Солдат, который вернулся

Граф увидел их и приказал Воробьеву:

— Свободен! — Он перевел взгляд на Николаева — А ты проходи, присаживайся.

Прапорщик устроился напротив Быстрова.

— Слушаю вас, Сергей Владимирович.

— Что за бойню ты устроил в «Согдиане», Рома?

— Вот вы о чем! Помнится, при первой нашей встрече я услышал, что дела шоферские вас не касаются.

Быстров посмотрел на Николаева.

— Я, кажется, задал вопрос, Роман Сергеевич. На них всегда отвечают. Я к этому привык. Так что изволь объясниться.

— Да вам уже и без меня все в подробностях доложили.

— Рома!..

— Хорошо. Палыч решил наказать меня за то, что я работаю не по правилам, установленным им. Замечу, что никаких законов просто нет. Есть, точнее был, беспредел Ильина и приближенных к нему лиц. Сначала мы поговорили. Он предупредил меня, я — его. Ничего бы не было, однако Палыч принял решение наказать меня. Вот так все и вышло.

Граф откинулся на спинку кресла.

— А скажи, Рома, где это ты так научился драться?

— Вам же известно, что я служил в элитном спецназе ВДВ. А там подготовка серьезная, да и повоевать пришлось немало. Как ликвидатору мне приходилось снимать таких рексов, которым Палыч, Шрам, Степан и Серый, вместе взятые, в подметки не годятся. В кафе я работал в щадящем режиме, иначе оттуда вынесли бы четыре трупа.

— Крутой!.. — проговорил Граф. — Что ж, браво! Мне действительно рассказали, как ты играючи разделался с крепкими ребятами. А почему, Рома, ты не сообщил о произошедшем нашему товарищу майору Шарнину?

— Зачем отвлекать человека от службы по пустякам?

— То, что ты сделал с Палычем и компанией, пустяки?

— Конечно. Неделю-другую отойдут в больнице и снова будут как новенькие.

— Нет, — проговорил Быстров. — У Кривова закрытая черепно-мозговая травма. У Серого сломана челюсть. Пальцы не в счет, это действительно мелочь.

— Вероятно, Шрам получил травму, ударившись головой о столик. В этом моей вины нет, как и в том, что у Серого оказалась слабая челюсть. Да и вообще потасовку начал не я, а Палыч. За свои поступки приходится отвечать. Не мог же я допустить, чтобы четверо козлов изуродовали меня!

— Но ты понимаешь, что теперь полиция вынуждена будет завести на тебя уголовное дело?

Николаев спокойно пожал плечами и заявил:

— Пусть заводит. Я защищался, и следствию придется признать это.

— А нам нужен шум?

— Вас-то он каким образом зацепит? Подрались таксисты, эка невидаль.

— Тебя не беспокоит твое положение. Это что, отчаянная смелость или самонадеянная бравада?

— Ни то и ни другое, Сергей Владимирович. Это реальная оценка обстановки.

Граф повернулся к бармену и потребовал виски. Официант принес два бокала.

Николаев отодвинул свой.

— Вы же знаете, я за рулем.

— Юра! — вновь крикнул Граф бармену. — Чашку кофе.

Николаев выложил на стол пачку сигарет и спросил:

— Разрешите?

— Кури.

Роман закурил, Граф сделал глоток темно-коричневой жидкости.

— Ладно, — сказал он. — Никакого следствия не будет. Шрама мы положили в частную клинику. Его травма не опасна. Серый со Степаном залечат раны дома.

— Мне благодарить вас?

— Нет, заплатить за лечение.

— Тогда проще добить их. Похороны обойдутся дешевле.

— Ты это серьезно?

— А вы?

— Ладно. — Быстров улыбнулся. — Мы поняли друг друга. Как тебе Белка? — неожиданно спросил он.

Николаев с удивлением посмотрел на Быстрова и уточнил:

— Это Людмила, что ли?

— Людмила, Белка — одно и то же.

— А что значит как она мне? Обычная проститутка, внешне привлекательная, вроде не глупая, как большинство ее подружек.

— Я имею в виду, как она тебе в постели?

— Никакой постели не было. Я довез ее до дома и вернулся сюда.

— Она приглашала тебя к себе?

— Приглашала, предлагала рассчитаться натурой.

— Хочешь сказать, что ты отказался?

— Отказался.

— Почему?

— Потому что у меня уже есть женщина.

— Да, странный ты человек. Белка — привлекательная девочка. Клиенты за ней в очередь встают.

— Это их дело.

Граф рассмеялся:

— Представляю, что сейчас чувствует Белка. Ей отказали! Теперь она тебя возненавидит.

— А мне без разницы ее отношение к моей персоне.

— Ладно, вернемся к теме. Раз ты оставил бригаду водителей без начальника, то тебе и рулить ею.

— Нет уж, избавьте, Сергей Владимирович. Я сам по себе. Бригадира пусть шоферы сами выберут. У нас же в стране демократия.

— Конечно, демократия, да еще какая! Значит, не хочешь стать бригадиром?

— Нет.

— Что ж, насильно мил не будешь. Но, Роман Сергеевич, я прошу тебя больше не устраивать рукопашных боев.

— Эта просьба не ко мне. Не полезут — ничего не будет. Я человек по натуре мирный, спокойный, но злить меня не надо.

— В этом я уже убедился. Что ж, не хочешь быть бригадиром, таксуй. Но помни, хоть ты и показал всем, что можешь постоять за себя, все же мой совет не забывай. Ходи и оглядывайся. Палыч не тот человек, который готов прощать обиды.

— Я оглядываюсь, Сергей Владимирович.

— Ладно, иди. А то, что не обратился в полицию, я оценил.

— До свидания, Сергей Владимирович. Спасибо за кофе.

— Давай!

Николаев прошел к машине, постоял еще час в ожидании клиентов. Никто не подошел, и он решил ехать домой. На Кольцевой дороге его телефон сработал сигналом вызова. На дисплее светилась буква «С». Значит, звонил командир отряда.

— Да?! — ответил прапорщик.

— Тебя не выгнали с работы? Я имею в виду из района вокзалов?

— Напротив, Граф предложил место Ильина.

— И ты, конечно, отказался.

— Не связывать же себе руки!

— Правильно. Мы пробили проститутку, которую ты отвозил домой.

— Есть что-нибудь интересное?

— Есть, но об этом поговорим позже. Как поставишь машину на стоянку, зайди в пивной бар, который недалеко от твоего дома.

— Хорошо. Ты сам будешь там?

— Я уже в баре. Здесь продают неплохое пиво.