Сокрушительный удар
Шрифт:
Я подполз к самому окну по-пластунски, чувствуя себя полным идиотом. Окно кончалось дюймах в восемнадцати от земли.
Вик расхаживал по комнате и что-то говорил. Я рискнул поднять глаза на уровень подоконника, но почти ничего не увидел. Край стола, стоявшего у окна, и кусок флорентийского зеркала. Я прополз чуть дальше и снова поднял голову. Угол книжного шкафа и ножка стула. Еще дальше. Снова книжный шкаф и Вик, проходящий мимо.
Когда он приближался к окну, его голос слышался достаточно отчетливо. Я опустил голову и принялся вслушиваться в бессвязные отрывки фраз.
«...Мордобой все равно бы не сработал... Я тебе говорил... сожженная конюшня зацепила его куда сильнее...»
«...Нельзя давить на жену и детей, которых нету...» «...От братца толку мало... пьянь беспробудная...» Я прополз чуть дальше и снова заглянул в окно. Опять мебель.
Я не видел того, с кем говорил Вик, и не слышал ответных реплик — только отдаленное гудение, словно рокот большого барабана, на котором играют пианиссимо. Я наконец понял, что собеседник Вика сидит у стены с баром, так что в окно я его не увижу, пока он не встанет. Ну, ничего. Скоро я увижусь с ним лицом к лицу. А пока что надо узнать как можно больше. Может быть, удастся услышать что-нибудь, что пригодится в предстоящей беседе...
— Я просто не вижу другого выхода, — сказал Вик.
Барабан коротко прогудел что-то в ответ. Вик внезапно подошел к самому окну. Я спрятал лицо и насторожил уши.
— Слушай, — сказал Вик, — я вроде как обещал, что ты с ним встретишься.
Снова гудение, на этот раз, похоже, недовольное.
— Ну, знаешь ли! Я не собираюсь садиться за решетку только затем, чтобы он не узнал, кто ты!
Гудение.
— Я ему все равно скажу, черт возьми!
Продолжительное гудение.
«Вик хитрит, — подумал я. — Он не сказал своему приятелю, что я буду здесь в шесть. Он собирается поднести мне этого приятеля тепленьким, хочет он того или нет. Два-ноль...» Я улыбнулся в темноте.
— Плевал я на твою репутацию! — сказал Вик. — Подумаешь, репутация! Что в ней такого особенного?
Снова продолжительное гудение. Черт, как жалко, что я не слышу!
Ответ Вика прозвучал так, словно он впервые заколебался в своих намерениях.
— Да, конечно, наш бизнес основан на доверии, но... Гудение.
Вик передвинулся левее, но я по-прежнему отлично его слышал.
— Ты куда? — Его голос вдруг сделался встревоженным. — Что ты делаешь? Нет... Нет! Господи! Подожди! — он говорил все громче и пронзительнее. — Подожди!!!
В комнате послышалось нечто похожее на кашель, и в стекло ударилось что-то тяжелое. Я поднял голову и застыл в ужасе.
Вик привалился к стеклу, и тюлевая занавеска вокруг него сделалась алой.
У меня на глазах он развернулся и ухватился за занавеску, чтобы не упасть. На груди сиреневой рубашки расплывалась алая звезда.
Он не издал ни звука. Постепенно пальцы, сжимавшие занавеску, ослабели. Когда он упал, я на мгновение увидел его глаза.
Они были мертвые.
Не помня себя, я вскочил и опрометью понесся к выходу из дома. Теперь легко говорить, что это было безумием. А тогда я думал, что убийца Вика сейчас ускользнет, а я его даже не
увижу. Я думал только о том, что это я вынудил Вика прижать своего приятеля к стенке, и, если я дам ему уйти, окажется, что Вик умер напрасно. То, что, если этот приятель увидит меня, он меня попросту пристрелит, мне в голову как-то не пришло.Все произошло слишком быстро, чтобы соображать и просчитывать варианты.
К тому времени, как я обогнул пруд и оранжерею, мотор одной из машин уже взревел. Это был не большой «Ягуар», а «Форд». Машина резко подалась назад, в арку, чтобы развернуться к дороге.
Я бросился вперед и подбежал к машине сзади, слева. Внутри я увидел темный силуэт водителя, лихорадочно переключающего скорости. Я схватился за ручку задней двери, намереваясь открыть дверь, заставить водителя обернуться, увидеть, кто это, остановить его, набить ему морду, отобрать пистолет, отдать его в руки полиции... Бог весть, что именно.
«Форд» рванулся вперед, словно его хлестнули бичом, и вывихнул мне правую руку.
Глава 16
Я стоял на коленях, корчась от знакомой боли. Только вывиха мне сейчас и не хватало!
А по дорожке приближались чьи-то шаги.
Топ-топ-топ...
И деваться мне было некуда.
Что ж, надо быть готовым ко всему. Я подхватил правый локоть левой рукой и ждал. Сейчас я и идти-то едва мог, не то что бежать.
Из темноты возникла фигура. Подошла ко мне шага на три. Остановилась.
Знакомый голос спросил:
— Тебя что, машиной сбили?
Я едва сдержал улыбку.
— Я же тебе сказал, чтобы ты сидела в машине!
— Какой-то у тебя голос не такой, — сказала Софи.
— А это не я.
Она шагнула ко мне, протянула руку...
— Не трогай! — поспешно сказал я.
— В чем дело? Я объяснил.
— О господи! — сказала она.
— Ты можешь его вправить.
— Чего?!
— Ты можешь вправить мне плечо на место.
— Но... — Эта просьба явно выбила ее из колеи. — Но я же не умею!
— Не здесь. Пошли в дом.
Она совершенно не знала, как и чем мне помочь. Не то что жены жокеев-стиплеров, для которых побитые и покалеченные мужья — суровая повседневность. Мне удалось подняться на ноги, потратив не более пинты пота. В голову мне пришло много разных слов и эпитетов, и не все они были печатными.
С помощью Софи мне потихонечку-полегонечку удалось добраться до двери, которую приятель Вика оставил открытой — двери, ведущей в холл и в кабинет. Из нее падал квадрат света. Интересно, есть ли где-то в доме телефон, кроме как в кабинете?
Мы медленно вползли в дом. Я был скрючен в три погибели, как Квазимодо.
— Джонас! — ахнула Софи.
— Чего?
— Я и не заметила... ты... у тебя такой вид...
— Ага, — сказал я. — Нужно, чтобы ты вправила мне руку.
— Надо позвонить в «Скорую»!
— Нет, в полицию... Вика Винсента застрелили.
— Застрелили?!
Она уловила мой взгляд, направленный в сторону кабинета Вика, и пошла посмотреть. Вернулась она с перекошенным лицом, таким же, как и у меня.