Сокрытое в Листве

— Внимание, — заговорила Кагори Юмико. — Если поступит указание, Юкио, как говорили, идете первыми, притягивайте остальных. Помним! Не выходим за стены замка! Ваша задача охранять замок и не более того!

* * *

Ракш. Клан Датэ

Отряды клана Датэ вошли в набегающую волну демонов, словно выпущенные из мощного лука стрелы. За отрядами, словно за ножом, что рассекает черный шелк, оставались расширяющиеся полосы.

Сенго уже успела забыть, что это такое, сражаться с демонами. Насколько это правильно, когда твой клинок рассекает призрачную плоть человекоподобных фигур. Насколько это захватывающе, лететь вперед и разить врагов!

Кагори Кейко опытный командир. Отряд вовремя сворачивал, чтобы демоны не погребли их своими телами. Находящийся на острие удара Кагори Иори со своим длинным клинком, прокладывал путь среди демонов, Сенго и Кейко расширяли проход, а синоби следили за тем, чтобы отряд не подсекли сзади.

Цепь с шипастыми шарами на концах — это было оружием Ясухито Аканэ. Чрезвычайно сложное в обращении оружие, даже здесь, в Ракше, где законы физики сильно не такие. Очень редко кто таким сражается, потому что для начала его нужно освоить в таньджуне. Потому что законы, которые действуют в Ракше, задаются самим воином. Именно прана сенши заставляет оружие появиться, заставляет его работать. Оружие — это воплощение намерения воина. И сейчас намерение Аканэ прорубало в волне демонов впечатляющие поляны.

Ее тесть, Ясухито Масадзи, действовал не менее эффектно. Его оружием были два кукри, связанные между собой тонким красным шнуром. И синоби бил этим оружием с такой точностью, словно пальцем тыкал. У синоби всегда был упор на овладение оружием. И всегда оно какое-то экзотическое.

— Коросу! — рявкнула Сенго.

И тем самым она вложила в свое намерение прану. Ее клинок удлинился. Призрачное серебристое лезвие, став шириной в две ладони, пробило перед отрядом коридор.

У каждого сенши есть какая-то боевая особенность. У Сенго клинок удлиняется. У ее матери, Кейко, кроме клинка, имелись боевые вееры. И когда она накапливала достаточно праны, Кагори Кейко делала рывок вперед и среди черной волны демонов появлялись здоровые проплешины.

Их отряд, сделав полукруг, возвращался к замку. К мрачному строению, с высокими стенами. А над стенами возвышалась скала, под серым небом Ракша. Вокруг замка стоял прозрачный полог, поставленный Кагори Мию. Он пропускал сенши, но останавливал демонов. Обычно, правда, Мию-сама стояла прямо на поле, перед замком, чтобы воины-кицунэ могли сделать рывок в сторону отряда, который остановился. Но сегодня сенши сражались как-то легко. Сенго помнила, насколько бывало сложно пробиваться через черные фигуры. Сегодня это было словно на инициации, когда демоны были ослаблены (никто же не думает, что кланы бросают своих детей в гущу врагов?).

— Демоны стали настолько слабее? — спросила Сенго у матери, когда их отряд, войдя за полог, остановился.

— В прошлый раз все было, как обычно, — задумчиво ответила Кагори Кейко.

И в этот момент реальность подернулась, словно изображение на телевизоре.

— Приготовиться! — в головах сенши прокатился зов главы Датэ.

* * *

Трудности всегда возникают внезапно. Как их не ожидаешь, они все равно неожиданны в своем коварстве. Можно лишь готовить тело и дух к лишениям, закаливать разум решать возникающие проблемы, собирать верных людей.

Тем, кто думает, уже очевидно, что цивилизация, какой мы ее знаем, подходит к своему концу. За внешним великолепием Рима уже совершенно отчетливо видны даже не гниющая плоть, а выбеленные кости. Те, на кого опиралась Империя, погрязли в склоках, излишествах, плотских утехах. А поставившие государство принципсы отошли в сторону, предоставив людям самим решать свою судьбу. Уже не встретить в покоях и артриумах дворцов людей, чей взор заглядывает в самую глубину души. Они, те, кто несли поистине дух Империи, очевидно, разочаровались в римлянах.

Пусты храмы и места, где раньше чувствовалось присутствие богов. Эти статуи теперь словно трупы, брошенные на поле боя. Нет более отдохновения духу, везде смрад, похоть и алчность. Рим покинут ими. Вечный город словно наглая шлюха, которую терпели до поры, теперь валяется в грязи, растерянная, старая, но в дорогой одежде. Но скоро подаренная одежда превратиться в лохмотья, с лица слезет холеность, а гонор… Его вобьет вместе с зубами грязный варвар, который будет приходовать бывшую дорогую наложницу на заднем дворе какого-нибудь постоялого двора.

И этого не изменить. Не извиниться, потому что никто извинения не будет принимать. Принципсы свой выбор сделали. Непосвященному просто не понять, кто из аристократов является принципсом. К тому же, насколько мне известно, принципсы покинули большие города. И это значит, что никто их них не выступит на защиту.

Рим падет. Рано или поздно это случится…

Квинт Юний Рустик

168 г.н.э.

Рим

* * *

Для кланов ходить в Ракш для битвы с демонами — это работа. Это для клана Бер сие действие было подвигом. А здесь это была именно работа. Опасная, смертельно опасная, но совершенно не героическая.

Даже вот, по отношению сверстников Юкио это прекрасно видел. Что Мэй, что Ёшида, что Шихо с Эйкой. Да, они беспокоились, но не переживали.

Юкио намеренно вытаскивал нить размышлений, чтобы снова не провалиться в Ракш. Юмико-сан, сделав то предупреждение, сидела с закрытыми глазами. Остальные ждали. Не шушукаясь, не шурша одеждой. Кланмен должен уметь ждать. Долго ждать.

Вот Юмико-сан вздохнула глубже.

— Все, — негромко произнесла женщина. — К счастью, все закончилось…

… Снаружи додзё обнаружился поздний вечер. А сели они в полдень. Время пролетело как-то очень быстро. Ветер был необычно для вечера свежий и сильный, словно собирался дождь. Закончился еще один день…

— Юкио-сан, — серьезным тоном произнес Ёшида Юто. — Не могли бы мы поговорить?

— Конечно, — чуть усмехнулся Юкио. — Идем ко мне.

Глава 5

20 сентября 2020г. Поместье Кагори. Комната Кагори Юкио

В Японии есть два массовых визуальных фетиша. Ханами, любование цветением умэ (слива) и сакурой. И момидзи — созерцание осенних пейзажей, где главную роль играют алые кроны кленов. Но если Ханами — это ощущения возрождения, начала, юности, то момидзи есть размышления о бренности бытия. Наверное, поэтому ханами так любит именно молодежь, а вот момидзи больше ценят люди взрослые, почтенного возраста.