Солнце для мертвых глаз

– Только не вздумай дать слабину.

– Я никогда не отступаю от принятого решения, и ты это знаешь, – сказал Франклин, сопровождая слова своим жутким оскалом.

И это было правдой. Он всегда делал то, что хотел, чего бы это ему ни стоило в плане денег или неприятностей. Франклин захотел Гарриет и избавился от Антеи, хотя на это ему потребовалось пять лет, а вся затея, пока та не вышла замуж, обошлась ему примерно в полмиллиона. Сейчас он снова захотел Антею и собирался избавиться от Гарриет. Вероятно, на это уйдет еще пять лет, а развод будет стоить раза в три-четыре дороже. Но все равно Франклин это сделает.

Она считала, что любит его. В ее возрасте очень трудно понять, что именно это значит. Естественно, в Франклине было много того, что она любила и по чему скучала. Например, как тот разбрасывал подушки, прежде чем сесть в кресло. Как он, прежде чем лечь спать, выгружал на туалетный столик содержимое карманов: мятый носовой платок, ключи, бумажник, мелочь – и ссыпал в маленькую стеклянную пудреницу. Она всегда считала все это трогательным, и в первую ночь, что они провели вдвоем на Хаф-Мун-стрит, когда Антея увидела, что он после стольких лет не изменил этой милой привычке, у нее на глаза навернулись слезы.

– К чему разводить сырость? – спросил Франклин и растянул губы в оскале, и на мгновение ей показалось, что перед ней стоит Седое время, сама Смерть с косой. А потом он пришел к ней.

* * *

Газеты все еще лежат в почтовом ящике. Это было первое, на что Франсин обратила внимание, когда подошла к калитке. Может, Джулия уехала? Она закрыла за собой калитку. Было темно, но свет в доме не горел. Идя к крыльцу, девушка, наученная прежним опытом, допускала, что мачеха ждет ее за дверью. И распахнет за секунду до того, как та вставит свой ключ в замочную скважину.

Но Джулия дверь не распахнула. У Франсин возникло твердое ощущение, что ее нет в доме. Она отперла дверь и прошла внутрь. В холле было темно, во всем доме царил мрак. Воздух был спертым, как будто помещения долго не проветривали. Все ясно, дома никого нет. Франсин включила свет в холле и на лестнице, поднялась наверх в свою комнату, сняла мокрую одежду и повесила ее на край ванны. Нет смысла собирать еще один чемодан, поскольку она вернется сюда через два-три дня. Мысль о возвращении не обрадовала, но что еще ей оставалось?

Вот бы у Холли получилось устроить ее в эту тринидадскую экспедицию или даже в исследовательскую группу, занимающуюся кораллами… Но отпустит ли ее отец? Не исключено. Он разъярится, когда узнает, что учудила Джулия, и в таком настроении может пойти на множество уступок. Франсин вытерла голову полотенцем, надела сухие джинсы, футболку, свитер и водонепроницаемые ботинки. Каждый из этих предметов одежды вызовет отвращение у Тедди, но скоро беспокойство о том, что хочет или думает Тедди, отойдет в прошлое. Она положила в сумку мобильник и спустилась вниз.

То, что дверь в гостиную закрыта, было редкостью. Франсин заметила это, когда зашла в дом, но не обратила внимания на такую странность. Поколебавшись, она открыла дверь. В комнате было темно, однако темнота была неполной, сумеречной, серой, призрачной, по потолку и стенам то и дело проносились лучи света от проезжавших мимо машин. На ковре у дивана валялась туфля.

Прошлой ночью, когда она боролась с Тедди, у нее отлетела туфля и разбила фарфоровую статуэтку. Эта туфля принадлежала Джулии, Франсин узнала ее, замшевая «лодочка» на высоченном каблуке. Кажется, голубая, подумала она, но в сумраке цвет было не разглядеть. Почему туфля Джулии валяется посреди комнаты?

