Соль для вкуса

Слышу стук в дверь и бросаюсь к ней. Открываю в надежде, что моя девочка передумала, но меня накрывает огорчение. Передо мной стоит отец. Он задерживает свой оценивающий взгляд на моём лице и ничего не говоря, заходит в комнату. Бросает короткий взгляд на раскрытый шкаф, в котором на вешалках висят женские платья и блузки, хмурит брови и присаживается на кровать:

— Ну, что ж, сын, пришло время поговорить.

Закрываю дверь. Подкатываю компьютерное кресло поближе к мужчине и сажусь прямо перед ним.

— Карина беременна? — переходит к сути.

— Утверждает, что да.

— Что планируешь делать? — спрашивает отец, считывая каждое изменение на моём лице.

— ДНК тест.

— Не веришь ей?

— Я никому не верю. — стискиваю зубы. — Почти. — поправляю себя, вспомнив о девушке, которая оставила меня наедине с болью и со своим бессилием.

Отец вздыхает и в задумчивом жесте чешет щетину на подбородке.

— Дай ей время. — наконец произносит он.

Приподнимаю бровь, не понимая зачем я снова должен убивать своё время в пользу Карины. Она и так забрала у меня всё. Даже Лизу.

— Она импульсивная. Ей нужно сначала найти выход всем переживаниям, а уж потом она начнёт копаться в голове. — говорит отец, а я, в конце концов, уловив нить разговора, даже не стараюсь скрыть искреннее замешательство.

— Удивлён? — грустно усмехается Фролов-старший. — Эх, Пётр… на это и был расчёт.

— Поподробнее. — открыто настораживаюсь.

— Мы с Верой давно хотели вас свести. — грустно улыбается. — Когда встал вопрос с продажей наших квартир, у нас появился шанс и повод вас сблизить.

— И почему вы решили, что у вас получится?

— Противоположности притягиваются. Ты до ужаса… сдержанный и уравновешенный, Лиза же… — не сдерживает улыбки и тихого хриплого смеха. — В каждую дырку без мыла влезет…

На мгновение закрываю глаза и пытаюсь угомонить взбесившееся сердце. Силой мысли удерживаю ноги на месте, препятствуя желанию догнать и закинув на плечо, вернуть домой.

Открываю глаза и встречаюсь с непривычным для отца волнением, завладевшим им со всей откровенностью.

— Я не знаю… как далеко зашли ваши чувства… — прокашливается он. — Но могу сказать одно — если они сильны, то выдержат любые испытания.

Я не отвечаю. Просто не могу. Каждое слово отдаётся сильнейшим уколом в груди.

Мои чувства сильны, а её?…

— Я… кхм… не имею права… — запинается на слове отец. — Просить тебя о чём-либо… но не могу остаться в стороне…

Он нерешительно кладёт мне на плечо руку и заглядывает в глаза, пытаясь проникнуть прямо в моё сознание:

— Не бросай ребёнка. Случилось то, что случилось. И он в этом не виноват.

По телу пробегает крупная дрожь и я изо всех сил борюсь, чтобы не отвести глаза. Как это делал всегда… Пытаюсь не закрыться и пересилить знакомое скребущее чувство внутри. Сопротивляюсь болезненным воспоминаниям, где в моей жизни нет отца, а их большинство… Те крохи внимания, которые мне доставались от этого мужчины, в итоге лишь ещё сильнее обостряли переживания, вызванные нехваткой любви и отцовской заботы. Я больше не тот мальчик, но отголоски прошлого меня мучают и разрушают до сих пор.

— Не повторяй моих ошибок, сын… — продолжает Фролов-старший и я, чувствуя, что теряю душевное равновесие, откатываюсь на кресле в сторону. — Я был плохим отцом… да и сейчас им остаюсь… Я не участвовал в твоей жизни и в воспитании в полной мере… Я не уделял тебе должного внимания и являюсь твоим отцом только формально…

Мрачно сдвигаю брови и силюсь избавиться от дурацкого кома в горле. Мне не нравится этот разговор. Я не понимаю с чего он вдруг решил, что у меня есть желание выслушивать его откровения. Я не готов к такому. Я не знаю, что говорить в ответ. Я не уверен, что смогу принять всю правду и не убить себя окончательно. Особенно сейчас, когда сердце кровоточит от потери самого главного.

— Вера говорит, что никогда не поздно начать всё заново… — опускает глаза отец и я, следуя его взгляду, замечаю, как он нервно сжимает и разжимает кулаки у себя на коленях. — Я… — виновато мнётся. — Я просто хочу, чтобы ты поступил правильно и взял на себя полную ответственность за своего будущего ребёнка.

— Если он есть… — отвечаю я, поражаясь как ослабел мой голос.

— Лиза — умная девочка. Со временем она во всём разберётся. — заверяет мужчина и кидая на меня цепкий взгляд, мягко, но чётко задаёт свой основной вопрос. — Ты её любишь?

— Да. — не мешкая и совершенно не задумываясь отвечаю я. — Люблю.

Отец, стараясь сохранить серьёзный вид, всё же краем губ выдаёт полуулыбку:

— Вера поговорит с ней, но и ты должен вести себя разумно, Петя. За столом вы с Кариной вели себя как пара и это наводит на определённые вопросы, сын… плюс Коля говорил, что у вас всё серьёзно.

Вздрагиваю при упоминании Фёдорова и снова натыкаюсь на этот чёртов камень преткновения между мной и родителем, который разборчиво выражается в его осуждающем взгляде:

— Будь так добр, не морочь девушке голову… я не хочу проблем с другом.

Печально ухмыляюсь:

— Мне плевать, что он твой друг.

Приоткрытая дверь в наших отношениях снова захлопывается и боюсь, что следующего хлопка она просто не выдержит и рухнет, оставляя нас с отцом наедине друг с другом и нашими нажитыми годами демонами.

Мужчина стискивает челюсть и шумно выдыхает:

— А на кого тебе не наплевать в этой жизни?!

— На себя, отец. Как и было всегда… — проглатываю мучающий меня ком из навалившихся тревог и поднимаюсь на ноги. Открываю дверь, показывая, что разговор исчерпан:

— Спасибо за Лизу. Но на этом всё.

Долго ждать не приходится. Остаюсь тет-а-тет со своими потерями и это невыносимо рвёт на куски.

Одному оставаться нельзя…

Хватаю ключи от машины и впопыхах покидаю место, которое когда-то было домом, где с недавних пор витал уют и ощущение чистой безмятежности. Всё ушло вместе с ней. С моей малявкой.

Топлю педаль газа до основания и обгоняю холодный ветер, намереваясь скорее попасть к другу и забыться в бессчётном количестве алкоголя. Другие способы не помогут. Только полная отключка и Ромыч для подстраховки, чтобы я не сдох от алкогольной интоксикации.