Солдаты мира

Бандиты нехотя, наугад стреляли из-за камней. Дважды что-то крикнул Делавархан, и выстрелы прекратились. Наступившая тишина испугала Али еще больше, и он затаился под камнем, сжался. Дождь сек по спине, по коричневой трубе гранатомета, еще пахнущего гарью. Прямо перед лицом, раздвигая камешки, прокладывал себе путь ручеек.

— Ты что? — вернулся к нему Гуламсахи, тронул за плечо.

— Боюсь, — сознался Али. — Погоди немного, я сейчас, одну минуту. А мы куда пойдем?

— Ты по-русски говоришь?

— Немного. Уже забыл. А что? — не понял Али.

— К шурави пойдем. Крикнешь потом им, чтобы не стреляли.

— Куда? — изумился Али. — К шурави? К этим?

Он посмотрел вперед, где затаились, прижатые к обрыву, советские солдаты. Гуламсахи кивнул, и Али зашептал ему прямо в ухо:

— Но ведь их… их… их сейчас… Надо уходить назад!

— Вчетвером мы продержимся, — Гуламсахи уверенно стукнул по камню.

— А может, тогда этих отсюда… тихо, сзади, ножом? — искал выход Али. Оказалось, встать против банды было так же страшно, как и быть в ней.

— Нет, Али, я солдат. Я убью их в бою, а вот так, как мясник, — нет.

У Али кругом шла голова. А может, Гуламсахи — из агентов Бабрака, которых так упорно ищут во всех отрядах? Но разве коммунисты такие? И вообще, как он, Али, пойдет к шурави, если подбил их бронетранспортер?

— Али! Где Али? Гранатометчика к Делавархану, — пронеслось по цепи.

— Уходим. Быстрее! — Гуламсахи дернул за собой растерянного Али и, почти не скрываясь, побежал вперед.

— Гранатометчик! Али! — неслось им в спины, и Гандж Али ждал, когда вместо криков прогремят выстрелы.

И они прогремели — вначале пистолетный, потом винтовочные, а потом, казалось, сами горы обрушились под раскат грома. Али, стиснув голову, прижался к скале и так замер, пока в горах не стихло.

Когда он раскрыл глаза, Гуламсахи спокойно лежал перед ним на спине и дождь хлестал прямо в его полуоткрытый рот. Али со страхом уставился на этот рот, ожидая чуда.

И губы бородача дрогнули. Али бросился на колени перед раненым, чувствуя, что это не Гуламсахи умирает, а его надежда на спасение.

— В генштабе… полковник Кадыр… Уходи, — расслышал он еле внятное.

У Гуламсахи приоткрылись глаза, и теперь дождь хлестал и в рот, и в глаза, но ни один мускул больше но дрогнул на лице бородача.

Али бросил гранатомет, вытащил из-под Гуламсахи винтовку, побежал дальше. Подворачивались ноги, вокруг гремел гром вперемешку с выстрелами, но ему уже ничего не оставалось делать, как бежать. Бежать, бежать и бежать — от Делавархана, от смертей и как можно дальше.

— Стой! — раздалось вдруг спокойно и властно совсем рядом.

Али словно ткнулся в стену — команда прозвучала по-русски.

— Не стреляй, я не душман, я ушел, — начал подбирать русские слова Али, еще никого не видя.

— Оружие на землю. Отойди, — приказал все тот же властный голос, и Али безропотно положил винтовку. Потом, спохватившись, вытащил припрятанный пистолет Абдульмашука, тоже бросил на землю. Как сразу спокойно и безразлично стало без оружия. Будь что будет! Останется жив — во веки веков не возьмет в руки даже ножа.

Из-за камня выскользнул советский солдат, подобрал оружие. За ним вышел офицер.

— Из банды? — спросил он.

— Да, убежал. Душман — зверь. Мы бежали вдвоем, но Гуламсахи убит, я один…

— Банда вся здесь или кто-то остался у входа в ущелье? — перебил его офицер.

— Вся здесь, — с сожалением сказал Али.

— Хорошо, это как раз хорошо. — Офицер отступил за камень, и Али, боясь опять остаться один, шагнул навстречу:

— Не оставляйте меня. Возьмите меня с собой. Я не хочу быть душман. Они убьют меня.

Советские переглянулись, и Али замер, ожидая ответа.

— Хорошо, — произнес офицер, кивком головы стряхивая с бровей, носа, подбородка капли дождя. — Но пока будешь без оружия. И не вздумай шутить! — Он похлопал по автомату.

Али вслед за ними отступил за камни и тут же понял, что бежал он сюда не к своему спасению, а к гибели: горы после небольшой площадки отвесно падали вниз.

Он отпрянул от края пропасти, посмотрел на советских. Офицер спокойно всматривался в сторону банды, солдат набивал патронами магазины. Неужели они верят, что выстоят?

— Сколько их? — спросил офицер.

— Восемнадцать. Теперь восемнадцать.

— Товарищ лейтенант, а может, попробуем все же как-нибудь спуститься? — Солдат тоже подошел к краю пропасти..

И в этот момент прогремели выстрелы. Али успел увидеть, как качнулся над пропастью солдат, и увидел еще то место, где сквозь прилипший к телу китель чиркнула по касательной, разворотив для себя место, пуля, — чуть ниже лопатки. И когда солдат должен был упасть вниз, туда, куда только что смотрел, лейтенант в броско схватил его за ремень. Однако солдат, хоть и замедленно, но все равно кувыркнулся вниз, и лейтенант, цепляясь за землю подбородком, коленями, носками ботинок, тихо съезжал к краю пропасти.

Опять засвистели пули. Али совсем рядом услышал голос Делавархана, и лейтенант, не поднимая подбородка из какой-то выбоины, шепеляво прохрипел:

— Штреляй!

Али кинулся к оставленному лейтенантом автомату, нажал на спусковой крючок и выпустил весь магазин в поднявшихся в рост прямо перед ним трех бандитов. Лихорадочно пересоединил магазин, выбирая новую цель. Однако бандиты затаились.

— Отпускай, лейтенант, — услышал он за спиной и, вспомнив про советских, повернулся к ним. Но тут душманы опять поднялись в атаку, и Али снова упал за камень. И уже сквозь выстрелы слышал:

— Бросай!

— Молчи…

— Зачем вместе?.. Это же не цирк…

Али оторвался от автомата, метнулся к ним. Ухватив лейтенанта, удержал его, а потом помог вытащить солдата.

А Делавархан готовил к броску очередную тройку. Дождь заметно стихал, и потому главарь спешил и нервничал: знал, что из первых же просветов в тучах вынырнут вертолеты.

— Вперед! — поднял он пистолет на очередную тройку.

Мятежники, сгибаясь, словно стараясь сделаться меньше, бросились вперед.