Сокрушая врагов

Братина сделала всего четыре круга, когда из дома величественно вышел нойда Капс.

– Люди! Слушайте! Люди медвежьего рода – радуйтесь! Юмал скрепил руки Баара и Уллы! Он принял их требу! [26]

Люди разом повскакивали.

– Хвала Юмалу!

– Баар!

– Улла!

– Хвала Юмалу!

– Баар… Улла…

– Ог-го-о-о…

Вверх полетели лохматые шапки, нестройно, но весело заиграла музыка, кто-то из женщин едва слышно всхлипнул сквозь слезы радости.

26

Треба – жертва, приношение.

– Баар!

– Улла!

Под призывные крики гостей новобрачные вы-шли из дома и предстали перед людьми. Вепсы ликовали так, что перепугали всех птиц в округе. Птахи, вспорхнувшие с насиженно-нагретых мест, огласили Хиден переливчатым щебетом и трелями, невольно присоединившись к всеобщему ликованию.

– Хвала Юмалу!!!

– Хвала Юмалу!!

– Хвала…

– О-о-о!

– У-у-у!

Глава восьмая Круги на воде

Настойчивость одних разбивается об упрямство других.

Было еще темно, когда он проснулся после свадебной ночи. Баар потихоньку выскользнул из-под одеяла, тихонько, чтобы не разбудить жену и ребенка, оделся и вышел за дверь.

Утренний морозный воздух приятно освежил и прогнал отголоски хмеля. Он огляделся. Жители Каргийоки, шумно отметившие свадьбу главы рода, мирно спали в своих домах. Баар протяжно зевнул, надвинул поглубже шапку и направился к дому Юски, с которым они еще загодя условились отправиться в Хиден…

Капса они застали в большом овальном доме. Нойда сидел у очага, зябко протянув ноги к огню.

– Знаю, с чем пришел, – первым нарушил тишину нойда, как только они переступили порог, – про друга решил узнать.

– Да, – ответил Баар, приближаясь, – хочу знать, жив он или…

Капс не дал ему договорить:

– Петуха несите.

– Петуха? Зачем петуха?

– Гадать будем, – спокойно ответствовал Капс, – вон, у Юски молоденький петушок есть, как раз сойдет. Ну, давай, живо!

– Меня же жена самого съест за петуха-то…

– Ничего не съест. Он у тебя больно горластый. Каждый раз, как я прохожу мимо твоего дома, Юски, твой петух так и норовит горло драть. Несите петуха, – настойчиво повторил нойда.

Они оба повернулись к двери, чтобы уйти.

– Пусть Юски сходит один, а ты, Баар, останься.

Когда Юски вышел, нойда жестом пригласил Баара сесть возле него. Глава рода подошел, сел на короткую лавку, что стояла справа от шамана.

– Что тебя тревожит, юный Баар? – спросил нойда. – Смерть или отсутствие смерти?

– Тревожит незнание, – ответил глава рода, – если есть хоть малейший шанс узнать правду, я хочу его использовать.

– Станет ли тебе легче от правды?

– Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, так говорят в народе…

– Говорят, – согласился Капс, – а еще говорят, что с правдой рушатся надежды.

– Ну не знаю, как насчет надежд, – честно признался Баар, – но что касается меня, то больше мила правда. Так что если можешь помочь, то не откажи, помоги. Если тебе нужны хоть все петухи Каргийоки, возьми всех, только скажи, что с Вадимом.

Нойда пристально посмотрел прямо в глаза Баару.

– Хорошо. Я попробую помочь тебе узнать правду, и петухи тут совсем не нужны.

– Так как же, – изумился глава рода.

– Я специально отослал Юски, чтобы он не мешал, – спокойно отвечал шаман, – так надо. И потом, гадают только глупые девки да бабы…

– А мы что будем делать?

– Смотреть сквозь туман жизни, и да помогут нам боги и духи предков…

Нойда прикрыл глаза, глубоко вздохнул, а Баар приготовился выслушать длинную череду заклинаний, призывающих духов. Но ничего этого глава рода так и не дождался. Капс сидел неподвижно, подолгу задерживая дыхание. Затем он что-то прошептал себе под нос, резко вскочил и дунул на пламя очага. Огонь встрепенулся, и Баару даже показалось, что языки пламени поднялись выше, со всех сторон обхватив тлеющее с краю полено. Несколько снопов искр метнулись в сторону один за другим, а через секунду огонь внезапно спал и стал быстро угасать. И вот пламя спряталось, словно из-под земли его втянула большая труба. Поленья, однако, продолжали дымить, а оставшиеся угли лениво тлели. В наступившей темноте раздался голос нойды.

– Я не вижу твоего друга, – спокойно сказал он, опускаясь на прежнее место, – не вижу ни среди мертвых, ни среди живых.

Баар опешил.

– Как это так?

– Не знаю, – честно ответил Капс. – Я всегда могу отличить умершего от живого, но с твоим другом что-то непонятное…

– Что же это, нойда? – теряя надежду, спросил глава рода.

– Может быть, твой друг не подвластен нашим богам, а может…

– Что?

– Может, что-то… или кто-то заслоняет его, не дает мне заглянуть за черту видимого…

«Началось, – подумал Баар, – опять эти шаманские штучки… что-то, кто-то…»

– Я не знаю, – еще раз признался нойда, – ни среди мертвых, ни среди живых.

Баар потер начинающие слезиться от дыма глаза.

– Как же такое может быть? – спросил он. – Не понимаю.

– Боги и духи не всегда открывают нам желаемое, – задумчиво изрек шаман, – но я могу то же самое сказать и про твоего второго друга.

Баар встрепенулся.

– Про Сигурда?

– Да, про того варяга, что прибыл вместе с вами.

– И что с ним?

– Я попытался заглянуть и в его судьбу…

– Зачем, ведь я не просил, – перебил его глава рода.

– Вы прибыли вместе, и значит, ваши судьбы могут быть вплетены в один узор, – загадочно ответствовал нойда, – и не удивляйся, это так и есть. Этого не изменить. Вы связаны.

– И что же с Сигурдом?

– То же, что и с Вадимом… ни среди мертвых, ни среди живых…

– Ну етить, это уже перебор, – в сердцах произнес Баар по-москальски.

– Что ты сказал? – удивился Капс.

– Ничего, – отмахнулся глава рода, – значит, и с Сигурдом ничего не ясно?

– Время – великий дар богов. Оно расходится по нашим жизням огромными кругами, – философски изрек шаман, – кто-то не переплывет эту реку и, запутавшись, пойдет ко дну, а кто-то в силах преодолеть даже непреодолимое…

Баар почесал у виска.

– И все же это очень странно.

– Ты забыл, Баар, еще одно.

– И что же?

– Тебя лишили родового амулета.

– Ах да, – Баар раздосадованно хлопнул себя по коленям, – это очень обидная потеря…