Солдат удачи

— Ништяк, — рассматривали находку в казарме ребята. — Точно с затонувшего парусника.

— Интересно, какого государства? — подбросил кругляш на ладони Шамин.

— Ну-ка, дай, — протянул руку Сеня Фридман из второго отделения. — Это французский луидор короля Людовика XIII, — повертел в пальцах. — Можно сказать, историческая редкость.

— Откуда знаешь?

— С детства занимаюсь нумизматикой.

— И сколько такая может стоить? — шмыгнул носом Чубайс.

— У коллекционеров тысяч пятьдесят в рублях. Не меньше.

— Ничего себе, — присвистнул кто-то.

Сеня вернул луидор Максиму:

— Береги. Его море подарило.

— Год назад на Балтике после шторма нашел янтарь, — ответил задумчиво Максим. — А теперь здесь монету.

— Не иначе, моря тебя любят, — сказал кто-то из ребят.

По просьбе Найденова один из техников отряда просверлил в луидоре небольшое отверстие. Макс продернул через него шнурок и стал носить монету на шее как талисман.

Глава 8 Месть

За бортом военно-транспортного Ила гудели турбины, в грузовом отсеке с ящиками и контейнерами на откидных сиденьях дремали несколько десятков пассажиров. Самолет следовал рейсом Камрань — Санкт-Петербург. В нем летели отпускники и уволенные в запас. В их числе

Найденов с Трембицким. Шамин и Костомаров решили продолжить службу по контракту.

В иллюминаторы светила желтая луна, от дюралевой обшивки тянуло холодом. На всех был зимний камуфляж, при себе имели багаж, под ногами чуть дрожала палуба.

Кое-где у земли лежали клочья тумана, и Максим вспомнил о катастрофе в Камрани, когда в 1995 году при заходе на посадку в условиях плохой видимости разбились три наших истребителя Су-27. В густом тумане самолеты врезались в гору в 25 километрах от базы Камрань. Погибла пилотажная группа «Русских витязей», возвращавшаяся с международного авиашоу. Эх, ребята…

Глядя в иллюминатор, Максим размышлял о бренности бытия. Были люди, и нет. Случайность или судьба? Этого он не знал. Потом его мысли переключились на собственную жизнь.

Он решил вернуться в Балашиху, осесть там уже навсегда и заняться тренерской работой. Жить как все и плыть по течению, куда вывезет. Но перед этим он решил все-таки узнать, почему молчит Лика? Скорее всего, разлюбила и нашла себе другого, более перспективного и удачливого.

Полет длился десять часов, с посадкой и дозаправкой в Узбекистане, утром приземлились в Пулково. Зашипела гидравлика, отворились створки грузолюка. Прихватив вещи, по звенящей рампе сошли на взлетную полосу. По бетону неслась снежная поземка. Двинулись к зданию аэровокзала, миновав стеклянные двери, вошли внутрь. Там отпускники пожали друг другу руки, дембеля обнялись на прощание и растворились в толпе.

Найденов с Трембицким прошли к кассам, где Игорь взял билет на Мурманск. Самолет вылетал через час, Максим решил проводить друга. Спешить ему было некуда. Поскольку летели всю ночь, решили позавтракать. Эскалатором поднялись на второй этаж, зашли в работающее кафе, заказав по сто граммов водки, по салату оливье и две двойные порции пельменей. Чокнулись за удачу, с аппетитом стали есть.

— Значит, ты к себе в Балашиху? — поперчил Трембицкий свою порцию пельменей.

— Туда, — прожевал очередной пельмень Найденов.

— А я снова в моря, только северные, — рассмеялся приятель.

За разговором быстро прошло время, объявили регистрацию на Мурманск. Расплатившись, взяли сумки, спустились вниз и прошли к стойке, куда начали стекаться другие пассажиры.

— Ну, бывай, Макс, — обнял Игорь Найденова.

— Бывай, — похлопал друга по плечу.

— Если что, звони. Будет желание, приезжай в гости.

— Лучше ты. Очень уж у вас холодно, а я привык к теплу, — улыбнулся старшина.

Когда регистрация закончилась и пассажиры направились в зону посадки, Трембицкий помахал напарнику рукой. Тот ответно качнул пару раз ладонью и, развернувшись, пошагал к выходу.

Чуть позже автобусом-экспрессом Найденов ехал в Питер. За окнами мелькали сосны с елями и безлистые березы, на них каркали вороны. Спустя тридцать минут, скрипнув тормозами, экспресс остановился у метро «Московская», часть пассажиров, в том числе он, вышли. Спустившись по эскалатору вниз, сел в подошедший поезд. Бодрый голос из динамиков сообщил: «Осторожно. Двери закрываются».

Вскоре Максим подходил к знакомому дому с эркером, у которого шоркал метлой дворник — таджик. Открыв дверь, вошел в гулкое парадное, поднялся на второй этаж. У нужной двери чаще забилось сердце, нажал пальцем кнопку звонка — тишина. Нажал еще раз, дольше, то же самое. За спиной раздался щелчок замка, обернулся.

— Вам кого, молодой человек? — приоткрыла дверь благообразного вида старуха.

— Я к Зориным.

— Они здесь больше не живут. Полгода, как съехали.

— Не знаете куда?

— Юрия Ивановича перевели к новому месту службы. Куда, не знаю.

— Спасибо, — поблагодарил Максим и быстро застучал каблуками вниз по ступеням. Выйдя из парадного, несколько раз глубоко вдохнул воздух — все было кончено. Поддернув на плече сумку, широко зашагал по улице. На Московском вокзале по воинскому требованию взял билет на «Сапсан», к вечеру был на Ленинградском.

В Москве зима была настоящей, с заснеженными платформами, инеем на деревьях и замерзшими лужами. Когда небо стало темнеть, Максим, скрипя берцами, подходил к кафе Анзора, рядом с которым торговали елками. Толкнув от себя дверь, вошел в ярко освещенный зал с гомоном голосов и волнами табачного дыма.

За стойкой распоряжалась племянница хозяина, направился туда.

— Максим! — Глаза девушки лучились неподдельной радостью.

— Здравствуй, Динара.

— Здравствуй. Очень рада тебя видеть.

— И я. А где дядя?

— Отъехал по делам. Скоро будет. Подождешь?

— Не могу. Иду к Александру Ивановичу.

— Его больше нет, — сползла с губ улыбка.

— Как нет?!

— Умер. Месяц назад похоронили.

Максима словно хватили обухом по голове, во рту пересохло.

— От чего умер? — дернул кадыком.

— Это расскажет дядя. Побудь пока у него, а я позвоню.

Максим сидел в кабинете хозяина, перед ним остывала чашка кофе. Бездумно глядел в пол. Анзор появился спустя полчаса, похромал к нему, крепко обнялись.