Сокрушая врагов

– Ух!

– Ух ты… змей!

– А ну, чего столпились! – со стороны торга приближались четверо воинов. Один из них властно выкрикивал: – Нечего тут рты разевать! Расходитесь! У, мелкота, вожжей захотели?

Как испуганные воробьи, детвора вмиг разлетелась в разные стороны со звонким смехом.

– Ан, дяденька, не поймаешь, не поймаешь…

– У-у-у, бежим скорее…

– Вот и не поймаешь… Ха-ха-ха…

Воины подошли ближе.

– Ну что, старик, сидишь? – спросил горластый, впрочем, без особой злобы.

– А куда он денется, – хохотнул другой.

– Ну сиди, сиди… А вы чего встали? Идите себе подобру, поздорову.

– А что, и постоять нельзя? – нагло спросил Вадим.

– Травники мы, – быстро вступился Худота, – устали с дороги… Постоим, отдохнем и пойдем.

– Отдыхать вон в харчевню идите!

– Уходим.

Палей незаметно дернул князя за рукав, мол, чего глаза страже мозолить – уходим.

Вадим развернулся…

Они отошли на несколько метров. Князь обернулся. Воины тоже отошли от прикованного старика.

– Ждите, – распорядился Вадим и решительно направился к скальду, вынимая на ходу из походной калиты большие куски хлеба и мяса.

– За что тебя, старик? – спросил юноша, протягивая гостинец.

– Я – варяг, – просто ответил старик, принимая угощение.

– Как твое имя?

– Вемунд.

– Прощай, старик, большего не могу для тебя сделать…

С этими словами Вадим направился к своим.

Скальд посмотрел на хлеб, на мясо…

– И тебе до свидания… князь.

Но князь с товарищами уже шагал по торжищу, мимо навесов, лавок и саней с разными товарами. И чего тут только не было…

А вокруг старика вновь стала собираться толпа любопытной и жаждущей знаний детворы.

Скальд закрыл глаза и тихо запел:

Наступит час – придут они,Одного Дня и единого Солнца —Дети…

Старик на секунду остановился, казалось, что он здесь, прямо на месте сочиняет эти строки…

И числом их будет – трое,И силой один величие —Прочих!Но храбрость ему многие прочат.Град возымеет крепкую длань,Ибо в нем вся душа могучего воя.Кто знает его? Это скрыто!Только знайте, зовется он – Меч,И над нами он всеми – князь!Пусть разносит молва…Да услышьте слова…Вы из уст САМОГО!

* * *

Вадим бесповоротно решил брать быка за рога. Кто, как ни Звияга, мог знать всю правду. К нему, злодею, сходились все явные и тайные ниточки. Брать надо супостата, брать…

– Где дом вдовицы? – спросил князь.

– Я укажу, – ответил Худота. – Только, княже, чую, он повечеру к ней хаживает.

– Пойдем сейчас – осмотримся.

До Господина Великого Новгорода сему граду было еще далеко, но это к лучшему. Идти пришлось недолго. Оставив в стороне шумный торг и обогнув стены детинца, руссы вышли на купеческую улицу. Улица тоже была невелика. Дворов десять с одной стороны, да десять с другой. Одним концом улица упиралась в западные ворота, а другим в холм.

– А что за холмом? – полюбопытствовал Вадим.

– Ковали, пруд да выпасы с огородами, – коротко ответил Худота.

– Что-то негусто в Новгороде с купцами.

– Так кто крепко торг держит, все за стеной живут, а здесь так себе… купчишки… – почти презрительно махнул рукой Худота.

– А твои хоромы, не иначе, за стеной?

– Там, – кивнул русс.

– Печалишься, небось? Большое хозяйство оставил?

– Казну я тебе привез, княже, а здесь что? Двор да мелочь… я и сторожа только одного оставил…

– Ладно, глазами-то не стреляй. Все равно заходить не станем. Может быть засада.

– Я и не помышлял, княже…

– Веди, показывай, который тут дом вдовы?

– Вон тот, княже, с петухом на крыше… видишь, третий с того конца.

– Ага. Пошли.

Они прошли вдоль всей улицы. Вадим внимательно, но соблюдая полную конспирацию, то есть раскрыв рот с любопытством и удивлением в глазах, как и подобает приезжему, оглядел интересующий их дом. Крепкий дом вдовы новгородского купца Бялы был обнесен высоким забором.

– Ага, – ухмыльнулся князь, – спрячь за высоким забором девчонку…

– Что?

– Что, княже? – поворотясь, спросили его спутники почти в один голос.

– Нет-нет, ничего… И вы, это… поаккуратнее с «княже»… Ладно, уходим. Надо вечера дожидаться.

– Эх, – мечтательно протянул Палей, – перекусить бы…

– Вот это дело, друже, – поддержал Вадим и повернулся к Худоте: – Где тут местечко поспокойнее?

– В конце улицы, кня… хм… мастерские ковалей там и пруд…

– Добро. Веди к пруду.

Они миновали купеческую улицу, поднялись на небольшой холм. Еще на подъеме стали слышны удары. Когда они взошли наверх, то в нос ударил запах горелого масла, угля… и еще пахло сырцом. [40]

Мастерских было с дюжину и почти во всех было движение, позвякивали молоточки – это коваль указывал подмастерью место очередного удара, заодно и немного подправлял металл – бряк-бряк. А уж следом за тем бухал молот – бух-ух! Десятки инструментов на разные лады выдавали металлические звуки, которые поднимались вверх и сливались в замысловатый ансамбль. Непривычная это была музыка, но приятная…

40

Сырец – необработанная железная руда.

– Странно, – заметил Вадим, – а там внизу, у купцов и не слышно… почти.

– Так многим купцам эта музыка всласть, – ответил Худота, – не один из них живет с трудов ковалей. Вот хоть бы тот же Бяла… жил с ковалей. Сырец им свейский [41] продавал, из которого отменные мечи получаются, княже.

– Я же просил!

– Прости, кня… Вадим.

– То-то.

Улица ковалей, если эти хаотичные застройки можно было назвать улицей, упиралась в довольно большой пруд.

41

Свеи – шведы.

Техника безопасности превыше всего. У воды стояли огнедышащие производства, и сие правильно – мало ли чего… Из искры, как говаривал поэт, и пламя возгорится вмиг. А кругом сухое бревно – пшик, и нет улицы, да что там улицы, так и город погореть может. А что, это идея! Пшик – и нет Новгорода, ну или части его. Покуда отстроятся, в порядок приведут, а труды-то немалые. Гостомыслу придется покрутиться, ох придется. Может, и не до козней супротив руссов будет?! А?

Вадим отогнал дурные мысли даже в задумьях, махнул рукой, словно отгоняя писклявого комара. Нет! Так не пойдет. Могут погибнуть в пожаре люди, и немало. Нет. Не годится. С Новгородом князь хотел дружить, а не враждовать, хотя пока выходило все наоборот. Но это только пока…