мал. Король дон Педро был богат, большую власть имел, Отважно войском управлял, был опытен и смел, Что ж до аббата из Сито, то пастырь не снимал Попоны с мула своего, все людям толковал О том, как был рожден Христос, как Дух Святой витал. Аббат хотел, чтоб некий граф тем краем управлял, Владел землей, какую Крест себе отвоевал, И, делу общему служа, о Церкви бы радел… Но граф Неверский взять Прованс отнюдь не захотел, И граф Сен-Поль, кого совет для этих дел избрал, Сказал, что на своем веку чужого он не брал, Что лен во Франции отец ему в наследство дал, На той земле весь род его извечно процветал, И тот свою унизит честь, кто у вдовы отнял Надел и достоянье.

64

15 августа 1209 г.

Лесса XXXV

На том собрании большом, где сбылись Церкви чаянья, Один богатый был барон, отважный до отчаянья, В служенье Господу Христу он отличался тщаньем И добродетелей иных являлся воплощеньем. Сей рыцарь был умен, правдив, красив на удивленье, За морем в Заре воевал [65] , другие вел сраженья, Имел немало он земель в своем распоряженье И частью Англии владел [66] от самого рожденья. Монфором звался тот барон, снискавший уваженье; Его-то и просили все, явив свое смиренье [67] , Святому делу послужить и взять на попеченье Тот край, каким еретики владели без уменья. Аббат сказал: «Сеньор! Сей край, вам данный во владенье Святым наместником Петра по Божьему веленью, Берите смело, ибо я имею убежденье, Что ваше, сир, не только мне приятно назначенье, Но сможет Церковь поддержать все ваши начинанья». «Я так и сделаю, аббат, — сказал граф на прощанье, — Но вот условие мое: почтенное собранье Пусть поклянется на мощах и даст мне обещанье Встать на защиту, коли враг в душе лелеет мщенье». И все присягу принесли, скрепив сие решенье; И граф владенья получил в срок и без промедленья, Господь его спаси.

65

Симон де Монфор принимал участие в Четвертом крестовом походе.

66

Симон де Монфор, сеньор Монофора и Эпернона (с 1181 г.), был женат на Алисе де Монморанси и в 1204 г. унаследовал от дяди с материнской стороны английское графство Лейчестер.

67

Монфор был избран специальной комиссией, в состав которой вошли два епископа и четыре знатных барона.

Лесса XXXVI

Когда Симону де Монфор достались земли все, И Каркассонн, и прочий край во всей его красе, То не обрадовался граф, но загрустил совсем. В дорогу рыцари креста пустились по росе, Исчезли стяги их вдали, умолкли голоса, Ведь тропы узкие в горах, везде растут леса… А ну как их в густом лесу подстрелят, как гусей? Немного с графом де Монфор осталось знати всей! В Париж вернулось большинство, проси иль не проси. Остался с ним один Симон, по слухам, из Сесси, Робер-нормандец, чья земля возле морской косы, Д’Энконтр, что веру укреплял… Меня ж в устоях сих Пусть укрепят святой Дени и Бог на небеси! Сеньор Робер де Форсевиль, сеньор Ламбер Креси, Достойный Ги, чей меч остер и жалит как оса, Бомон, возлюбленный Христом, творящим чудеса, И много рыцарей, чей пыл я здесь не описал. Еще Рожер д’Анделис, еще Рожер Эссар, Рауль д’Аржи, Ренье Шодрон, сеньор Юк де Ласи… Когда бы с ними наравне я ратный труд вкусил Иль шел по краю, где они сражались, что есть сил, То мог бы большего достичь, когда б за книгу сел, Сим знаньем умудрен!

Лесса XXXVII

Когда остался граф Монфор по имени Симон В том завоеванном краю и занял Каркассонн, К себе вассалов он призвал, как истый сюзерен. Был лучше всех Гильем д’Энконтр, баронам всем барон, Монфор его в Битерруа послал хранить донжон, Чтоб враг не поднял головы, грозя со всех сторон. И будь Гильему отданы Кастилия, Леон И Португалия сама, где свары испокон, То ими, Бог не даст соврать, владел бы лучше он, Чем те, кому бы колпаки носить вместо корон [68] . Затем Ламбера де Креси Монфор послал в Лимон И дал баронам остальным иные земли в лен, Доверив край оберегать от козней и измен. Сам граф, имевший сердце льва, был ношей отягчен, Держать виконта де Безье под стражей обречен, Виконт же умер невзначай, но граф тут ни при чем. Хотя невежды и лжецы, которым чужд Закон, Твердят, что ночью был убит предательски виконт [69] , Однако не хотел бы граф, попавши в сей капкан, Чтоб ядом сплетен записных, вводящих мир в обман, Отравлен был бы ратный дух и вера христиан. И граф, конечно, прав.

68

Намек на короля Португалии Санчо I (1185–1211) и короля Леона Альфонса IX (1188–1238), которые вместо того, чтобы объединить усилия в борьбе против сарацин, вели нескончаемые распри.

69

Автор «Песни» считает, что виконт Раймон-Рожер был убит.

Отто Ран ГРААЛЬ (Фрагмент из книги «Крестовый поход против Грааля», 1933) Перевод с немецкого

Перевод осуществлен по изданию: Rahn Otto.Kreuzzug gegen den Gral. G"ottingen: Arun-Verlag, 2002.

Возник на бархате зеленом Светлейших радостей исток, Он же и корень, он и росток, Райский дар, преизбыток земного блаженства, Воплощенье совершенства, Вожделеннейший камень Грааль… Вольфрам фон Эшенбах

Грааль

Открывается царство любви, Начинает сплетаться рассказ. Новалис

В средневековом «царстве любви» незримо царил Амур-Эрот. Он больше не был крылатым мальчиком, как представляла его Античность. Однажды трубадур Пейр Видаль по пути из Кастельнодари в Муре, ко двору Раймона V Тулузского, силой своего поэтического воображения увидел воочию «бога любви».

«Это было весной, когда расцветают цветы, зеленеют леса и звонко поют птицы. И увидел я, что ко мне подъезжает рыцарь на коне, могучий и прекрасный. На загорелое лицо его спадали пряди светлых волос, ясные глаза сверкали, улыбка открывала жемчужные зубы. Один сапог его был украшен изумрудами и сапфирами, на другом не было ничего ^{1} .

Одеяние рыцаря было расшито розами и фиалками, а на голове был венок из цветов календулы. Его иноходец был наполовину черен, словно ночь, наполовину бел, как слоновая кость. Нагрудник коня был сделан из яшмы, стремена — из халцедона. На уздечке блистали два камня, столь прекрасные и ценные, что таких не могло быть даже у Дария, царя персов. Карбункул на поводьях сиял, как солнце.

Рядом с рыцарем ехала дама, в тысячу раз превосходящая его красотой. Ее кожа была как снег. Румянец ее щек был подобен цвету розовых бутонов. Волосы сверкали на солнце, словно золото.