Сокрытый в Тени Крыла
Шрифт:
— Это ты верно подметил. Зная, сколько прегрешений на тебе висит, я удивлен, что убийцу к тебе не подослали раньше.
Узумаки развел руками:
— Подсылали, много раз. Но, каких-то слабаков.
Шиноби в маске АНБУ снова кивнул, вытаскивая из ножен свой меч.
— Знаешь, в чем скрывается самая большая ирония жизни, старик?
— Знаю, но у тебя есть своя версия, верно? — не скрывая насмешки переспросил старик.
— Ирония жизни кроется в мелочах. Я, здесь, сейчас отправлю тебя на тот свет. В этом нет ничего особенного. Но! Кто ты? Кто я? Именно в этом ирония. Я был вынужден предать свой клан, стать отступником, чтобы спастись. Ты тоже предал свой клан, свою деревню. Затем предал уже другую деревню. Работал на всех, кто тебе платил, не обращая внимания
Старик пожал плечами.
— Ирония жизни, значит. Так ты ее видишь? Возможно, все возможно. Но все же, ирония спрятана глубже.
Нукенин удивился.
— И где же?
— Здесь, — раздался голос за спиной.
Но, еще раньше, чем шиноби в маске АНБУ услышал голос, в его спину вошел кунай. Не слишком глубоко, не смертельно. Но он отчетливо почувствовал, как немеет его тело. Голос оказался знакомым, и действительно вперед вышел шиноби в плотном костюме, который только что на его глазах покончил с собой. Парень придерживал правую руку левой и не слишком уверенно стоял на ногах, но он был жив. Жив.
— Ирония в том, что мне плевать на все, что ты только что сказал. Я убью тебя, просто так. Плевать мне на твое имя, и на все прочее тоже.
Онемение дошло до пальцев рук, и его оружие упало на землю. Сам он осел на колени и едва не падал. Чунин, а это явно был чунин, из Корня бросил короткий взгляд на меч нукенина, и подошел ближе, рассматривая оружие. О, какой наблюдательный. Парень сел на корточки, взял левой рукой меч и еще пристальнее осмотрел его лезвие. Да, там был яд. Шиноби из клана Курама никогда не переоценивал свои способности во всем, что не касалось гендзюцу, и всегда использовал сильный яд, рецепт которого украл у своего клана.
— Этот меч поразил тебя, и ты скоро умрешь, парень. Но я не понимаю… Ты использовал подмену. Когда? Уже после того, как показал мне печать?
Парень не обратил на его слова внимания, сразу начав обыскивать противника. Да, да, у него был запас антидота. Одна порция. И чунин нашел ее достаточно быстро, она ведь даже не была особо спрятана.
— Нет, ты ушел немного раньше. Да, перед тем, как показал мне печать. Но… Почему не раньше? Почему дал поразить себя?
Чунин, положив антидот в свой карман, поднял клинок нукенина.
— Сколько времени нужно яду, чтобы убить?
— Почему ты не ушел раньше? Объясни. И я отвечу на твои вопросы. Почему ты не ушел раньше? Ты же хотел достать меня взрывом, так почему дал себя ранить?
Парень медлил несколько секунд, но все же ответил:
— Я не хотел доставать тебя взрывом. Я хотел, чтобы ты поверил, что я убью себя. Выкрики про самопожертвование. Самоубийственные атаки. Ты поверил, что я мертв. Чем я и хотел воспользоваться.
Шиноби удивился:
— Ты сумел настолько просчитать меня? Просчитать мои действия? Нет, все проще. Ты заставил меня не правильно оценить себя, составить неправильное мнение. Впечатляюще. Не сложный, но эффективный ход. Я поверил, и перестал ждать удара сзади. Был уверен, что остался только старик Узумаки. Да, я понял. Яд, несколько часов, после которых станет поздно. Я знаю всего нескольких шиноби, сумевших самостоятельно выделить антидот. Вы сможете… замедлить действие яда, но не обратить его. Может у твоего друга есть время, как и у тебя.
Не к чему было врать. Нукенин не хотел становиться отступником, его заставили. Он не испытывал чувства верности. Ни к Конохе. Ни к Данзо, на которого вынужден был работать. Теперь, перед смертью, а он не сомневался, что в этот раз не сумеет сбежать, слишком прытким оказался его последний противник, врать смысла не было. Не зачем.
