Солнце для холодного неба

Пролистав парочку книг, я закрыла шкаф и подошла к столу. Только сейчас обратила внимание на несколько разноцветных папок, лежащих рядом со столом. В синей папке было где-то десять листов о приеме на работу именно в поместье, еще десять - так и не поняла куда. В зеленой папке были краткие биографии всех людей, находящихся в поместье, с указанием не только стандартного ФИО, возраста, города, места занимаемой должности, но и типа и чистоты пламени.

Не понимаю, что такие документы делают на самом видном месте? Учитывая, что дверь кабинета всегда открыта, то любой желающий может подойти, взять нужную бумагу и сделать с ней все, что он хочет. Или же... Нет, бред, кто в своем уме будет класть эти бумаги на самое видное место?

"Если только этот человек сам хотел, чтобы их заметили" - мимолетная мысль заставила содрогнуться.

Нет, такое бывает только в фильмах и романах. И обязательно после этого должно случится что-то плохое. Закон жанра, правда, не помню какого.

Интересненько... Я наткнулась на фотографию Горо-сана и, пробежав глазами по строчкам, нашла нужную графу "Пламя". Дождь с примесью Тумана. Если мне не изменяет память, то Туманы - иллюзионисты, а вкупе с Дождями-мечниками становятся еще более опасной смесью. Будь у меня такое пламя, мир бы захватила. Хотя не, такой геморрой не нужен.

Одни Дожди, разве что у бабушки Гроза, а у Наоку... Туман с примесью Мрака? Ничего не понимаю. Пламя Мрака вроде как редкое, и оно преимущественно у Вендиче. Но девушка не смахивает на этих перебинтованных мумий, на которых я в свое время случайно наткнулась, когда искала информацию по "Реборну".

Красная папка была на первый взгляд простой, но, если присмотреться, то по краям можно заметить еле тоненькие, почти невидимые переливающиеся узоры. Так, посмотрим что здесь у нас. Стоило открыть папку, как резко запахло дымом и те самые узоры зашевелились, почернели и поползли по рукам.

– Что за...
– выругалась я, пытаясь оттереть вязь черных линий на руках, но все было тщетно.

– У тебя есть пять минут, чтобы прочитать информацию, находящуюся в папке, - знакомый голос раздался впереди.

Наоку стояла, облокотившись об стенку и скрестив руки на груди. Она была одета в свое постоянное длинное платье зеленого цвета, поверх которого был повязан серый фартук. Волосы, обычно собранные в гулю, были распущенными. Я, может, бы и возмутилась, что она сама раскрылась, если бы не тон и не взгляд, которым она меня прожигала.

– Что?
– не поняла я.

– Через пять минут ты умрешь, - снисходительно ответила она.
– За знания надо платить, правильно? Я бы на твоем месте бы поторопилась, времени остается не так много. Через минуту ты почувствуешь, как эти узоры начинают впиваться в кожу и жечь. О, минута, видимо, уже прошла.

Я зашипела от боли и снова пыталась оттереть эти линии, но безуспешно.

– Почему?
– процедила я, не зная, что делать с руками.

– Одно слово - месть. Твоя родственница, Саэка Акияма, которая приходится младшей сестрой твоего дедушки, воспользовалась моей матерью, чтобы получить информацию, содержащуюся в папке. Нет, не в этой, а в другой. Впрочем, она уже уничтожена, - Наоку махнула рукой.
– Так, о чем это я? Ах да, у тебя осталось всего три минуты. Разве тебе не хочется прочитать, что же такого интересного находится в этой красивенькой папочке?

Мне хотелось стереть эту ухмылку с лица. Она просто наслаждается моими мучениями! На руки было страшно смотреть: на них были больший ожоги с кровью, которая медленно стекала па ладоням и пальцам.

– Почему я?

– Очень просто. Ты же единственная внучка у бабушки, любимая дочка своих родителей. Почему бы им не познать ту боль, которую испытала я?

– она закинула ногу на ногу и продолжала наблюдать, как я уже стону от боли.

Я не могла избавиться от линий. Не могла избавиться от боли. Неужели я умру? Вот так, из-за чьей-то мести? Не хочу! А может оно к лучшему? Не будет боли, не будет страданий. Я ничего не умею, только всех раздражаю и мучаю. Не будет этих переживаний по поводу видений, не буду думать о несостыковках с аниме.

Я вспомнила своих родителей, Тсуну, Кэйташи под дождем и зонтом, Акайо с его "я заставлю тебя ползать на коленях". Кажется, я не встречусь с Реборном. Ну и ладно, аниме посмотрела, этого тебе хватит же, Саэ?

Мой взгляд упал на заголовок листа. Глаза сами опустились ниже. Хм, и почему я не удивлена? Заказ на убийство Акияма Саэки?

– Осталось полторы минуты. Страшно умирать? Боишься?
– вопросы звучали с издевкой.

Мне еще больше хотелось ей врезать, но у меня не было сил даже пошевелиться. Дикая боль утомляла, да еще и слабость сверху навалилась.

– Мне всегда было интересно узнать, о чем человек жалеет перед смертью, - Наоку встала, подошла ко мне и присела на корточки.

Я не могла узнать в этом человеке ту самую Наоку, которая всегда подкармливала меня, смеялась рядом и поддерживала после тяжелых тренировок. Жалела ли я о чем-то? Это звучит странно, но нет. Мне нечего терять. Боль от потери моих родителей утихла, Тсуна дальше без меня спокойно заживет. Денег нет, должности нет.

– Ни о чем. Мне нечего терять, - честно ответила.

Какая разница, скажу честно или солгу? Кажется, кто-то говорил, что самые опасные люди - это люди, которым нечего терять, а получилось наоборот. Не пыталась ничего изменить, терпела все, старалась быть послушной девочкой, что, правда, не всегда удавалось.

Я не помню, как лицо Наоку сменилось обеспокоенным лицом Горо-сана.

Горо-сан сидел рядом с незнакомой мне женщиной и держал на руках голубой сверток. И он, и женщина радостно улыбались и нежно смотрели на родившегося ребенка

Сын, значит, у него родится. Надо сказать ему что ли.

– Сын, - прохрипела я.
– У вас родится сын.

Не знаю, правда это или нет. Но хоть перед смертью что-то хорошее сделаю, обнадежу человека. Мне что-то говорили, но я ничего не слышала и по губам разобрать не могла.

...Десять...

В голове словно запустился таймер, отсчитывающий время, сколько мне осталось.

Девять... Восемь...

И все же хотелось бы узнать, каким могло быть у меня пламя, если оно было.

Шесть... Пять...

Я закрываю глаза и чувствую, что боль утихает. Ей на смену приходит чувство расслабленности и легкости.

Три... Два...

Так тепло. Так хорошо. Вот бы вечно так было. И одеяла никакого не надо.

"Анюта, запомни, в мире выживают только сильнейшие. Слабых ломают, растаптывают. Будь сильнее, уверенней в себе! Никогда ни перед кем не прогибайся. Об тебя просто тогда будут вытирать ноги. Жизнь - штука жестокая и сложная, поэтому учись давать отпор. Нет, я не имею ввиду бить всех направо и налево. Надо уметь твердо отвечать "Нет" и постоять за себя, если придется, кулаками. Таков закон жизни, и чтобы тебе не говорили про людей, про общество, ты помни о моих словах" - слова мамы звучали равномерно и строго.