Солдат… не спрашивай!
Шрифт:
Приобретенные недавно в на ярмарке в Нижнем Новгороде лошади для обоза стали одновременно и гордостью и головной болью всего полка: бывшие крестьяне умели обращаться со своими привычными помощниками в нелегком труде, да и городские парни в те годы часто работали с лошадьми. Тут проблем не было, конюхов и ездовых нашли быстро и в изрядном количестве. Беда другая – чем бедных лошадок кормить? Казна отпускала средств, что называется в обрез, но обычные обозные лошади требует не намного меньше еды, чем породистые кавалерийские. Летом нижние чины выкосили всю траву на бесхозных пустырях вокруг города, что-то полковник бартером получил от помещиков в обмен на рабочую силу, все равно фуража не хватало, а близилась зима. К сожалению, Александр в сельском хозяйстве разбирался слабо и ничем практически помочь старому знакомому не смог, разве что по его совету нарезали в лесу ветвей с молодой листвой и тем разнообразили рацион лошадей. Пробовали они с Матвеем на зиму заготовить для пробы силос, но результаты опыта получились
Загодя из отпущенной интендантством муки стали заготавливать на грядущий поход сухари. Был вариант для полка получить хлебные консервы натурой, да вот только "казенный" сухарик – еще тот деликатес, от него морду воротят даже невзыскательные нижние чины. Александр ранее полагал, что все просто и примитивно – напекли хлеба, нарезали и засушили. Оказывается нет тут сложная технология, сухари приготавливаются отдельно и подсушиваются прямо в печи хлебопекарни – своего рода искусство, вполне сравнимое по трудности с выпечкой хорошего хлеба. Иначе нежная мякоть перетрется в процессе транспортировки в труху, а так смотрите – аккуратно нарезанные ломтики покрываются твердой, но тонкой корочкой, способной некоторое время предохранить походный "солдатский хлеб" от порчи. Затем подрумянившиеся сухарики будут отлеживаться и доходить до кондиции в специально сплетенных для них из лозы конусообразных корзинах вместимостью от 2-х до 4-х пудов. Поскольку сухарей требовалось почти 500 пудов с лишним – пришлось отвести для хранения все свободные помещения вплоть до казармы, расфасовка в мешки и сухарные мешочки солдатского снаряжения производится за месяц перед выступлением в поход. Кое-что, надо полагать, нижние чины не удержались и употребили прежде времени, мелочи жизни… Сашка тоже не смог побороть соблазн, больно уж запах заманчивый шел и попробовал, что называется "на зуб", вполне съедобно и даже вкусно, а он как дурак предлагал еще заменить традиционные сухари галетами, входящими в сухой паек солдата века ХХ. Какое там, техпроцесс уже отработан полностью со времен еще незапамятных, была бы в наличии мало-мальски пригодная мука, дрова для печи и главное – "прямые" руки пекаря, чего обычно недостает в интендантствах и казенных провиантских магазинах.
Часть этого "богатства" будет выдана нижним чинам на руки, своего рода неприкосновенный запас на случай неизбежных на войне перебоев со снабжением, остальное поедет в полковых фурах. Историки и писатели, описывая быт российской императорской армии, часто приводят такую идиллическую картину – идет солдатик на походе и одновременно "хрустит сухариком", еще бы – ведь у него целая сумка-мешок под них отведены. Как бы не так, носимый на людях запас продовольствия без разрешения ротного командира использовать нельзя, в пищу идут совсем другие сухари, перевозимые в обозе первой категории.
Для пересыпки и окончательной упаковки "сухарного запаса" потребовались усилия 20-ти человек в течении целого рабочего дня. Что бы понять какое значение в то время придавали "простому сухарю" следует пожалуй упомянуть, что сам полковой командир дважды в день приходил посмотреть как идет работа по заготовке. Опять своего рода искусство, почти на грани циркового трюка – надо плотно утрамбовать сухари в мешках, но при этом не переломать хрупкие ломтики. Руководил процессом, самый опытный из нижних чинов, старый знакомый Александра – Матвей, к тому времени дослужившийся уже до фельдфебеля первой роты, с учетом выслуги он считался "старшим" среди всех нижних чинов, далее по рангу шли уже обер-офицеры. Вот седой ветеран покручивая короткий ус проверяет почти 15-ти вершковой рейкой плотность набивки очередного мешка. Немного недовложили, беда вполне поправимая, сейчас добавят недостающее и можно закрывать и опечатывать. Нижние чины, назначенные на работу, вполголоса матерятся – зашивать мешки наполненные твердыми и угловатыми сухарями трудно, от того, что края отверстия горловины нельзя соединить, а ставить отдельную латку из дерюги неудобно.
Остается еще одна нерешенная пока проблема, как бы нижних чинов по части употребления сухарей не опередили мыши, кошек у них в 13-м егерском не заведено, как впрочем и везде в воинских частях. Вопрос весьма серьезный, даже не столько для сухарного запаса, сколько и для другого ценного солдатского провианта – крупы, которую тоже положено заготовить заранее в больших объемах. Одно проделанное каким-нибудь шустрым грызуном отверстие и половина мешка высыпалась на землю, да еще и по закону пакости смешается с различным мусором. Голь на выдумки хитра – продукты хранят в сараях и каптерках на специальных деревянных стеллажах, у которых ножки-опоры у самого пола на вершок или более вымазаны толстым слоем дегтя.
– Мыша, энто дух дегтяной не жалует! – объяснили Александру опытные "специалисты", вчерашние крестьяне в таких вещах разбираются прекрасно.