— Что ты сделаешь? Чунин, который перехитрил более опытного джоунина. Скажи мне, что ты сделаешь? Отнесешь антидот своему другу? Или используешь сам? У меня нет других порций, никогда
их не держал. И рецепта на память я не знаю, а добраться до записей вы не успеете. Так что ты сделаешь?— Глупый вопрос.
Клинок резко скользнул в воздухе и прорезал руку отступника. Выпустил меч и стащил с поверженного противника маску.
— Хочешь жить? Скажи есть ли у тебя еще антидот?
Но нукенин лишь улыбнулся:
— Мне не зачем врать. У меня была лишь моя жизнь, единственное, за что я сражался, и только что ты забрал ее окончательно. Нет, у меня больше нет противоядия. Я сказал правду. Что ты сделаешь?
Чунин раздумывал всего несколько секунд, прежде чем стянул маску и капюшон, и всыпал порошок в свой рот.
— От шиноби Корня другого и не ожидал, — хмыкнул нукенин.
Парень покачал головой.
— Я не служу Корню.
Шиноби из клана Курама засмеялся, искренне засмеялся.
— Ты просто еще не понимаешь этого. Все мы служим им. Я, ты, этот старик. Хотим мы этого или нет, все мы играем под его дудочку.
— Его? — переспросил чунин.
— Данзо, глава Корня. Ты уже очень похож на его психов. Еще не пересекался с ним, а уже так похож. Ты уже прошел Изоляционную Тренировку?
Парень чуть напрягся.
— Да, прошел. Мы похожи с тобой. Я был таким же. Перспективный шиноби из сильного клана. Мне сулили службу в АНБУ, и я был рад этому. Меня не воспринимали всерьез в своем клане, даже мой отец не был в старшей ветке. Но Данзо заметил мои таланты. Он начал давать мне миссии. Сначала безобидные, но потом в них стало появляться все больше грязи. После очередного задания, во время которого я устранил несколько влиятельных людей, глав одной из торговых гильдий Страны Огня, и вернулся в Коноху, Дазно показал мне свиток. В свитке были доказательства того, что я был нукенином, и уже давно. Он подставил меня, все спланировал и виртуозно исполнил. Вторым свитком в его руках был приказ на мое устранение. Мне дали выбор: подчиняться, став самой мелкой пешкой в системе Корня, простым безмолвным исполнителем. Отказаться от деревни, от клана, от всего. Или стать целью для Онинов. Как тебе выбор?
Чунин молчал, но в глазах ясно блестело понимание. Да, перспективный и не глупый мальчишка.
— Я — пешка. А ты? Как часто тебе дают миссии "молчащих"? Получил, выполнил, и как будто ничего не произошло. Никаких пометок в личное дело. Никаких докладов и отчетов. Как часто? Ты уже на побегушках, и ничего с этим не поделаешь. Просто твое время стать пешкой еще не пришло. Но, видимо, все измениться, когда ты убьешь меня. Так что мы не так уж и отличаемся. А старик. Он еще хуже нас с тобой. Его никто ни к чему не принуждал. Он сам открыл ворота Узушиогакуре. Уж не знаю, чем его купили, но он предал свой клан и деревню. А потом, уже позже, показал людям Корня, как отключить защиту кланового квартала Узумаки. Один единственный человек, ответственный за смерть всего своего клана. Он много работал с Корнем, и я не знаю, почему теперь они за ним охотятся. Так что я все же прав. Ирония жизни. Мы все пешки, в игре одного единственного человека. Его устроят любые варианты. Убью я Узумаки? Отлично, одной ходячей проблемой меньше! Убью вас обоих? Опять же смерть Узумаки, а раз ты проиграл, значит и не достоин стать пешкой. Ты убьешь меня? Нормально, ты все равно передашь старика прямо в руки Корня, и никуда он не денется. Зато в твоих способностях уже не останется сомнений. А еще лучше, если выживешь ты один. Вот так вообще будет замечательно. Нет проблемы, нет отработавшей себя пешки, зато появиться новая, еще более сильная, чем отыгравшая. Он в любом случае в выигрыше.
Парень поднялся на ноги и бросил задумчивый взгляд в сторону старика Узумаки.
— Он неплохо меня просчитал. Я бы убил вас обоих. И тебя, и его, сам. Точнее, должен был бы убить. Меня действительно просчитали.
Нукенин улыбнулся:
— Видишь? Мы лишь пешки. Не удивляйся этому.
— Да, не буду, — согласился чунин.
Он обнажил свой меч, и занес руку для удара. Шиноби закрыл глаза, принимая свою смерть.
Глава 65