Солнца трех миров

– Как это - раньше?
– изумилась Даша.

– Возможно, нас похитили еще во время похода по Рорбести, если экспансия Вагрума распространилась туда, - сказал Эпштейн.
– Например, это могло произойти во время посещения нами загадочного «леса» из одного растения. Нельзя исключить, что это растение - агент Вагрума. Нам могло показаться, что мы тогда от него спаслись, - хотя на самом деле нет. Возможно, что наши тела сейчас находятся на сохранении в какой-нибудь лаборатории Вагрума, а сознания странствуют по созданной им виртуальной реальности. В таком случае и вся история Танзоро - выдумка, и его самого не существует.

– Нихрена себе ситуация, - протянула Машка.
– А чего мы тогда тут треплемся в открытую? Вагрум же нас слышит?

– Ты, тетя Маша, ситуацию еще до конца не осознала, - констатировал я.
– Если Боря прав... Кстати, может, он не Боря. Может, этот тип с внешностью Бори - такой же призрак, как и Танзоро. И через него сам Вагрум с нами разговаривает, пытаясь что-то внушить, навести на какие-то мысли или просто запутать. Я могу быть ненастоящим, Инга, Лысый...

– Ну нет, я настоящий!
– возмутился Лысый.

– А будь ненастоящим, ты сказал бы?
– улыбнулась Инга.
– Ты бы и не понял ничего.

– Я настоящий!
– твердо заявил Лысый.

– Я тоже!
– сказала Машка.
– Идите вы дальше, с Вагрумом своим.

– И что делать?
– спросила Даша.

– Будем играть по предложенным правилам, - ответил Эпштейн.
– Ждем решения биосети, а потом к хоулу, если позволят.

– Но Вагрум может сделать нас своими агентами на Земле, - возразила Даша.
– Разведчиками. Диверсантами. Кем угодно. А мы и знать не будем.

– Мы и сейчас ничего толком не знаем, - сказала Инга.
– И когда на Землю попадем, не сможем понять, настоящая она или нет.

– И ты не сможешь?

– Ну да. Потому что не сумею определить, какую часть своего сознания контролирую я, а какую - Вагрум.

– Я смогу понять, реальна ли Земля, - сказал Эпштейн.
– По крайней мере, смогу судить об этом с хорошей долей уверенности. Обмануть можно одного человека, сто человек и даже целый миллиард, но не науку со всем ее инструментарием и накопленными знаниями. Рингель и Коврижин давно доказали, что там, на нашей планете, мы живем не в матрице. И хотя их выводы вряд ли позволительно считать истиной в последней инстанции...

– Вот именно, - перебила Инга.
– А самое главное, с нами сейчас нет ни Рингеля, ни Коврижина, а у тебя, Боря, нет доступа к инструментарию нашей науки. Здесь, на Сангароа, или где мы там сейчас, Вагрум в любом случае может все. Это мы ничего не можем. Поэтому давайте расслабимся и получим удовольствие.

– Правильно, - согласился я.
– Вяленая рыба у Танзоро как настоящая. Хотя нет - куда вкуснее. Но остается шанс, что она и есть настоящая, - просто он умеет вялить ее лучше всех, кого я знал. Интересно, а пиво он варит? Пойдемте спросим. Под пиво я готов обкатать идею, что мы вообще не были на Рорбести, что нас еще на Гилее похитили. Нет, лучше так: Гилея нам тоже привиделась, а хоулы с Земли на нее на самом деле ловушки Вагрума. Или, еще лучше, - интеграция миров на самом деле хитрый проект Вагрума, его ловушки повсюду, а мы головорукие инопланетяне из системы Тау Кита, которым внушили, что они люди.

– Прекрати трепаться, - сказала Даша.
– На самом деле ты в это не веришь.

– Правильно. На самом деле я верю, что для попадания в виртуальную реальность человеку не надо никакого Вагрума. И даже дозы наркотиков не надо. Достаточно дать волю своим страхам и воображению.

– Так мы пойдем про пиво спрашивать?
– поинтересовалась Машка.
– Или будем тут впустую языками чесать?

Пива Танзоро не варил, и что это такое, впервые узнал от нас.

