Солнце село в полдень
Шрифт:
В темноте взволнованный голос Хаса вновь и вновь повторял вопрос.
Э-Чи не понимал, о чем спрашивает Великий Хас. Ему просто понравилось, как прыгает вверх-вниз огненный шар. Э-Чи весело рассмеялся...
Тогда
Когда Э-Чи открыл их, то обнаружил, что лежит на том самом месте, где застиг его гнев Хаса. Вскочив на ноги, он увидел вдали блестящий шар, к которому удалялось существо, так похожее на дикобраза.
Тогда Э-Чи встал на колени и запел.
Он благодарил Великого Охотника за то, что тот отпустил его живым, он обещал класть на жертвенный камень все лакомые куски своей добычи.
Закончив песню, Э-Чи подобрал лук и стрелы, взвалил на спину убитого лима и отправился домой...
Небо посинело и стало черным, когда директор Научно-исследовательского института антропологии сложил в ящик стола бумаги. Проходя безлюдным полутемным коридором, Иван Михайлович увидел, как через щель одной из дверей пробивается и ложится на пол узкая полоска света. Директор приоткрыл
дверь.Ну, конечно, опять Костюк! Кто еще может допоздна засиживаться в институте.
Старший антрополог Александр Костюк что-то упорно рассматривал в лупу.
– Напрасно мучаешься над этим черепом, Саша,- сказал Иван Михайлович,рабочий день давно закончен, пора домой.
Костюк разогнул затекшую спину, потер поясницу и, взглянув на директора утомленными красными глазами, сказал:
– Просто не укладывается в голове, чтобы две тысячи четыреста лет назад у перуанских индейцев мог существовать такой высокий уровень медицины! Ты только посмотри, Миша, на это правильное квадратное отверстие.
С каким искусством произведена трепанация черепа! Даже сейчас немногим нашим хирургам удалось бы ее сделать лучше.
– В свое время я тоже ломал голову над этим черепом,- сказал директор, задумчиво трогая пальцем продетый в глазницу инвентарный номер,- и ничего. Одни гипотезы, догадки. А наука признает только факты...
Если бы только этот череп однажды заговорил, он рассказал бы одну из интереснейших историй... Но он молчит и хранит свою тайну.