Солдат - всегда солдат

Резко прибавив шагу, он быстро выбрался на трассу и, не оглядываясь, отправился дальше. Терпеть подобное отношение к себе на ровном месте он не собирался. Ближе к вечеру, когда начало смеркаться, парень принялся искать место для ночлега. Словно специально, рядом с дорогой не находилось ни деревни, ни даже брошенного сарая. Наконец метрах в ста от дороги он заметил странное сооружение, напоминавшее нечто среднее между навесом и брошенной лесопилкой.

Добравшись до обнаруженного укрытия, Димка осмотрелся и, мысленно благословив русскую безалаберность, принялся обустраиваться. Разломав на дрова несколько найденных тут же ящиков и поддонов, он развёл костёр и, подумав, принялся сооружать загородку, которая укрыла бы его от проходящих по дороге. Сложив из поддонов нечто похожее на топчан, Димка разогрел на костре приготовленную прошлым вечером кашу и, усевшись спиной к стене, принялся за ужин.

Он едва успел доесть и заварить чай, как Султан вскинул огромную башку и тихо рыкнул, оглядываясь на вход. Димка потянулся за оружием, когда рядом с его укрытием раздалось чавканье шагов и под навес вошла всё та же парочка. Тётка с ребёнком. Оставив оружие, солдат вернулся к еде. Едва увидев парня, тётка с ходу ощетинилась, словно дикобраз, и, не скрывая злости, проворчала:

— Нужно было догадаться, что это ты. Ещё и собаку сюда притащил. Не мог на улице её оставить?

— Не нравится, проваливай. Тебя сюда никто не звал, — огрызнулся Димка, которому её хамство уже начало действовать на нервы.

— Это не твоя собственность, — возмутилась баба.

— Кто раньше встал, того и тапочки, — ответил Димка поговоркой и, не обращая на неё внимания, принялся чаёвничать.

Понимая, что лучшее место уже занято, женщина принялась неловко раскладывать костёр. В итоге, после долгих мучений, не выдержав огромного количества дыма и бесконечного нытья девочки, он сказал, не поднимая головы:

— Разведёшь там костёр, привлечёшь всех проходящих по дороге. Переноси её сюда и займись наконец едой. Ребёнок голодный.

Фыркнув что-то себе под нос, женщина покосилась на него красными от дыма глазами и, пересадив девочку через сооружённую им перегородку, перебралась к костру сама.

— Мог бы и раздвинуть свою баррикаду, — буркнула она, присаживаясь к костру.

— Не королева, и так перелезешь, — фыркнул в ответ Димка.

— Зачем она вообще нужна?

— Хочешь, чтобы тебе ночью спящей глотку перерезали? Костёр в темноте далеко видно.

— Ну конечно. Насчёт глоток тебе виднее, — не удержалась от очередной шпильки женщина.

— Вот уж правду говорят: не делай добра, не получишь зла, — пожал плечами парень. — Я тебя и твою дочку от смерти или чего похуже спас, а вместо благодарности одни гадости слышу.

— Может, тебе вместе с благодарностью ещё и ноги раздвинуть? — моментально окрысилась она.

— Не льсти себе, я не зоофил, — фыркнул в ответ Димка, убирая остатки трапезы и принимаясь сушить одежду.

Не обращая внимания на её возмущённые взгляды, он старательно привёл форму в порядок и, повесив берцы так, чтобы за ночь они полностью высохли, принялся устраиваться на ночь. Наблюдая, как он ловко управляется с делами, женщина принялась готовить ужин, одновременно пытаясь повторять его действия. Выбрав две пары досок поуже, она воткнула их рядом с костром и, надев на них обувь, в очередной раз вздохнула. Ей самой такой простой способ сушки и в голову бы не пришёл.

Тем временем солдат устроил себе постель из пары каких-то пальто и, улёгшись, закурил, сонно щурясь на огонь. Кобель, улёгшись прямо под его топчаном, опустил голову на лапы, только изредка поглядывая на незваных гостей и едва заметно шевеля короткими обрубками ушей. Судя по его спокойствию, на дороге всё было тихо. Неугомонная девчонка, лихо расправившись с выданной ей порцией, уже тихо посапывала, уснув прямо там, где её усадила мать. Оглянувшись на дочку, женщина в очередной раз вздохнула и, повернувшись к парню, тихо попросила:

— Дай сигарету.

Не отвечая, Димка перебросил ей пачку. Закурив, женщина вернула ему сигареты и, выпустив дым через ноздри, сказала:

— Вообще-то я не курю. Всегда была за здоровый образ жизни. Но в данной ситуации, думаю, это вообще не имеет значения.

— Теперь вообще ничего не имеет значения, — пожал плечами парень.

— А как получилось, что ты один и с оружием? Неужели из всей части ты один выжил? — осторожно спросила женщина.

— Один. Я на посту стоял. В карауле, когда это вселенское безобразие началось. Арсенал с Султаном охраняли. Когда тряхнуло, все постройки вместе со складами, казармами, штабом и остальной трихомудией под землю ушли. Меня в сторону откинуло так, что думал, костей не соберу, а когда очухался и понял, что один в живых остался, чуть крышей не подвинулся. Ты, кстати, не в курсе, что вообще произошло? Может, известия какие передавали или предупреждение?

— Нет. Когда тряхнуло, я Нюськой занята была. Она как раз приболела, и я на работе отгул взяла. Пока по аптекам бегала, пока её лекарствами пичкала, оно всё и случилось. А когда всё разваливаться начало, я кое-какие вещи собрала, ребёнка схватила и бегом из города. Страшно стало. Так страшно, что и не сказать. Дома рушатся, люди кричат, весь город в руинах… А потом дождь полил. Думала, всё. Конец света.

— Не знаю, чей это конец, но думаю, вам лучше было в городе оставаться. Там хоть какие-то власти должны были остаться.

— Да какие там к чертям собачьим власти?! — отмахнулась женщина. — Живых-то почти не осталось. От города одни руины, а ты говоришь власти. Мы с дочкой едва успели из дома выйти. Рухнул, а под обломками сразу человек десять полегло. Народ-то весь в зданиях находился, когда тряхнуло. Представь, сколько жертв сразу. Мы когда на дорогу выбрались, я много беженцев видела. Все, как тараканы, в разные стороны кинулись.

— Тебя как зовут?

— Настя, а это Нюська.

— Нюська — это от какого имени? — не понял парень.

— Анна, Анюта, Нюта, Нюська, — с лёгкой улыбкой ответила она.

— Димка, — коротко представился парень. — Может, теперь скажешь, с чего ты на меня так окрысилась? Я ж вроде помочь вам хотел.

— Испугалась я. Очень. Меня эти твари избили, а Нюську хотели под дождём к забору привязать. На нас уже второй раз нападают. Сам понимаешь, после такого вообще никому верить не сможешь.

— Про дочку я знаю. На её крики и пришёл, — кивнул Димка, мрачно скривившись.

— Ты чего? — не поняла Настя.

— Не поверишь, за четыре года службы стрелял только по мишеням, а тут, за неделю, уже десяток жмуриков накидал. Думал, до самого конца службы сумею так проходить. Что называется, всухую. Не вышло. И ведь видят, что с автоматом, а всё равно лезут. Правду говорят, что не всех дураков война унесла.

— Ну дураков не сеют, не пашут, они сами рождаются, — усмехнулась она в ответ. — А ты, я смотрю, хозяйственный. Вон как упаковался в дорогу, — добавила Настя, кивая на чемодан.