Солнце цвета ночи

– Встаем здесь, – посланец откинул защищающую от солнца занавеску, выглянул из носилок.

– Ну и место он выбрал, – пробормотал Нерейд, скидывая груз и разминая затекшие плечи.

– Наверно лучше знает, где в этом лесу останавливаться, – ответил Ивар. – Зато на драккаре окажется дурак дураком, хотя и там не промолчит. Слишком привык командовать.

По едва заметным тропам, протоптанным среди густых джунглей, они шли третий день. Переходили вброд реки, мутные, точно речи пьяницы, двигались сырыми ложбинами, где даже в солнечный полдень царил полумрак, а кроны смыкались так, что не было видно неба.

Дважды ночевали в селениях, где для посланца сына Ягуара освобождали лучшие дома, а единожды – на поляне посреди леса. Викинги привыкали к огромным комарам и мелкой кусачей мошкаре, жевали лепешки из кукурузной муки и странные фрукты, именуемые томатами.

Вид собачьего мяса перестал вызывать у Ивара тошноту, да и прочие викинги ели его с аппетитом.

Куда труднее оказалось приспособиться к жаре, царящей во влажном, пронизанном испарениями лесу. Если в стране серков зной был сухим и в нем дышалось легко, то здесь ты захлебывался в собственном поту, воздух был густым, как в бане.

Привыкшие к холоду воины хрипели, будто разболтавшиеся кузнечные мехи.

Не переставляли удивлять местные твари. Ядовитые змеи и жабы, кусачие насекомые, гигантские летучие мыши, пьющие кровь точно соревновались, кто первым доберется до людей.

Иногда из чащи доносился рев владыки джунглей – ягуара, той самой кошки, чью голову носил Ач-Тепек, а шкуру – посланец. Ольмеки считали зверя своим предком, что сильно удивляло Ивара – как можно украшать себя черепом или кожей прадедушки?

– Время вознести молитвы, – сказал посланец, выбравшись из носилок, и глаза его сверкнули.

– Опять! – Ульв картинно вскинул руки, зажал уши. – Сколько можно?

Утро для ольмеков начиналось с молитвы, ей же заканчивался вечер. Они ухитрялись обращаться к богам на дневном привале, а на викингов, в ритуале участия не принимавших, глядели с удивлением.

– О Тлалок, о Шипе Тотек, о Кецалькоатль! – завыл посланец, упав на колени и потрясая жезлом. – О отец наш, могучий, ходящий на мягких лапах, но выпускающий обсидиановые когти! Внемлите же мне…

Воины и рабы, собравшись за его спиной, сидели на корточках, вжав голову в плечи и всей позой выражая покорность. Ладони их лежали на земле, а глаза были закрыты.

– И вот так будут завывать, пока не надоест, – с неудовольствием заметил Нерейд, почесывая живот. – А у меня в брюхе урчит. Интересно, как там наши у драккара? От скуки дохнут?

– Эйрик их гоняет, как Тор козлов, – ответил Ивар. – Ничего, не соскучатся.

– Конунг, – подошел Даг. – В лесу с южной стороны какое-то беспокойство. Мне кажется, что к нам кто-то подкрадывается.

– На хозяев надежда слабая, – Ивар глянул на посланца, в исступлении царапающего собственные плечи. – Будем обороняться сами. А ну всем надеть кольчуги и смотреть в оба!

Сам натянул сплетенную из колечек рубаху, ощутил, как надежная тяжесть облекла плечи. Под шлемом стало жарко, по вискам потекли струйки пота, в ушах застучала кровь.

– Сейчас мы их встретим, – Нерейд натянул тетиву на лук. – Кто бы они ни были!

– А если это друзья? – спросил Харек.

Что-то негромко хлопнуло, вылетевшая из леса стрела ударила Рёгнвальда в плечо и отскочила.

– Вряд ли, – проговорил Ивар.

Посланец прервал молитвенное нытье, оглянулся, на лице его отразилось изумление. Из чащи вслед за первой полетели другие стрелы, а на открытое место, вопя, хлынули почти голые воины.

На коричневых, точно хлебная корка телах выделялись нанесенные белой глиной кружочки и спирали.

– Таких убивать стыдно! – крикнул Нерейд, стреляя раз за разом. – Они ж без доспехов!

– Зато им не стыдно! – ответил Ивар, отражая удар усаженной острыми камнями дубины.

Трое коричневых воинов прыгнули на Кари, повисли на нем, один попытался задушить, второй ухватился за руку, начал разгибать сжимающие меч пальцы.

– Ррррыы! – огромный берсерк заревел, как спящий в берлоге медведь, на голову которому свалился кабан. Взмахнул рукой раз, другой, три тела со свернутыми шеями улетели далеко в джунгли.

Ивар спокойно уходил от ударов, сам бил точно и редко. Клинок пробивал тощие тела насквозь, брызгала на траву кровь, такая же алая, как у обитателей Северных Земель или Бретланда.

– И чего полезли? – Нерейд отбросил лук, взялся за меч.

– Подружиться хотели, – Ульв двумя ударами уложил двоих, заулыбался, искренне и чисто.

Из чащи донесся истошный вой, будто там прищемил лапу шакал, и гости из джунглей бросились назад. Размахнувшийся для могучего удара Кари едва не упал, меч его с хрустом вонзился в землю.

Около ручья осталось полтора десятка тел, посеченных самым жутким образом.

– Ой, – сказал кто-то за спиной, Ивар поспешно обернулся, наткнулся взглядом на ошеломленно моргающего посланца.

– Вы не отвлекайтесь, молитесь дальше, – Нерейд нагнулся и обтер меч о траву. – Тут набежали какие-то грязные, кричащие, хотели все испортить. Но мы им не дали!

– Ы? – посланец, глаза у которого выпучились, стали похожи на двух жуков с черными спинкам, переступил с ноги на ногу. – Это были нечестивые и свирепые шолонки, пожиратели жабьих яиц.

– Свирепые? – Ивар снял шлем, провел ладонью по мокрому от пота лбу. – У нас на родине их бы дети забили палками.

– Да? – по лицу посланца было видно, что он сейчас поверит в любую байку. – Нам бы пришлось долго с ними возиться. Спасибо вам, да будут всегда ваши руки, как лапы ягуара…

– После хорошей драки неплохо бы и поесть, – вновь влез Нерейд.

Посланец судорожно кивнул и сделал знак рабам.

Из темноты донесся шум осторожных шагов, на фоне деревьев нарисовались очертания приближающейся фигуры. Ивар на всякий случай подгреб к себе меч, а Нерейд, лежавший у самого костра, где дым хоть чуть-чуть отгонял комаров, приподнялся и сел.

– Прошу меня простить, – шагнувший на освещенное место воин-ольмек поклонился.

– Пока не за что, – ответил Ивар. – Что ты хочешь? Или тебя прислал ваш главный?