Солнце и луна

– И стал наемником?

– Да. Джоанна больше не нуждалась в моей защите. Покидая Уэксфорд, я поклялся, что ничья воля – добрая ли, злая ли – больше не подчинит меня.

Филиппа кивнула, впервые постигая до конца, что заставляло Хью избегать всякой привязанности.

– На твоем месте, – сказала она, – я принесла бы такую же клятву.

Глава 19

– У меня для вас есть новость, – сказала Клер гостям за ужином на другой день. – Завтра поутру я вас покину, друзья мои. Мне нужно навестить одного старого доброго приятеля.

Столы снова были выставлены на лугу, но не по случаю очередного праздника, а просто ради спасения от духоты в это жаркое время года.

Слова Клер вызвали ропот протеста. Филиппа заметила, что Олдос удивлен не меньше остальных.

– Я отлучусь ненадолго, всего на пару дней, – успокоила хозяйка Холторпа с обычной своей холодной усмешкой.

Истажио вдруг оживился, что означало появление Эдме. Его глаза, похожие на маслины, по-змеиному заблестели. Проследив за его взглядом, Филиппа увидела служанку выходящей из кухни с какими-то кушаньями на подносе. Итальянец бросился навстречу и заступил ей дорогу. Эдме воззрилась на него. На ее веснушчатом лице появилось смешанное выражение – недовольное и терпеливое одновременно. Судя по жесту, Истажио в очередной раз предложил ей прогуляться у реки, как делал изо дня в день. Девушка красноречиво покачала головой и попыталась пройти. Тогда итальянец достал что-то из-за пазухи, показал ей и тут же спрятал, воровато оглянувшись. Несколько секунд Эдме стояла в нерешительности, потом передала поднос кому-то из прислуги и позволила Истажио за руку увлечь ее прочь.

Орландо Сторци тоже смотрел в ту сторону. До сих пор он казался Филиппе невозмутимым, но тут вдруг выказал явные признаки волнения: заерзал на скамье и вытянул шею, ловя взгляд Истажио. Когда это ему удалось, он яростно помотал головой, запрещая тому отлучаться, но тщетно – те двое вскоре скрылись из виду. Орландо сделал движение броситься следом, но Клер еще не закончила говорить, и он не решился оскорбить хозяйку дома невниманием. Слушая, он не сводил взгляда с угла, за которым скрылись Эдме и Истажио.

– …и развлекайтесь в свое удовольствие. Пусть мое отсутствие не стесняет вас. Все ключи я передам брату. – Тут Клер отцепила связку от пояса и в самом деле протянула ее Олдосу. – Тем самым я возлагаю на него ответственность за уют и удовольствия моих гостей. В чем бы ни возникла нужда, обращайтесь к нему.

Как только она закрыла рот, Орландо вскочил и побежал догонять ушедших. Дважды он споткнулся и чуть не рухнул, но хода не замедлил. Хью выразительно посмотрел на Филиппу, и она поняла: сейчас, когда метафизик внезапно остался без своего неизменного спутника, у них появился шанс расспросить его. Они поднялись из-за стола одновременно. Олдос сразу насторожился.

– Ты куда? И почему с ним?

– Он сказал, что нам нужно поговорить, – солгала Филиппа. – Надеюсь, ничего серьезного. Дождись меня, ладно? Я не прочь сыграть партию в триктрак.

В шахматы Олдос не играл – это было для него чересчур сложно. Слова Филиппы заставили его тяжко вздохнуть и взяться за кубок.

Орландо бежал так быстро, что его удалось догнать только на склоне, который спускался прямо к реке, скрытой от глаз зарослями ивы и ольхи.

– Синьор Орландо! – окликнула Филиппа, часто дыша. – Синьор Орландо, на минутку!

Тот остановился, в нерешительности переводя взгляд с них на проем в густой растительности, куда вела идущая от замка тропа.

– Не сейчас! – Он сделал движение возобновить путь.

– Речь идет о подвале, – быстро сказал Хью. Итальянец замер, словно пригвожденный к месту.

– Мы там побывали и хотим кое-что уточнить.

– Я так и знал! – буркнул Орландо и без дальнейших возражений уселся на ближайший поваленный ствол, вытирая рукавом потный лоб.

Он так и знал? Странно. Неужели остались какие-то свидетельства их ночного визита? Хью решил не заострять на этом внимание.

– Так вот, мы были весьма озадачены! – Филиппа мягко улыбнулась. – Пришлось проникнуть в подвал без вашего ведома, синьор. Я изнемогала от любопытства, которое вы упорно отказывались удовлетворить.

– Опыты, – неопределенно ответил итальянец. – Коагуляция и распад.

– Ах да! Ваш знаменитый трактат.

– Знаменитый? – Орландо расцвел. – Я нагреваю zolfo и mercurio… copy и ртуть и пытаюсь их… как же это называется… возгонять их! Разлагать и коагулировать! Благородная задача.

– Вне всякого сомнения. – Хью озадаченно потер подбородок. – А при чем тут змеи?

– Процесс требует введения веществ органического происхождения. Впрочем, это сложно для понимания.

– А талисман зачем? – вмешалась Филиппа.

– Талисман? Ах, magico cerchio! Магический круг. Это еще сложнее.

– Мы не так уж глупы, чтобы не понять объяснений, – заметил Хью.

– Мало кто способен это понять, сколько ни объясняй, – вздохнул итальянец. – Большинство метафизиков открещиваются от этого, как от черной магии. А это наука, разве что старая как мир! Ведь вам приходилось слышать о философском камне?

– Как же, как же! – воскликнула Филиппа. – Выходит, вы тоже стараетесь получить золото из свинца?

– Это лишь ничтожная часть великого поиска! Я работаю над эликсиром жизни, а также надеюсь создать алка-бест – вещество, способное растворить все, что угодно.

Он углубился в детали, из которых Филиппа сумела понять лишь главное: Орландо Сторци поставил целью разгадать давно забытые секреты тех, кого когда-то называли «сыновьями Гермеса». Теперь только в древних фолиантах можно было отыскать сведения о результатах их смелых экспериментов и крупицы их философии, утверждавшей, что все в природе несет в себе элемент универсальной движущей силы. Ее активной составляющей считалась сера, а пассивной – ртуть. Если бы удалось, разложив, воссоединить на новой основе эти два антипода, возникло бы нечто принципиально новое и бесценное для науки. Сам же процесс, по словам Орландо, означал алхимическое слияние, нечто сродни слиянию мужского и женского начал.

Эта лекция не только не прояснила дела, но еще больше озадачила Филиппу. Каким образом опыты древних философов могли помочь королеве Элеоноре совершить государственный переворот? И почему Орландо вдруг так разоткровенничался после решительного отказа говорить на эту тему?

– Вообразите себе Солнце и Луну. Трудно найти тела, более непохожие по своей природе. Точно так же мужчина и женщина, активное и пассивное начала. Их слияние – это всегда магия, она создает нечто совершенно иное, она творит!

Под его лукавым взглядом Хью поспешно выпустил руку Филиппы.

– Интересно, интересно… – пробормотал он смущенно. – Но все это слишком высокие материи, синьор. Почему вы явились сюда? Разве нельзя было заниматься этим в Риме?

– Моя лаборатория сгорела, – сокрушенно поведал итальянец.

– И причиной тому были ваши опыты?

– Увы! – Он еще больше помрачнел и перекрестился. – Мой помощник погиб в пламени. Все отвернулись от меня, осыпали упреками и насмешками, говорили, что мои опыты не только опасны, но и нелепы. У меня не осталось ни денег, ни крова – что мне было делать? Потребовался богатый покровитель.