– Алкоголь я не употребляю, - сказал он.
– Но вы не расстраивайтесь. Просто вам не повезло, что вы на Сангароа первым встретили меня. Я живу отшельником, такая уж у меня натура. Мне очень нравится одиночество - только так я могу заниматься живописью, к которой у меня естественная склонность. Конечно, я без труда мог бы изменить любые свои наклонности с помощью Вагрума, но у нас почти никто так не делает, а я вообще, как уже говорил, жуткий консерватор. Например, я мог бы адаптировать свои глаза для ночного зрения, но это лишило бы меня возможности созерцать красоту ночи, - ту, к которой я привык. И я предпочитаю оставаться при своем. Большую часть времени я провожу здесь, лишь иногда переправляясь на острова по соседству. Там живут общинами - пива у них тоже нет, зато какое пальмовое вино!

– А общинники к вам часто приезжают?
– полюбопытствовала Даша.

– Нет, никто не приезжает. У нас не любят старые города и не жалуют прилегающие к ним территории, пока они не преобразованы. Здесь преобразование уже началось - вы сами видели. После того, как машины завершат черновую работу, кто-то сюда обязательно приедет, - заниматься дальнейшим благоустройством или просто жить. А пока на всем побережье живу я один. Мне нравится новое общество, я его член, но мне нравятся и старые, непреобразованные пейзажи - такие сейчас можно увидеть только вокруг городов. Потом эта местность будет напоминать скорее парк или сад.

– Да, мы это тоже видели, - сказал я.
– Там, где роботы успели посадить деревья.

– Красиво, правда? А ведь это лишь начало.

– Наверно, вы все же не один здесь, - сказала Даша.
– На берегу ближе к городу мы видели большое каноэ.

– Да?
– удивился Танзоро.
– Должно быть, его просто принесло сюда течением с островов. Если хотите, можем отправиться туда завтра. Будем плыть в сторону хоула, заодно и увидите сами, как мы живем. По крайней мере - как живут многие из нас. Нет никаких причин сомневаться, каков будет ответ биосети. Конечно, вас беспрепятственно пропустят на Землю, и референдум по этому вопросу - скорее формальность, обряд, символ того, что у нас считаются с мнением каждого. Но никто не захочет удерживать вас на Сангароа. Во-первых, у нас просто не те порядки. А во-вторых - для чего нам это? Чтоб скрыть от других цивилизаций местоположение нашей планеты? На пике интеграции миров сохранить секретность все равно не получится, и если какая-то цивилизация решит вести себя по отношению к нам агрессивно, мы никак не сможем этому воспрепятствовать - только защищаться.

– Вторжение землян вам вряд ли грозит, - заметила Даша.
– Не то чтобы у нас все были слишком добрые и миролюбивые, но схватиться с Вагрумом на равных просто силенок не хватит.

– Это временно, - сказал Танзоро.
– В процессе интеграции Земля рано или поздно окажется связана хоулами с самыми разными планетами, в том числе населенными разумными существами с высоким уровнем развития. Если ваша цивилизация устоит, технологический скачок для нее неизбежен.

– Да хватит уже о глобальном, - поморщился Лысый.
– Слышь, Танзоро? Я на Земле писал картины. А бывших художников, как известно, не существует - или они были поддельными художниками. Ты из чего краски готовишь? Сам ведь готовишь, правильно?

Танзоро весьма оживился: видно, ему тоже до чертиков надоело глобальное. Он повел Лысого сперва в пещеру, потом по долине, и оторвать их друг от друга оказалось невозможно до самого вечера. После ужина их снова потянуло на разговоры о живописи, и они не спали половину ночи, а наутро вместе отправились за большим каноэ, хотя весло у Танзоро было только одно.

– Если наши цивилизации поладят между собой так же хорошо, как эти двое, войны между Землей и Сангароа не будет никогда, - сказала Инга.

– Даже среди нас не все художники, - заметил Эпштейн.

– Я в душе художник, - сказала Машка.
– Хер на заборе нарисовать точно смогу.

Перед отплытием Танзоро разгородил запруды в бухте - до следующего приезда - и забрал из пещеры съестные припасы, чтоб зря не пропали. Все они, вместе с кистями и красками, уместились в небольшой котомке, искусно сплетенной из сухой травы. Лысый предложил наскоро выстругать хотя бы еще одно весло, однако поддержки в своем начинании не нашел.