Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы
Шрифт:
«Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает, двойное горе тому, кто действительно без нее обходится. Космополитизм- чепуха, нуль, хуже нуля: вне народности ни художества, ни истины, ни жизни нет»,- писал Иван Сергеевич Тургенев.
Уехал бы Стечкин в Америку, когда ему предлагали, и, наверное, условия для жизни и работы там у него были бы неплохие,- по крайней мере, вряд ли он столько лет сидел бы в тюрьмах. Но родины не было бы. И он остался жить в стране, которая строилась, готовилась к войнам в окружении империализма, когда взрослые подписывались на займы, а дети в учебниках выкалывали глаза врагам народа.
…Освобождать начали в 1942-м. Первыми оказались на свободе А. Н. Туполев и его группа. Не без участия
«Эти дизели требовали доработки, многие вопросы нужно было решать на месте с конструктором. Так удалось вытащить Чаромского из Казани», – говорил А. Е. Голованов.
Сам Чаромский рассказывал об этом так: «Когда наши группы – туполевская самолетная и моя моторная – работали в Москве, по моторам я докладывал Берии, который непосредственно курировал наше ОКБ. Когда во время войны нас перевели в Казань, возникли затруднения с работой моторов в авиации
дальнего действия, в частности моторов моей конструкции. И вот в ЦК при рассмотрении положения в авиационной промышленности спросили, где такой-то… Меня освободили и восстановили в должности главного конструктора».
Чаромский говорил, что пытался в 1942 году подвести под освобождение и Стечкина, включил его в списки, но тщетно. Чаромский показывал мне переданную из Казани записку:
«Дорогой Ал. Дмитрии! Спасибо за твои заботы о моих. У меня все без изменения. Некоторые подробности ты узнаешь на словах. Постарайся побывать у моих и передать им мой привет. Я бы хотел получить от них также привет. Думаю, ты это устроишь. Я слышал, что ты болеешь сердцем, надо больше лежать. Как твои дела? Жму руку. Всего хорошего.
Б. Стечкин. 17 января 1943 года».
– Я выполнил просьбу Бориса Сергеевича, – сказал Чаромский.- Впрочем, семья через непродолжительное время получила счастливую возможность видеть его в своем кругу.
Выручил Стечкина Микулин. Александр Александрович, уйдя со своим двигателем из ЦИАМа, долгое время был главным конструктором опытно-конструкторского бюро 24-го завода. Такие ОКБ были самостоятельными в смысле конструкторских и лабораторных работ, но, если нужно было изготовить какую-нибудь опытную деталь или узел, главный конструктор вынужден был обращаться к директору завода, а того, разумеется, больше интересовал план, а не изготовление экспериментальных вещей. Это положение тяготило конструкторов и тормозило их работу. И Микулин решил добиться разрешения на создание завода, который бы совершенно самостоятельно строил опытные образцы. У такого завода должна быть и своя производственная база – механическая, литейная, кузнечная, чтобы двигатель можно было делать самим от начала до конца и быть свободными в изменениях, доводке- во всем, чего не избежать, если хочешь построить хороший образец. А Микулин умел делать великолепные моторы- лучшие в мире. И с присущей ему энергией взялся за создание завода.
В начале 1943 года он встретил С. К. Туманского, которого знал по ЦИАМу.
Я хочу создать опытный завод, – сказал Мику-лин. – Ты должен понимать, как это важно. Пойдешь ко мне замом по конструкторской части?
Туманский сразу же согласился.
А заместителем по научно-исследовательским и теоретическим работам нам нужен Стечкин,- заключил Микулин.
Вместе с Туманским они составили проект постановления ЦК ВКП(б) об организации завода, предусмотрев все до мелочей. Несколько дней ездили по военной Москве, искали помещение. Стали «пробивать» проект. Не везде он встретил поддержку. В некоторых отделах наркомата авиационной промышленности считали, что такой завод должен быть при серийном производстве, иначе он оторвется от практики. И Микулин, и Туманский были опытными конструкторами, достаточно прочувствовали на себе положение зависимости. После безрезультатных хождений по инстанциям Микулин добился приема у Сталина. Надо сказать, что Александр Александрович был организатором фордовского типа, только еще посильнее. Его побаивались и наркомы, ибо Микулин мог при всех сказать Сталину:
Товарищ Сталин, вот этот мешает мне работать.
И «этот» больше не мешал работать Микулину, создававшему первоклассные двигатели.