Что до крыс, то их как-то в товарных количествах пока не заметили, "бог миловал" по всеобщему убеждению, значит борьба с этой разновидностью вредителей целиком переходит в ведение
полкового священника… или придется все же завести кота.Однообразен и скучен день российского солдата, особенно в провинции зимой, почти как в СА два века спустя, отличия есть но не принципиальные, так – дань текущему столетию и традициям. Зимнее утро, конец февраля. В огромной казарме еще царит полумрак, кое-где рассеиваемый немногочисленными лампадками у икон, да редкими сальными свечками. Дневальные открывают настежь маленькие, почти в размер форточки 20-го века окна и в помещение врывается свежий воздух, а наружу выходит густой "солдатский дух" – запах пота, портянок и еще бог весть чего.
Уже прошел час, как разбужены нижние чины, помещения прибраны кровати заправлены и "отбиты". Хотя нет, последнее – это у Сашки смешались в голове "старые" и "новые" жизненный и бытовые реалии. Здесь люди спят на сколоченных из досок нарах и топчанах, постельного белья кроме набитых соломой матрасов и подушек от казны не положено, а вместо одеяла служит шинель. Пользуясь кратким мигом отдыха солдаты разбрелись кто куда по углам, суетятся лишь "назначенные на работу": подметают, выносят остатки сора и протирают стекла крохотных окошечек. Стрелка старинных полковых часов-ходиков, неумолимый распорядитель жизни нижних чинов, между тем добралась наконец до четверти девятого. "На занятия выходи!" – кричит во всю мочь, надрывается дневальный.
– Выходи строиться, живее! – вместе с остальными унтер-офицерами Александр торопливо подгоняет к выходу нижних чинов.
Наряд вместе с унтерами обходит барак, вплоть до всяких пристроек и закоулков, выгоняя на плац замешкавшихся и опоздавших. Последние на ходу спешно напяливают на плечи ранцы, одевают портупею с тесаком и патронные сумки. Ровно в половине девятого шеренги рот уже стоят на своих привычных местах, однако пока еще кое-кто поправляется и застегивается, отдельные то и дело солдаты бегают назад в казарму за забытыми деталями амуниции и снаряжения. "Смирно-о-о!!!" – точно бык ревет басом фельдфебель, верный признак того, что появились ротные офицеры, сейчас начнется придирчивый осмотр, лентяям, увальням и просто нерасторопным сильно не повезет… такова жизнь.
"Смирно, глаза налево!" – отрывисто и без "протяжки" командует батальонный, значит появился "первый после бога" – командир полка. Далее следует целый ритуал, полковник с помощью денщика освобождается от шинели, мороз не мороз – ему все равно хоть минус сорок на дворе, держит "марку" перед подчиненными. Затем отец-командир быстро, по-молодецки, словно не давят годы на плечи, обегает строй выискивая наметанным взором недостатки и неполадки. Поздоровавшись "за руку" с офицерами полковник быстро заскочил в казарму, осмотрел цейхгауз, канцелярию и каптерки, принял рапорт фельдфебеля о больных, проверил расходы у артельщиков и перекинулся парой слов с оружейным мастером Бауэром напоследок. Закончив свои "хозяйственные дела командир вышел к строю, дабы полностью отдаться предстоящему "учению". "Здорово братцы!" – гулко режет морозный воздух приветствие, и как один человек, полк дружно гремит в ответ, – "Здравия желаем ваше превосходительство!"
Собираются в кучку вокруг полковника офицеры, получают необходимые указания и распоряжения, обычная утренняя проверка закончена, теперь время заняться делом. В первую очередь от рот вызывают молодых солдат, вчерашних рекрутов и их наставников – "дядек". Им предстоит осваивать воинскую науку на плацу перед зданием казармы, остальные отправятся к утоптанному пустырю за территорией полка, который всем "миром" накануне очищали от некстати выпавшего снега. В начале 19-го века принята в России оригинальная трехступенчатая система обучения нижних чинов. Первоначально с рекрутом бьется наставник, выбранный из числа старых и опытных солдат. Его задача – научить вчерашнего крестьянина или мещанина азам строевой подготовки, ружейным приемам, чинопочитанию, привить ему хотя бы видимость выправки, а заодно и дисциплины. Когда "курс молодого бойца" закончен, за солдата берется унтер-офицер, теперь начинается настоящий "фрунт", "чин чина почитай" по уставу, и частично даются основы тактики. Одновременно специалисты разъясняют "молодым" солдатам особенности нехитрой, но весьма капризной материальной части – гладкоствольного ружья с "батарейным" кремневым ударным замком. В 13-м егерском эта нелегкая обязанность полностью легла на "нештатного" Сашку, поскольку оружейный мастер быстро выходил из себя – "тупые" рекруты доведут до белого каления кого угодно, чтобы втолковывать по десять раз одно и то же, нужен воистину "нордический" характер.
Завершают полный цикл обучения тактические учения под руководством офицеров, где нижний чин приобретает необходимые навыки для действия в составе как отдельной роты на походе, и в бою, так и всего полка в целом. Теоретических занятий, таких как в СА не предусмотрено совсем, обучают людей исключительно личным примером и показом, но по-другому абсолютно неграмотных и "темных" новобранцев и не проймешь. Все остальные необходимые сведения по службе молодой солдат получает самостоятельно, постепенно и частным порядком: сперва от дядьки, потом от унтер-офицера и далее еще кто как сможет полезного подсказать. Схема весьма разумная, особенно если учитывать длительные сроки службы нижних чинов, ведь типичный солдат начала века 19-го проводит в "рядах" практически всю свою жизнь.