Сокрушение

К сожалению, предводителю Чистых Клудду и его свирепой подруге Нире, чье лицо своей нестерпимой белизной напоминало зловещую луну, удалось избежать пленения.

Сорен снова вспомнил тот давний разговор с Отулиссой:

— Они ведь не закончили, Сорен. А мы не можем просто сидеть и ждать, когда они вернуться и покончат с нами.

— И что ты предлагаешь?.

— Мы не можем вечно обороняться. Мы должны найти их.

При этих словах глаза Отулиссы полыхнули такой яростью, что у Сорена задрожал желудок.

«Я изменилась», — очень тихо призналась она. Сорен до сих пор помнил, как жутко прозвучал ее голос.

Вторжение откладывалось на неопределенное время, но Отулисса была убеждена, что отмщение должно начаться здесь, на Великом Древе, и уже наметила первую жертву — старую Вислошейку.

Воцарилась тишина.

Всех пугала ненависть, которую источала Отулисса.

Друзья никак не могли привыкнуть к тому, что еще недавно чуткая и умная сова вдруг превратилась в иссушенную злобой мстительницу.

— Знаете, — с немного нарочитым оживлением воскликнула Гильфи, — кажется, торговка Мэгз должна вот-вот появиться! Полетели ее встречать!

— Очень мне надо смотреть на всякую дрянь, которую Мэгз регулярно приволакивает на остров!

«Вот теперь я узнаю старую добрую Отулиссу», — с облегчением подумал Сорен.

— Впрочем, мне все равно сейчас делать нечего, — нехотя признала Отулисса. — Так что, пожалуй, полечу-ка я с вами…

Мадам Плонк, чей неземной голос каждое утро провожал сов ко сну и каждый вечер будил их дивной песней под аккомпанемент травяной арфы, как всегда была в первых рядах желающих поскорее увидеть товары, доставленные торговкой Мэгз и ее помощницей, легкомысленной юной сорокой по имени Болтушка.

— Ах, Плонк, дорогая, ты все также великолепна! — приветствовала прекрасную певицу шустрая сорока. — Ну-ка, ну-ка, посмотрим, чем мы сможем подчеркнуть роскошную белизну шелковистой бахромки на твоих крыльях? — Мэгз скосила черный круглый глаз на свои сокровища. — Ага! Только взгляни на эту малиновую, отороченную горностаем, шляпку — вернее, кусочек шляпки.

В следующий момент торговка повернула голову к Примуле, которая не сводила глаз с капельки прозрачного янтаря.

— Поднеси его к лунному свету, дорогая. Там внутри жук. Маленький, совсем крошечный жучок. Считается, что такая штучка приносит удачу. А посмотри, какой легкий! Даже воробьиный сычик, вроде тебя, сможет запросто летать с такой висюлькой на шее!

— Фальшивое железо, вот как я называю эту чепуху! — прогудел подошедший сзади Бубо. — Но вещица красивая, не спорю, — добавил он, кивая на янтарную каплю.

«Какая прелесть!» — завороженно думала Примула. Она не слишком верила во всякие амулеты, но кусок янтаря просто околдовал ее.

Большая часть украшений и безделушек, которыми торговала Мэгз, были слишком тяжелы для такой крошки, как Примула, но янтарная капелька идеально походила ей по размеру.

Для обмена Примула припасла несколько осколков бирюзы. Их она нашла в ручье во время одной из спасательных экспедиций.

— Уважаемая Мэгз, вы согласитесь обменять эту капельку на бирюзовые осколки? — вежливо осведомилась Примула.

— С удовольствием, лапочка. Я просто с ума схожу по бирюзе! Все говорят, что она мне очень к лицу. Понимаешь, детка, чтобы носить бирюзу, нужно иметь особую стать и красивое оперение. Лети же скорее за камушками, а я пока упакую твой янтарик.

Сорен, сидевший в двух крыльях от торжища, с любопытством наблюдал за обменом, но вдруг внимание его привлекла какая-то суета в березовой рощице. Там водилось множество мышей.

Сорен решил выяснить, что там происходит, и, не говоря ни слова, тихонько полетел в сторону берез.

Но когда Сорен подлетел ближе и посмотрел вниз сквозь тонкие березовые ветки, у него даже клюв невольно распахнулся от ужаса.

Никогда в жизни он не видел более омерзительного зрелища!

Сова только что спикировала на мышь.

Спина несчастной мыши была пропорота до самого позвоночника, но несчастная была еще жива и отчаянно верещала от боли, а сова с веселой песенкой щекотала умирающую травинкой.

А потом Сорен увидел нечто еще более возмутительное: его собственная сестра, Эглантина, словно зачарованная, смотрела, как ее подружка Рыжуха, напевая, играет с дичью.

Это было вопиющим нарушением всех законов охоты, принятых в совином мире.

Где воспитывалась эта сипуха? В какой совиной семье одобрялось такое поведение?

Не раздумывая, Сорен обрушился вниз, прикончил мышь одним милосердным ударом в голову и тут же проглотил ее головой вперед, как подобает каждой сове.

— Эй, так нечестно! Это была моя мышь!

Сорен в бешенстве посмотрел на Рыжуху.

— Ты — позор нашего дерева, позор всех совиных царств на земле! Это кем надо быть, чтобы позволить себе играть с едой? Ты не заслужила ужин, — заявил он и грозно повернулся к сестре. — Отправляйся в мое дупло, Эглантина. Я хочу поговорить с тобой.

Эглантина моргнула. Казалось, она только что вышла из оцепенения.

— Вечно ты командуешь своей сестрой! — пошла в атаку Рыжуха. — Ей это не нравится. И вообще, ты никогда никуда ее не берешь. Она чувствует себя отверженной!

— Надеюсь, сейчас она как следует это почувствует! — взвизгнул Сорен. Теперь он говорил на той высокой пронзительной ноте, которая у всех сов служит сигналом высшей степени гнева и ярости. — Марш в дупло, Эглантина! А ты, — он снова обернулся к Рыжухе, — о тебе я немедленно доложу Борону с Барран.

— Сорен, не делай этого, прошу тебя! Бедная Рыжуха выросла среди этих ужасных сов, среди Чистых. Они никогда ничему ее не учили.Это же настоящие головорезы, все до единого! — взмолилась Эглантина.

В следующий миг обе подружки дружно захныкали.

— Она права. Я ничего не знала, — с внезапным раскаянием в голосе сказала Рыжуха. — Если они и научили меня чему-то, то только дурным манерам.

— Дурные манеры тут ни при чем! Это просто отвратительная жестокость.