Был случай, когда Александр Александрович предложил для одного из своих моторов новые
клапана с дорогостоящими солями натрия. Стали подшучивать над конструктором: дескать, Микулину соленых клапанов захотелось, как соленых огурчиков. Короче говоря, эти клапана в инстанциях не утверждались. Тогда Микулин принес их на заседание Государственного комитета обороды, высыпал на стол и доказал их целесообразность. Поддержал В. М. Молотов, который много, деятельно и полезно помогал микулинско-му КБ. А Сталин сказал:Если Микулин попросит делать бриллиантовые клапана, и это пойдет на пользу авиации, будем делать бриллиантовые! Микулин никогда нас не подводил.
И вот сейчас, войдя в главный кабинет Кремля, Микулин обосновал необходимость создания самостоятельных опытных заводов.
«И Сталин согласился. И подписал, – рассказывал академик С. К. Туманский.- И дал указание оформить решение правительства по этому вопросу. Довольно быстро такое решение вышло. Все-таки мудрый человек был… Мы- тогда нас было уже пятеро: Микулин, я и три инженера- приехали в Лужники в пустое здание с грязными, загаженными комнатами, ни стекол, ни отопления, ни освещения не было,- и начали организовывать завод».
«Я 38 раз был у Сталина,- говорит Александр Александрович Микулин.- Сталин и Молотов – люди огромного, государственного ума. Передайте Вячеславу Михайловичу мой большой привет. Благодаря его заботе наше бюро имело такие успехи!
А Стечкина я спас,- продолжает Микулин.- Мне часто говорили: «Микулин, почему ты не можешь вызволить Стечкина?»- Я отвечал: «Поймите вы, забрать человека у Берии не так-то просто. За это он и меня наколпачит! Надо дождаться момента».
Я пришел к Сталину и сказал: «Товарищ Сталин, в политике вы гений, а в технике положитесь на меня! Погибнет вся авиация, если не будет создан завод главного конструктора, на котором я не должен согласовывать каждый свой шаг с директором». И Сталин поддержал меня. А я его попросил: «Только, товарищ Сталин, у меня одно условие. Без помощника по научной части я ничего сделать не смогу. Мы два родных племянника Жуковского, я и мой друг, мой двоюродный брат Стечкин. Он несправедливо посажен, никакого обвинения ему не предъявили, никаким вредительством он не занимался, я за него отвечаю головой, и он будет у меня замом по научной части».
Сталин вызвал Поскребышева:
– Вызовите Берию! Явился Лаврентий Павлович.
Вот Микулин просит себе заместителем Стечкина, – сказал Сталин.
А что, он больше никого другого не может найти? – поморщился народный комиссар внутренних дел.
Он мой двоюродный брат* я за него ручаюсь, он будет очень хорошо работать, – сказал Микулин.
Берия пожал плечами и незаметно кивнул на Сталина: мол, как решит, так и будет.
Товарищ Сталин, я вас очень прошу удовлетворить мою просьбу,- сказал Микулин.
Ну хорошо, дадим ему Стечкина под его ответственность, пусть хорошие моторы делают,- ответил Сталин.
Сохранилась выписка из протокола заседания Президиума Верховного Совета СССР № 12 от 27.2.1943 г.: «Стечкина Б. С. (дело № КП-687с) из ИТЛ досрочно освободить, снять поражение в правах и судимость».
Имеется и справка Первого спецотдела НКВД СССР № 8/9526 от 4.3.1943 г.:
«Выдана гр-ну Стечкину Борису Сергеевичу, 1891 г. рождения, урож. Тульской области и района, села Тру-фаново, в том, что он 2 декабря 1937 года был арестован и Военной коллегией Верхсуда СССР 31 мая 1940 года по ст. ст. 58-7-11 УК РСФСР осужден в ИТЛ сроком на 10 лет с поражением в избирательных правах сроком на 5 лет и конфискацией лично ему принадлежащего имущества.
Согласно постановлению Президиума Верховного Совета Союза ССР от 27.2.1943 г. досрочно освобожден со снятием поражения в правах и судимости».
Постановлением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 22 апреля 1955 года за № 4Н-03636/55 как постановление коллегии ОГПУ от 1931 года, так и приговор Военной коллегии от 1940 года после пересмотра дел отменены и дела ввиду отсутствия состава преступления прекращены…
Почти все чертежи своих двигателей Стечкин всегда делал сам. Любил чертить компоновки, разрезы, отыскивая краткий путь решения задачи. Чертил в любых условиях. А за годы тюрьмы совсем отвык от удобств и, когда его вызвал охранник, он сидел на койке с чертежной доской на коленях. Охранник велел собираться с вещами. И почему-то спросил, любит ли он пирожки.