Солнце мое 2

Что характерно, я начала замечать, что ролевая тусовка немного расслаивается. Были граждане мусчины (назовём из для удобства прекрасными принцами, ха), которые хотели танцевать, и рыцари, которые хотели бить других рыцарей железными палками. Пересекались эти множества далеко не полностью (то есть, не все принцы были рыцарями, и наоборот), и с разносом групп по времени это разделение стало более отчётливо. Вот Вова танцевать совсем не хотел. А бить кого-нибудь — ой, бегом!

К тому же он нашёл ловкий аргумент: не на кого на время танцев было оставить павильон!

Я тогда завредничала и в очередное воскресенье тоже отказалась там сидеть. Нет, вот и всё. И вообще! Я тоже имею право на тренировку посмотреть.

Хитрый Вова, не моргнув глазом, прилепил на дверь киоска объявление: «Выходной до понедельника. В случае крайней необходимости спросить продавца в центре „Шаман-камень“ — и стрелочка для наглядности» — и пошёл на треню, хороший такой человек! Потому что, говорит, могу себе позволить!

И я тоже пошла. Нет, не тренироваться, Боже упаси! Поглазеть. Кроме того, я же говорила, что хочу пойти, как теперь отказываться-то?

Тренировка мне понравилась.

Нет, неправильно.

Сама тренировка на нормальную тренировку не походила вовсе и носила печать хаоса, характерную для всего Иркутского ролевого клуба. Я, если честно, вообще не могла угадать систему во всех этих поединках, внезапных сходках, перегруппировках, сменах оружия и прочем.

А вот Вовка мне понравился. Удивительно, как может человек в такой, казалось бы, разрушительной деятельности двигаться красиво и гармонично. Недаром он на той большой игре столько побед собрал. Вот — это прям его стихия. Призвание, наверное.

От этого просмотра я почему-то пришла в совершенно… определённое настроение.

Рассосался после трени народ, зал заняли танцоры латины. Я охранника попросила:

— Борис Петрович, меня некоторое время не будет, присмотрите за порядком, — получила уверения, что всё будет отлично, и в кабинет пошла. А там Вова себе чаю налил и сидит у компьютера, пасьянсик уже раскладывает.

— А ну-ка подвинься!

Я решительно отодвинула его от стола и забралась ему на колени. Он, конечно же, сразу меня обнял, руками под платье забрался:

— М-м? Неужели это девочка с намерениями?

— И с весьма серьёзными, будь уверен.

Собственно, почему бы и нет? Три часа до рукопашной тренировки у нас ещё в запасе.

— Олька, я потный. Ополоснуться хотел в душ сходить…

— Сходишь потом.

Намерения мои успели приобрести весьма чувствительные обороты — и тут в коридоре зазвонил телефон!

— Да блин!

— Не обращай внимания, — прошептал в ухо Вовка. — Там есть, кому взять.

Правда, телефон подавился на втором звонке и послышалось негромкое бубнение охранника. Смолкло.

— Вот и всё, — горячие губы пробежали по шее, от уха до ключицы, заставляя меня покрываться мурашками.

— Наверх?

— Зачем? — он тихонько засмеялся. — Давай твой стол проверим на прочность…

Да. Я, правда, слегка опасалась, что стол (не компьютерный, а второй, за которым я иногда шила или рисовала) даст слабину и рухнет подо мной, но он выдержал это испытание с честью. И даже особо не скрипел. Издалека доносились приглушённые звуки какой-то румбы или сальсы — я в них не разбираюсь. По шторам время от времени пробегали отсветы от фар. Романтика. Или уж экстрим, я даже не знаю.

Я потянулась и села на столе:

— Где-то тут был мой бюстгальтер…

— Сейчас найдём, — Вова наклонился к нашим вещам, сваленным в одну кучу на стуле. В темноте он видит почти также хорошо, как днём. Прям завидно. Распрямился: — Держи. Какая же ты красивая…

Само собой неудержимо тянет улыбаться в такие моменты.

— Я серьёзно! — слегка обиделся он.

— Мне просто приятно. Помоги застегнуть…

Он глянул на часы.

— Я бы всё-таки в душ сходил. Освежился перед тренировкой.

— Так и сходи! Щас я тебе полотенце дам. Платье только надену…

В общем, пошёл Вовка в душ, а я выглянула в коридор — он у телефона стоит, набирает.

Я подошла ближе:

— Борис Петрович, кто звонил?

— Я сказал уже. Владимиру Олеговичу товарищ. Номер оставил.

— Халкон, — добавил в пояснение Вова. — Я уже перезваниваю.

— Ага. Я тогда чайник… — и тут трубка ответила.

— Алё! — начал Вова, но ничего больше спросить не успел. В ответ трубка взорвалась воплями Халкона, понять которые я не могла из-за близкой музыки. Вова слушал, и лицо его вытягивалось. В разговоре он участвовал редкими вопросами и междометиями. Матерными в основном.

Наконец он положил трубку.

— Что случилось? — спросила я тревожно.

— Прикинь… У Халкона киоск спёрли.

— В смысле — спёрли? — я так растерялась, аж голова слегка закружилась.

— А чего вы удивляетесь! — воскликнул охранник. — У нас недавно на конечной два сразу утащили. Табак и алкашку. Подъехали с кран-бортом, провода откусили — и привет. Закинули в два счёта. У соседа так гараж упёрли, не то что киоск. Прямо из-под окон! А ему говорили: ушки надо спилить — всё «потом» да «потом»!

— Какие ушки? — обалдело спросила я.

— Транспортировочные, — объяснил Вова, — за которые крюки крана цепляются.

— А-а-а…

Мы ещё немного пообсуждали ситуацию, и Вовка всё-таки пошёл в душ, а я — чайник ставить.

Ни хрена себе!

Нет, хорошо, что Вова с Халконом не стал в общий киоск вкладываться. Не знаю, насколько это добрая мысль, но как, интересно, мамаша Халкона поведёт себя сейчас? И кто у неё будет виноват?..

Я ещё подумала на эту тему, и, когда Вовка пришёл намытый и благоухающий, сказала:

— Знаешь, Вов, не лез бы ты в эту ситуацию.

— С киоском-то?

— Да. Вот просто совсем не лезь. Никак. Даже краем. Эта странная женщина там… Что бы ни случилось, ты потом будешь всё время виноват. Сейчас у вас с Халконом общего — только хобби. А начнёшь участвовать в поисках или ещё как — обмараешься, и так они всё вывернут, что вот ты мог, но не сделал. И… я не знаю, как объяснить… Ну, ты разве не видишь сам, как эта семья дела решает?

Вовка посидел, раздумывая.

— Ну, так-то — да, ты права.