Солар

И «лента» начала молниеносно сворачиваться. Откуда-то сверху, со стороны балкона, в сторону мужчин, тягуче прорываясь сквозь пространство, летела стрела. Белая и стремительная.

И вновь я четко различала каждое перо в оперении, длинное древко, острый наконечник. Идеальное прекрасное орудие убийства.

О, нет-нет-нет!!!

Медленно… невероятно медленно… словно заторможенно стрела-убийца пролетела мимо меня и на огромной скорости вонзилась точно в сердце Катериона Первого.

Рефлекторно закрылись глаза, и я от ужаса заорала. Противно засипело в горле, но мой крик растворился где-то.

Надо что-то срочно сделать! Но что??? Что делать??!

Открыв глаза, я бросилась к Императору и тут же застыла в немом шоке.

Император, целый и невредимый, спокойно вынимал из своей груди злополучную стрелу, а на черном одеянии Бальзатара быстро расплывалось большое и мокрое кровавое пятно. Пра-пра неуклюже оседал на светлый мраморный пол…

— Бальзатар, миленький, не умирай! — закричала я, и подскочив к предку, попыталась схватить его оседающее вниз тело.

Бесполезно. Мои руки, мое туловище… прошли насквозь, по инерции приближая ко мне тот самый мраморный пол.

Тень отпустила меня. Выбросив обратно в 25-ю декаду, правление Тахеомира Третьего, Стерн, особняк ри Фарра, мою комнату, мою кровать.

***

— Ой, Тин, ты тут? — Радо хрипел сухим горлом так мерзко, что Константин скривился и оглушительно фыркнул.

Чем и разбудил Ледо. Младший брат нехотя поднял сонную голову с дивана, на котором находилась половина его туловища и тоже захрипел. Вторая половина туловища растекалась по полу, сплетая где-то под столом его босые ноги.

— Пейте!!

Константин со стуком припечатал к столу две кружки с дымящимся и благоухающим отваром. Демонтративно скрестил руки на груди и уставился на братьев так, что, если бы они в этот момент смотрели Тину прямо в глаза, то могли бы прочитать там много интересного. Прищуренные синие глаза скрыли от присутствующих красные всполохи и не предвещали им ничего хорошего.

— Не кричи так… — поморщился Ледо и сдавил руками голову. — Сас… как мерзко то… Тин, дай мне умереть…

— Вы совсем что ли с ума сошли?! — голос старшего брата замораживал, а еле сдерживаемая ярость могла подогреть котел с водой.

— Что такое? — Радо добрался до кружки. С громким бульканьем, невзирая на высокую температуру напитка, стал вливать в себя отвар. — О, Маа… — простонал он, — это великолепно! Ледо, пей!

Ледо, со стоном принявший вертикальное положение, мученически вложил в дрожащую руку вторую кружку и маленькими глотками принялся цедить свою порцию.

Константин опять скривился.

— Вы полные и безвозвратные балбесы! Какого Саса вы вчера так надрались? Вам выпивки во Дворце было мало?

— Во-первых, возвратные! Мы ж домой вернулись? Вернулись! Порталом, между прочим, что сэкономило время. Рус и открыл… А во-вторых, конечно мало! — возмущенно прокаркал Радо. — Мы ж почти все время за Русом наблюдали! Сам знаешь, бокалы в руках — это ж для прикрытия.

— Имей совесть, Тин! Мы тоже люди, нам расслабиться хотелось!

— Расслабились? — насмешливо спросил ми Кама-старший, начиная оттаивать. — Наблюдали они, ага. За Главным Магом Искусства Галереи кроме вас, балбесов, наблюдал еще десяток охранников. М-да, расслабились они…

— Почти, — буркнул Ледо. Но спустя полчашки отвара добавил, — между прочим, мы еще и нужными делами занимались.

— С сапогами? — саркастически спросил Тин.

Близнецы переглянулись.

— Сас, не помню, зачем мы сюда притащили сапоги…

— Я тоже.

— Уже неважно. И что это за такие важные дела, ради которых вы опустошили целый ящик коньи? Целый ящик на троих?! И порвали рубашку Руса на лоскутки!

Константин многозначительно посмотрел в угол. Радомир и Ледомир виновато молчали. Молчание затягивалось.

— Смелее! Откройте в себе резерв правды! — поддел Тин.

— Мы это… ага… ну… мы…

— Ну да… мы… хотели… мы…

— Да не мямлите, как трехлетки! — рявкнул Тин, теряя терпение.

— … определили дом, в котором Франц Корван был в последний раз. Пыль показала его, как конечную цель. О, Сас, как же болит голова, — гримаса, исказившая лицо Ледо могла вызвать жалость у кого угодно. Но только не у Константина.

— Вы меня поражаете, мелкие. Во-первых, почему бы перед пьянкой не принять настойку трезвости?

— Эээээ….

— А во-вторых, что вам удалось выяснить? Что это за дом?

— Докладываю, — кисло начал Радо. — Настойка — это для слабаков, а мы должны были выяснить, кто из нас выпьет больше! А пить конью с настойкой трезвости это бессмысленно переводить два хороших продукта. Второе, это Дом с химерами. Адрес — улица Двенадцати Стражей, дом 12.

— Знакомое название, — задумчиво потер подбородок Константин.

— Еще бы, — заржал Ледо. — Это же ты его конструировал и создавал.

***

Тошнота.

Это было единственное, о чем я сейчас могла думать. Мутило так, что хотелось удариться головой об стенку, вдруг поможет? В глазах вращались разноцветные спирали, а при легком наклоне головы пол неизменно просил приблизить его, как можно скорее. Да что за ерунда??? Что происходит??

Бальзатар внимательно осмотревший меня, такую бледную и несчастную, вынес вердикт:

— Ты экстренно вышла из Тени в состоянии огромного эмоционального упадка. Киана, что случилось? Что ты видела?

Что видела?! Убийство я твое видела…

Да что ж так плохо то?

Перед глазами все мелькало. Ааа… это Нидары в панике носились по комнате и с беспокойством смотрели, как я пытаюсь в третий раз привстать, чтобы прилечь на подушки. А не лежать звездой поперек кровати.

— Вы не могли бы не мельтешить? У меня сейчас голова разорвется… — попросила слезно, и призраки замерли подле кровати. С трудом дотянувшись до графина с водой, дрожащими руками, едва не пролив на себя, налила стакан воды. Выпила залпом, и тошнота отступила. Однако, качания потолка надо мной убедили лечь обратно.

— Я была в событиях, связанных с Вами, Бальзатар…

Предок заметно напрягся. Застыл рядом, и спустя мгновения, показавшиеся мне вечностью, повторил:

— Что ты видела?

Ох, не хочется то как говорить, но куда деваться… Мысленно досчитав до трех, громко вздохнула и, аккуратно подбирая слова, принялась описывать все свои видения. По мере моего рассказа Бальзатар становился мрачнее тучи. После краткого и, по возможности безэмоционального описания последней сцены, мне окончательно полегчало и, наконец, получилось принять вертикальное положение.