Сокрытые в веках

Но вот однажды, удачно поохотившись, мы отдыхали на берегу моря, блаженно предаваясь праздности после плодотворной ночи. Вдруг Фейронд насторожился и привстал, учуяв нечто, доступное лишь его феноменальному восприятию. С другого конца моря ветер принес тончайший аромат, нежное дуновение, неосознанное ощущение чего-то невыразимо прекрасного, что неодолимо повлекло его к себе, как наговорные колдовские чары. Зов этот был так силен, что вспыхнул огонь в его крови, ринулся он в волны и стремительно понесся на юг, через бескрайнее море, со всей скоростью, какую могла обеспечить его небывалая мощь. Все более зримой становилась цель, по мере ее приближения в душе его росло ликование, все существо его пело и смеялось, грудь теснили сладостные предчувствия.

И вот в водах Таиланда он увидел юную красавицу Дарту. Глядя в бездонное небо, она качалась на синих волнах, всецело отдавшись своим смутным девичьим грезам и, замечтавшись, не замечала, что медленно кружит вокруг нее молодой дракон, не отрывая от чудного видения потрясенного взгляда. Очнувшись, собралась прелестница плыть к берегу, как вдруг увидела незнакомца и, рванувшись, как пугливая лань, стыдливо обратилась в бегство, но нельзя было ускользнуть от Фейронда. Он плыл рядом, не сводя с нее пылкого взора; наконец преградил ей дорогу и почтительно произнес:

– Не убегай, небесное создание. Позволь насладиться созерцанием твоей неземной красоты. Открой мне свое имя, поговори со мной, и ты увидишь, что меня не надо бояться, ибо буду я верным рабом твоим до конца своих дней.

С этой первой встречи полюбили они друг друга не на жизнь, а насмерть, как это бывает только у драконов, но даже среди драконов никто не смог бы сравниться силой чувства с Фейрондом, потому что такова была сущность его могучей натуры, где все было через край.

Сообщество с радостью восприняло весть об их союзе и определило им местом жительства другой континент, так как все молодые пары покидают родные места, если их родители живы и с успехом исполняют свою миссию Целителей. С болью в сердце я расставался с дорогим другом и братом, лишь мысль о том, что он счастлив, согревала мне душу. Через год, соскучившись, я отправился навестить молодых супругов. Они жили на побережье Тихого океана, и все у них было прекрасно. Дарта своей резвой прелестью и грациозностью могла покорить любое, даже самое черствое сердце. Всесильный Фейронд трепетал и преклонялся перед своей пленительной подругой. Никогда он не оставлял ее одну, потому что не мог и минуты прожить вдали от любимой. Часто развлекались они тем, что, приняв человеческий облик, уходили в город и участвовали в празднествах и карнавалах, и были они оба прекрасны, как утренняя заря, в любом обличье. Люди расступались, когда они проходили мимо, облаченные в роскошные мантии златоцветных драконьих волос. Их кожа излучала солнечный свет, глубокие глаза в обрамлении пушистых ресниц лучились янтарным блеском. Безудержной любви Фейронда в то время с избытком хватало на всех, в том числе и на людей, и он ревностно хранил Землю для всего живого. Еще через год Дарта понесла, и новость эта облетела все континенты и острова. Фейронд не помнил себя от гордости и счастья. Однако когда я гостил у него в очередной раз, он сказал мне:

– Временами меня охватывает изматывающая душу тревога: позволит ли мне судьба купаться в безграничном счастье всю жизнь? Но рассуди, разве не заслужил я его своей безоглядной отдачей, заботой о всеобщем благе?

Я понимал его беспокойство. Он, постигший своим гигантским умом тайные законы соотношения добра и зла, опасался, что ему дано слишком много.

Несчастье действительно случилось, и масштабы его были столь огромны, что все Сообщество содрогнулось от ужаса и на время потеряло способность к целительству. Великая Мать немедленно откликнулась землетрясениями, извержениями вулканов, ураганами и потопами.

А произошло всё это из-за нескольких чванливых богатых бездельников, которые бродили с ружьями по лесу в поисках охотничьих трофеев и, выйдя к океану, вдруг увидели на прибрежной поляне невиданное существо, сияющее красками и золотыми рогами. То была Дарта. Сделалась она тяжела для подводной охоты, и Фейронд, наказывая ей строго-настрого не выходить из пещеры, отправлялся за добычей, отлавливая для своей ненаглядной самую нежную и вкусную рыбу. Но неудержимо потянуло Дарту, как это бывает у беременных, отведать сочных и свежих плодов. Удовлетворив свое желание, она разморилась на солнышке и, как всегда, унеслась в мечты, прислушиваясь к мягким толчкам под сердцем. Так и погибла она, не успев ничего понять и испугаться, в счастливых грезах о своем первенце. Увидев неизвестное создание, охотники ни секунды не раздумывая, открыли по Дарте стрельбу, и первая же пуля попала ей в голову. Кого они убивают, люди рассчитывали разобраться потом, главным же было завладеть красочной шкурой и головой с золотыми рогами, чтобы смотрела потом прекрасная Дарта, так и не успевшая стать матерью, со стены в кабинете в черную пустоту мертвыми глазами.