Диван стоял к ней спинкой. Не включая свет, Франсин прошла в комнату. За секунду до того, как она обогнула диван и оглядела его, Франсин поняла, что именно страх перед тем, что она может увидеть, и помешал ей включить свет. Она не хотела это видеть, что бы то ни было.

Но отступать было некуда. Лицо Джулии, белое, как слоновая кость, белое, как жемчуг, светилось в темноте. Ее глаза смотрели на девушку, которая испуганно ежилась под ее осуждающим взглядом. Одна рука была неестественно вытянута и казалась напряженной, действующей, но когда Франсин дотронулась до нее, та согнулась с тихим шорохом и повисла как плеть. А кожа оказалась ледяной. Лицо напоминало восковую маску, влажную, блестящую, без единой морщинки, и казалось, что в нем никогда не было жизни. Франсин медленно опустилась на пол, и ее сотрясли беззвучные сухие рыдания.

* * *

Ричард так и обнаружил ее там, когда зашел в дом в начале седьмого. В свете, залившем комнату, он увидел мертвую жену на диване и свою дочь, сидящую на полу рядом с ней. На этот раз крови не было, а Франсин была на десять лет старше, однако для него это стало единственным отличием.

Она была в сознании. Когда Ричард поднял ее, дочь с благодарностью прижалась к нему. Однако ничего не смогла рассказать. Она была не в состоянии произнести хоть слово, потому что снова онемела.

Глава 37

Расколоть мостовой камень на две части оказалось проще, чем он ожидал. Тедди уложил куски на сетку и тут же понял, что ничего не получится. Цемент протечет сквозь сетку, а сама сетка такой большой вес не выдержит. Наилучший способ заложить проем – это укрепить дно снизу или установить подходящую крышку. Тедди постепенно учился всему этому. Крышка имелась, но все затевалось именно для того, чтобы обойтись без нее. Ему в голову пришла идея заполнить ячейки сетки – но чем? Бутом, это было бы идеально, битым кирпичом. Несомненно, ему доставят любое количество боя, но это обойдется в немалую сумму, а денег у Тедди нет.

Он принес кусачки и принялся перекусывать проволоку. Она помешала бы крышке люка сесть на место, а ему, похоже, придется ограничиться именно этим: установить крышку обратно. Но чуть погодя. Сначала он немного подумает, проработает несколько альтернативных вариантов. Клумба в плексигласовом коробе? Это всегда было самой привлекательной идеей.

Дождь прекратился, однако в лужах все еще стояла вода. У конюшен платаны усыпали всю территорию своими листьями, причем это произошло за очень короткое время, так как процесс ускорился из-за сильного ветра, здесь же, где властвовал дикий виноград, весь двор был покрыт плотным ковром из его листьев, розовых, багровых, малиновых, почти черных и желто-золотых, они плавали в лужах или облепляла камни. Как ни странно, сейчас завеса, закрывавшая дом, казалась такой же плотной, как и раньше, хотя с нее опали десятки тысяч листьев. Утром придется сгрести листья. Тедди открыл калитку, ведущую на конюшни, и выглянул как раз в тот момент, когда какая-то женщина, не Милдред, но тоже с собакой, поскользнулась на размякших листьях и упала навзничь.

Время приближалось к шести. Ровно в шесть, вот так она сказала. Тедди вернулся в дом. Еда его никогда особо не интересовала, но в морозилке лежало мясо, в холодильнике – яйца и множество консервов. А еще там стояла нетронутая бутылка вина. После целого дня, проведенного со своим друзьями, Франсин будет в радостном, уступчивом настроении и, поев, согласится надеть его платье, попозировать ему. В доме была масса диванных подушек. Он собрал их все – шелковые и бархатные, однотонные и клетчатые, лоскутные и парчовые – и свалил грудой на полу в гостиной. Тедди так и не смог найти в доме то самое черное перо, которое, по его убеждению, должно было стать частью композиции, и решил поискать что-нибудь еще, подходящее для этих целей. Он поднялся наверх и принялся рыться в вещах Гарриет, в шалях, шарфах, перчатках, палантинах и из дальнего угла одного из ящиков вытащил кроваво-красное боа из перьев.