Соль на твоих губах

— Поэтому ты взял его игрушечную лошадку? — тихо спросила Элли.

— Да, — ответил Реми. — Я взял эту игрушку еще и потому, что ее касалась твоя рука. Для меня лошадка стала частичкой того мира, который, как я считал, никогда не будет моим. Но я по-прежнему хотел наказать тебя за то, что ты пыталась скрыть от меня факт рождения Томаса. Мое презрение — вот достойная кара для обманщицы. Он уныло усмехнулся. — Но я не ожидал, что ты примешь мою издевку за чистую монету и предложишь мне себя, и продолжал убеждать себя в том, что ты не пойдешь на такое, не сможешь сделать подобный шаг. Но этого не произошло. А потом я просто не мог…

— Но ты был таким равнодушным, — прошептала Элли, — вел себя так холодно.

— Я очень хотел тебя, признался Реми. — Я боялся, что не выдержу и сотворю нечто ужасное, и приказал себе не терять над собой контроль. — Он посмотрел на нее полным раскаяния взглядом. — Я причинил тебе боль, любовь моя. Я обидел тебя.

— Разве? — Ее глаза сияли, лицо светилось любовью. — Не припоминаю ничего подобного. — Элли помолчала. — Я ведь пыталась разыскать тебя и сообщить о своей беременности.

— Да, — кивнул он. — Мой отец на днях признался мне. Я счел нужным скрывать то, что мне известно о Томасе, иначе сошел бы с ума. Мы с отцом всегда были близки по духу, многим делились. Услышав, с какой горечью я обо всем говорю, он сказал, что, возможно, я ошибаюсь. Он сообщил, что однажды ты звонила по телефону, умоляла его помочь связаться со мной, и, наверное, речь шла именно о твоей беременности. Только отец отказался тебя выслушать. Если бы он тогда проявил немного понимания, наши судьбы изменились бы.

— Он пытался защитить тебя, — вздохнула Элли. — Ты точно так же поступил бы, защищая собственного сына. Именно поэтому я и могу доверить тебе его воспитание.

— Доверишь ли ты мне свою жизнь? тихо спросил Реми. Ангел мой, душа моя.

— Доверю, — произнесла она. — Если ты по-прежнему хочешь, чтобы я была рядом с тобой, Реми.

Он обнял ее и поцеловал в губы. Реми и Элли долго наслаждались поцелуями, время от времени прерывая их потоками нежных слов в адрес друг друга.

Элли мечтала удостовериться, что Реми все еще любит ее. Она жаждала опуститься вместе с ним на ковер и отдаться во власть охватившего ее желания. Однако Реми, тихо простонав, отстранился от нее.

— Мы не должны сейчас торопиться, — задыхаясь, проговорил он. — Возможно, Том по-прежнему капризничает. Я обещал нашей домработнице принести с чердака свою старую кроватку. Ее нужно вымыть. Томас будет спать в ней. Мой дед считает, что негоже мадам Мадлон ночевать в его доме, пока они еще неженаты. Так что придется поместить твою тетушку у нас, но для этого следует все приготовить. — Реми посмотрел на нее и внезапно рассмеялся. — Привыкай ко всей этой суете, красавица моя. Это и есть семейная жизнь.

— Мне такая жизнь нравится, улыбнулась Элли. — Значит, нам придется подождать наступления ночи, мой дорогой.

Реми поцеловал ее руку.

— В прошлый раз, к своему величайшему стыду, — тихо сказал он, — я овладел тобой, не задумываясь о том, хорошо ли тебе со мной. Сегодня ночью все будет иначе. Так ты простишь меня, Элиз? Будем ли мы вместе сегодня ночью?

— Да, — хрипло ответила она, — конечно будем. — Элли подарила ему многообещающий взгляд. — Вот только… Ты забыл, что у Тома прорезываются зубки, — прошептала она. — Он может постоянно нас отвлекать.

Реми неторопливо и нежно поцеловал ее:

— Он мой сын, дорогая. В его жилах течет французская кровь, а настоящий француз никогда не станет отвлекать соплеменника в самый неподходящий момент. — Он улыбнулся. — Так что сегодня ночью нам никто не помешает, обещаю.

Произнеся это, Реми снова страстно припал к губам своей любимой и желанной Элли.