Только ничего им не досталось. Вспыхнуло бездыханное тело, как факел, и в считанные секунды ревущее пламя оставило на выжженной земле черную горстку пепла. Недалеко в океане Фейронд услышал выстрелы, увидел взметнувшиеся к небесам клубы огня, перестал ощущать свою Дарту и понял, что самое страшное, что могло случиться в его жизни, уже произошло.

Задыхаясь и припадая на грудь, с трудом переставляя лапы, плохо разбирая тропу помутившимся взором, он вышел к месту гибели Дарты, увидел стоящих над пожарищем в недоумении убийц и, не дав им опомниться, сжег всех дотла. Потом он пошел туда, где эти люди жили, и спалил их дома со всеми, кто там был, а тот, кто пытался бежать, был настигнут смертельным ударом молнии.

Всю ночь он простоял в оцепенении над прахом любимой и нерожденного сына, а утром исчез, и долгое время никто из нас не знал, где его искать.

По Земле прокатилась лавина несчастий. В океане стали пропадать корабли, горели деревни, гибли люди. В конце концов мы поняли, что являемся свидетелями мести обезумевшего от горя Фейронда. Был он неукротим в любви и стал неукротим в ненависти. Рог изобилия превратился в изрыгающий раскаленную лаву вулкан. Все Сообщество искало его, чтобы наставить на путь истинный и вернуть в мир. То в одном, то в другом конце света чувствовали мы его колоссальное излучение и мчались туда, точно гончие по следу, но всегда опаздывали, потому что был он скор на свою ужасную расправу и мгновенно перемещался с места на место.

Поняв, что мы ищем его, он сделал то, чего не мог сделать ни один дракон, – он заблокировал себя, и мы перестали его слышать. Только по кровавой поступи могли мы с запозданием проследить его путь. Время от времени он забивался в какую-нибудь черную дыру и там предавался мукам, каких не в состоянии вынести живое существо. Потом разъедающая душу ненависть брала верх, и он снова отправлялся сеять смерть.

Собрался Общий Совет, что до тех пор случалось в истории драконов лишь дважды. В Совет входили старейшины, но на этот раз пригласили и меня. Я отправился в Африку и предстал перед членами Совета.

– Мы призвали тебя для того, – рек канадский крылатый дракон, – чтобы нашел ты Фейронда, воззвал к его совести и разуму и вернул на стезю добра. Он скрылся от всех нас, но тебе, другу и названому брату, мы надеемся, откроется. Если же ты увидишь, что он упорствует в своем грехе и закоснел в ожесточении и мстительной злобе, то постарайся его убить.

Я отшатнулся, не веря своим ушам, и воскликнул:

– Вы толкаете меня на то, что противно природе дракона. Как я могу очернить свою душу убийством, да еще названого брата?!

Но старейшины смотрели твердо, и знанием истины светились их глаза.

– Правду говоришь, – молвил африканский дракон, – принуждаем мы тебя совершить великое зло, но поверь, что зло это будет неизмеримо меньшим, чем то, что творит Фейронд. Рассудили мы, что надо его остановить, пусть даже таким способом.

Вышел я к Индийскому океану, в унынии размышляя о горькой судьбине, лишившей меня любимого друга и брата, и, ни на что не надеясь, послал свой зов в неопределенном направлении. И, о чудо, он тут же откликнулся. Хоронился он совсем близко, на маленьком пустынном острове. У меня словно крылья выросли за спиной, и полетел я к нему радостно и без заднего умысла. Во мне росла уверенность, что меня он послушает, одумается, и мы снова будем вместе.

Едва я вышел на сушу, как увидел Фейронда. Он был уже не так красив, как прежде, – кожа его поблекла, сила казалась злой, глаза потухли, величие уступило место хищной собранности. Он весь был, как опасная острая пружина, таящая смерть. Высверлил он меня пустыми глазищами и засмеялся нехорошим смехом.

– Что, брат, – сказал он с сожалением, – наказали тебе убить мятежного дракона? Хитро придумано. Прислали бы еще моего отца!

– Прости, брат. Поручение такое мне действительно дано на крайний случай, но и в мыслях у меня не было его исполнять. Если сомневаешься в моей преданности, вспомни хотя бы, что глупо тягаться мне с тобой силою. Пришел я просить тебя вернуться со мной на родину. Будем жить, как раньше. Вспомни, как мы с тобой путешествовали, искали необитаемые острова, вызволяли из сетей дельфинов. А помнишь, как мы сталкивали в море китов, когда они выбрасывались на берег?