Сокровище Голубых гор (др. изд.)

— Милости просим! Я буду очень рад потолковать с ним. Пока мы его не обезвредим, нам нечего и думать о сокровище, — говорил Ульоа.

— Гм… — промычал старик. — Потолковать? Но у него, капитан, человек тридцать хорошо вооруженных головорезов, так что разговоры с ним могут, пожалуй, оказаться для нас не особенно выгодными. Поэтому мой совет — стараться скорее убраться отсюда, не дожидаясь появления нашего приятеля Рамиреса.

— Конечно, это было бы лучше всего, Ретон. Пойдем, потолкуем с Математе. Этот дикарь очень смышлен и хорошо знаком со здешней местностью.

Старший канак сидел около бассейна и наблюдал за начинавшей убывать водой. Острые черные глаза дикаря были устремлены в одну точку бассейна, где вода особенно сильно булькала и пенилась.

— Там, вероятно, опускается и подымается вода? — спросил Ульоа, подойдя к канаку и указывая на это место.

— Да, вождь, именно так.

— И ты надеешься на успех?

— Надеюсь, но не ручаюсь. Во всяком случае, сделаю попытку, чтобы спасти всех.

— Ты честный и храбрый человек, Математе.

— Я берегу и свою жизнь, вождь. Ведь если убьют или возьмут в плен вас, несдобровать и мне.

— Ну, до этого дело, быть может, и не дойдет! — возразил Ульоа. — У нас в запасе еще несколько сот зарядов. А так как я, ты и сын великого вождя вашего племени промахов не делаем, то от всего племени кети не останется ни одного человека, если оно вздумает напасть на нас.

— Громовые удары надо беречь, вождь: они могут еще пригодиться. До моего племени не близко, и по пути могут встретиться враждебные племена, не лучше кети. С ними тоже, пожалуй, придется иметь дело, — говорил канак. — Позволь мне, вождь, попытаться проникнуть в канал.

— А если ты почему-либо не в состоянии будешь вернуться назад?

— Не бойся за меня, вождь. Мой брат такой же хороший пловец, как я, и в случае надобности поспешит ко мне на помощь.

— Ну хорошо, отправляйся, — разрешил Ульоа. — Мы будем ожидать тебя.

Выпросив у капитана его нож, на случай встречи с каким-нибудь морским животным, отважный дикарь бросился в озеро и тут же исчез под водой.

— Молодчина этот дикарь! — похвалил его Ретон. — Какой бы славный вышел из него моряк… Только преуспеет ли он в своем отважном предприятии?

— А вы сомневаетесь в этом, боцман? — спросил у него Бельграно.

— Да, сеньор, сильно сомневаюсь.

— Почему же?

— Да прежде всего потому, что канал может оказаться гораздо длиннее, чем думает Математе, потому. А, бестии, опять принялись за бомбардировку!.. Вот и орать начали. Должно быть, опомнились… Сеньор Бельграно, попутайте-ка теперь их вы.

В самом деле, сверху снова посыпались камни и раздались крики; из отверстий даже стали высовываться свирепые, злорадные физиономии.

Молодой человек поднял карабин, прицелился и спустил курок. Вслед за тем наверху раздался болезненный вой.

— Ага, попало! — воскликнул старик. — Браво, дон Педро! Вы стреляете не хуже любого пограничного гаучо 6 . Должно быть, угодили прямо в физиономию какого-нибудь из этих красавцев. Кто же теперь будет лечить его? Их чародея прихлопнул капитан. Хорошо, если у них найдется еще…

— Да будет тебе трещать, как сорока, старина! — остановил его Ульоа. — Дай прислушаться. Кажется, возвращается Математе.

6

Гаучо — этническая группа в Южной Америке, образовавшаяся в XVII—XVIII вв. в результате браков испанцев с индейскими женщинами Ла-Платы. Гаучо прославились как непревзойденные наездники и пастухи.

Капитан наклонился над бассейном и стал прислушиваться. Его примеру последовали и остальные. С противоположного берега озерка слышался какой-то особенный шум. Все присутствовавшие с напряженным ожиданием вглядывались в медленно понижавшуюся водную поверхность. Котуре взял один из факелов и поднял его над бассейном, освещая, главным образом, тот угол, где шумела, крутилась и пенилась стремившаяся в канал вода.

— Видишь что-нибудь, Котуре? — спросил Ульоа.

— Да, вождь, вижу вон там какую-то тень. Подержи, пожалуйста, факел, я сейчас посмотрю поближе.

И сунув пылавший факел в руки капитана, канак прыгнул в воду

и нырнул.

— Вероятно, с его братом что-нибудь случилось, — проговорил Бельграно.

— Очень может быть, — отозвался Ульоа, лицо которого сильно омрачилось. — Слишком уж понадеялся на свои силы. Ведь ему все время пришлось плыть под водой.

— Помогите! — вдруг раздался пронзительный крик с озера. Все поспешно наклонились и увидели младшего канака, который с трудом плыл, действуя одной рукой и поддерживая другой рукой неподвижное тело брата. Не дожидаясь приказания вождя, несколько нуку поспешили броситься на помощь.

— Что такое с ним случилось? — недоумевал Ульоа, тревожно всматриваясь в копошившуюся в воде группу обнаженных тел.

— Наверное, бедняга задохнулся под водой, а может, и морской водицы малость хлебнул, — проговорил Ретон. — Но это ничего. Если он еще жив, мы в минуту приведем его в себя.

Когда канака вытащили на берег, то он казался мертвым. Неподвижные, широко раскрытые глаза его выражали ужас, зубы были крепко стиснуты, лицо сделалось серого цвета, из носу струями текла вода…

— Порядком хлебнул соленой водицы, бедняга! — говорил Ретон, ощупывая утопленника. — Придется, пожалуй, повозиться с ним… Ба! Да у него здоровенная рана в правом боку. Вон как захлестала из нее кровь. Пока он находился в воде, кровь не могла течь, а теперь вот„ Нет ли у кого, чем заткнуть рану, а то он истечет кровью.

Котуре торопливо оторвал половину своего холщового передника; пожертвовали часть своих передников и некоторые из дикарей; молодой Бельграно поспешил отдать свой носовой платок. Рана была быстро и искусно перевязана старым моряком. После этого Ульоа, Ретон и Бельграно принялись приводить в чувство утопленника.

Минут через десять благодаря энергичным действиям моряков и их молодого помощника Математе вдруг закрыл глаза, затем снова открыл их, но уже с проблеском сознания и с другим, более спокойным выражением, и в то же время глубоко вздохнул полной грудью.

— Слава Богу! Оживает! — обрадовался Ретон. — Ну, теперь дело быстро пойдет на лад,

Математе обвел всех хлопотавших около него благодарным взглядом и сделал попытку приподняться.

— Лежи, лежи, не шевелись! — остановил его Ульоа. — Говорить можешь?