Солдат - всегда солдат

И вот теперь, поднеся её пламя к пучку соломы, она мысленно молилась, чтобы сырая солома загорелась. Слабый язычок огня пробежал по соломинкам, костерок задымился, и вскоре доски ящиков весело затрещали. Облегчённо переведя дух, Настя кухонным ножом вскрыла пару банок консервов и, накормив дочь, принялась сушить вещи. Увлёкшись, она не заметила, как неугомонная Нюська уснула, свернувшись калачиком и подложив под щёку ладошки.

Увидев, что любимое чадо спит, Настя осторожно накрыла её высушенной курткой и, улыбнувшись, вернулась к прерванному занятию. Только мысли женщины всё время возвращались к событиям минувшего дня. Вспомнив, как нож с жутким хрустом пробил горло бандита, Настя всхлипнула и, метнувшись в угол, принялась самозабвенно блевать. Вывалив весь ужин, она кое-как умылась дождевой водой и, переведя дух, вернулась к костру.

До сегодняшнего дня ей не приходилось убивать. Ни разу. Даже животное. И вдруг сразу двоих. Это было очень тяжело пережить, но пережить это было нужно. Если не ради себя, то ради собственной дочери. Взяв себя в руки, Настя досушила вещи и, аккуратно уложив их в сумку, устроилась поудобнее. Нужно было хоть немного поспать. Утром им предстояло продолжить путь в неизвестность. Она и сама не знала, куда идёт, но в их ситуации это было не важно. Главное, поближе к цивилизации и нормальным людям.

Утро не отличалось от вечера погодой. Всё тот же уже осточертевший дождь продолжал лить как из ведра. Сытая и выспавшаяся Нюська, едва продрав глаза, первым делом потребовала завтрак. Не ожидая от дочери такой прыти, Настя растерялась. Обычно накормить маленькую капризулю было большой проблемой, а тут вдруг такой подарок.

Скормив ребёнку полбанки овощных консервов, найденных в бандитском мешке, Настя моментально прикончила остатки и, старательно затоптав остатки костра, принялась грузиться. Сумка и неподъёмный мешок с консервами заставили её охнуть и страдальчески скривиться.

Отвыкшие от физических нагрузок мышцы ныли и возмущались таким зверским с собой отношением. Усилием воли заставив себя выпрямиться, Настя поправила вещи, пытаясь распределить груз поудобнее, и вздохнув, решительно шагнула к выходу.

Заинтересованно наблюдавшая за её камланием Нюська покорно вышла следом за ней и, подняв к небу заспанную мордашку, вздохнула, явно кому-то подражая:

— И когда только эта дрянь кончится?

— Ты это про что, подруга? — излишне бодро поинтересовалась Настя.

— Про дождь. Надоел хуже горькой редьки, — на полном серьёзе выдала Нюська, испуская очередной вздох.

— Ты где таких выражений нахваталась, малявка? — деланно возмутилась Настя.

— В садике твоём, — не осталась в долгу дочь.

— Не моём, а твоём. Что-то я не помню, чтобы там кто-то так говорил, — проворчала в ответ Настя.

Ответ не удивил её. Самой следовало догадаться, что подобные высказывания девочка могла услышать только в одном месте. Но и поощрять такое отношение к серьёзному учреждению тоже не стоило.

— В твоём, мне он не нужен, — решительно огрызнулась Нюська. — Нянька наша так говорила.

— Нянечка, а не нянька, и перестань злиться, когда разговариваешь с матерью, — менторским тоном поправила её Настя.

— Грымза она, а не нянечка, — решительно заявила Нюська. — И вообще я про эту тюрьму разговаривать не хочу.

— Анна, ты где этого набралась? — ахнула женщина.

— А всё там же. В садике твоём, — ехидно пропела маленькая вредина, специально с силой опуская ногу в лужу.

— Выпороть тебя, что ли? — растерянно протянула Настя, одновременно пытаясь на ходу стряхнуть воду с джинсов.

— Детей бить нельзя. Это не метод воспитания, а родительский садизм, — раздалось в ответ, и Настя окончательно растерялась.

Ребёнок отходил в садик год и месяц, а отвечает ей так, словно знает больше собственной мамаши. Не найдя, что ответить собственному чаду, Настя на всякий случай сурово сдвинула брови и, собравшись с мыслями, ответила:

— А я тебя бить и не собираюсь. Я тебя просто выпорю.

— Всё равно нельзя, — упрямо насупилась Нюська. — Это жестоко.

— Это кто ж такое сказал? — не удержалась Настя.

— Воспиталка наша, Маринка Фёдоровна, — шмыгнула носом Нюська.

— Ты чего опять носом шмурыгаешь? — насторожилась Настя.

— Болею, забыла, что ли? — огрызнулась девчушка, демонстративно утерев нос рукавом.

За разговором они выбрались на трассу, и только теперь до Насти дошло, почему за весь день по дороге не прошло ни одной машины. Бесконечная серая лента была просто изрыта трещинами и выбоинами. Судя по всему, землетрясение изуродовало не только город. События прошедшего дня отвлекли её от этого обстоятельства, но теперь, немного успокоившись, Настя поняла, что на такой дороге попутку можно ждать до старости. Вздохнув, она задумчиво посмотрела на дочку и, внимательно осмотревшись, сказала:

— Значит так, Нюра. Дальше нам придётся идти всё так же пешком.

— Почему? — тут же задала свой любимый вопрос девочка.

— Потому что по такой дороге машины не ездят, — ответил Настя, чувствуя, как её настроение стремительно сваливается куда-то за отметку чёрная меланхолия.

Ко всему прочему Нюська, судя по всему, и вправду окончательно рассопливилась. Понимая, что лечить ребёнка нужно, но и оставаться в дырявом сарае они не могут, Настя в очередной раз вздохнула и, машинально переставляя ноги, погрузилась в невесёлые раздумья. Перед ней вставало сразу несколько вопросов, требовавших срочного разрешения. Первый: найти подходящее жильё. Пусть временное, но достаточно комфортное для ребёнка. Второй: срочно начать лечение ребёнка, во избежание осложнений с её здоровьем. И третий: понять, что происходит и что делать дальше? Точнее, как дальше жить?

Так и не найдя ответов на свои вопросы, Настя в очередной, неизвестно который по счёту раз вздохнула и, поправив свою поклажу, решительно зашагала дальше. Подозрительно покосившись на неё, Нюська шмыгнула носом и, поддёрнув курточку, припустила следом за матерью. Услышав за спиной звучные шлепки, Настя опомнилась и, сбавив шаг, бросила через плечо:

— Нюра, по лужам не шлёпай. И так простужена.

— А тут другой дороги нету. Везде лужи, — вполне резонно возразила Нюська и, не дожидаясь ответа, поскакала дальше.

— Не беги, устанешь. Нам ещё далеко идти, — попыталась остановить её Настя.

— Как далеко? — тут же развернулась к ней дочка.

— Очень далеко, — вздохнула Настя.

— Очень-очень? — не унималась Нюська.

— Очень-очень. Так что береги силы. И вообще это не прогулка, это бегство, так что старайся держаться поближе ко мне и не щёлкай клювом.

— Я не ворона. У меня не клюв, а рот. И мне просто скучно, — ответила Нюська и, развернувшись, зашлёпала дальше.