Солнце сгоревшей вечности

— Монета при нём была — знак князя. Так и что с того? Я — Валафар из дома Мортус не потерплю унижения!

Хрипатый зашёлся лающим смехом, сменившимся надсадным кашлем.

Послышался скрип половиц. Надо мной нависла тень. Меня бесцеремонно пнули носком ботинка в спину. Я зашипела от боли, попыталась сесть, но только завалилась на другой бок, под дружный хохот этих зверей.

— Очнулась, поглядите, — это был Валафар.

Теперь я хотя бы знала имя виновника всех бед.

Обстановка вокруг представляла удручающее зрелище. Ободранные полы, обветшалые стены и потолки. Окна, занавешенные тряпками и старыми одеялами. Это была самая обыкновенная комната, в самом обыкновенном доме — так мне показалось. Уцелевшей мебели вполне можно было приписать стиль Викторианской эпохи. Имелся тут и полуразрушенный камин, в котором каким-то чудом тлели угли. Свет давали оплывшие свечи, стоявшие по углам на полу, и в высоких ржавых канделябрах.

На низкой софе с резной спинкой, вытянув ноги, сидел тот самый демон со спиленными рогами.

— Тощая она какая-то, — скривил он свою некрасивую рожу.

— Мне такие по-нраву, — обходя Валафара, шагнул ко мне сиплый, — а ты, Ильган, если пожелаешь, трахнешь её после меня.

Я дёрнулась, больно ударившись затылком о стену. Перед глазами всё поплыло. Наверное, нужно было закричать, начать звать на помощь. Но я могла лишь скулить от боли в связанных руках и ногах. Да и что толку кричать? Кто меня мог услышать? Я бы только больше раззадорила этих уродов и ничего не добилась.

Хрипатый был высок, с мощными ручищами. Замахнётся — костей не соберёшь. Часть его лица покрывали странные шрамы. Они как засечки, тянулись от левой щеки к шее, и терялись под воротником грязной рубахи.

Он опустился передо мной, схватил за ноги и подтянул к себе. Я забилась, как рыба об лёд.

— Сильно не усердствуйте, да товарный вид ей оставьте. Я надеюсь, завтра выручить за неё кругленькую сумму на невольничьем рынке.

— Иди уже, — отмахнулся Ильган, — сильно не попортим. Да, Авель?

И он действительно ушёл. Я услышала, как заскрипела и хлопнула деверь.

— Да брось ты, Цветочек ненаглядный, тебе понравится, — отвратительный голос этого самого Авеля, разбил внезапную тишину вокруг, а шершавые узловатые пальцы стиснули горло.

Теперь уже совсем не глупая гордость мешала вопить на бесконечность вокруг.

— Будешь ещё добавки просить.

Я ощутила на своей щеке чужое горячее дыхание, слишком остро отдающее спиртным и насквозь прогнившим нутром.

Он забрался ручищами ко мне под кофту, облапал, насколько позволяли это сделать верёвки, сдавливающие грудь. Дёрнул пряжку ремня на джинсах. Я изловчилась и из последних сил толкнула его в солнечное сплетение. Авель отклонился назад, потеряв опору, а я вновь, как неваляшка, завалилась на пол.

— Не хорошо, — цокнул он языком, нависая надо мной. Упёрся коленом в живот, и принялся развязывать мне руки. — Подержи её, Ильг.

Демон поднялся неторопливо, и не без удовольствия включился в эту страшную извращённую игру.

— Нет, прошу, — прохрипела я не своим голосом, когда он завёл руки мне за голову, стискивая железным захватом запястья и прижимая к полу.

— Умеет говорить, ты погляди, — паскудно усмехнулся Ильган.

— Сейчас ещё и покричит, — самодовольно заключил сиплый.

Он принялся распускать шнуровку на своих штанах. Да так и замер.

Где-то в доме загрохотало.

Ильган удерживающий меня напрягся.

— Это что ещё?

— Проклятье!

Авель поднялся, натягивая обратно портки, но не успел и шагу ступить. По ту сторону что-то ударилось о стену со страшным грохотом. Раздался яростный вопль полный боли.

Мои мучители переглянулись.

Дверь распахнулась и через порог, спиной вперед, на пол повалился Валафар. Из его груди торчал короткий, пылающий синим пламенем меч.

* * *

Собранность, готовность ко всему в любой миг, слишком плохо сработали.

Валафар оказался вовсе не простаком, коим так успешно прикидывался. Демон ловко использовал стихию земли. Раскидал их с Лидией по разные стороны, разломив сухой грунт, как фанерный лист. А когда Крис бросился к подопечной на помощь, его ноги по колено увязли в вязкой болотной жиже, в которую превратилась дорога. Выбраться не получилось. Каждое резкое движение лишь глубже погружало его в трясину. Изогнутое лезвие меча он вогнал в землю на расстоянии вытянутой руки, туда где её не коснулась деформация. Всё что фениксу оставалось, это в бессильной ярости наблюдать за Валафаром, ожидая, что он предпримет дальше.

— Прощай, Жнец, — без выражения бросил демон. — Падшие уже вышли на твой след, так что уж точно не свидимся более.

И рассыпался сухим песком.

Распались и чары. Земля просто вытолкнула Кристофера на поверхность у самого края разлома.

— Лидия!

Но она не отозвалась. Ему вторило только эхо из бездонной пропасти.

Поднялся на ноги он с большим трудом, чувствуя дрожь в поджилках.

Ярость проникла в кровь, отравляя, помутняя рассудок. Эта лютая злоба развернула за спиной огненные крылья. Пламя разошлось в стороны, выжигая сухую траву близ того места где он стоял и ещё дальше. Пришлось сделать глубокий вдох, подавляя разрушительный гнев, спустить который всё равно было не на кого.

Лишь бы она сумела позвать Романова! Он вытащит её, вернёт домой.

Только и оставалось, что надеяться на подобный исход.

А надежда, как известно — худший из пороков. Самый тяжелый, самый неподъемный, неповоротливый, запоздавший покинуть пресловутый ларец. Коварством раковой клетки она живет в каждом, не подвластная иммунитету здравого смысла до момента своего разрастания. Она заложена в генетический код, она неистребима. Она раз за разом даёт метастазы и тогда, когда кажется, что ты уже распрощался с нею навек — убивает. Наивность совокупляется с надеждой, той самой тварью, что нынче схватила его за глотку, не давая и выдохнуть спокойно.

Он долго стоял на краю разлома, прислушиваясь к родной стихии, ставшей здесь внизу изменчивой и непредсказуемой. Но выбора не осталось, и терять драгоценное время было подобно смерти. Лидия, где бы она ни оказалась, там совсем одна. И он точно знал, что она не воспользуется его указанием, и не позовёт Эста. Забудет, испугается, да что угодно может взбрести ей голову!

Удивительно, но он чувствовал её. На задворках сознания, тлели маячки заклятий, когда-то предусмотрительно настроенных на ауру девушки.

Один миг, и привычное ощущение невесомости, сменилось твёрдой поверхностью под ногами.

Получилось! Сработало!

Кристофер стоял по другую сторону разлома, и ясно видел путь назад, в пещеру. Мысленно ставя галочку, что сможет перенестись и туда, когда понадобится, а пока…

Феникс осмотрелся. Он уже ориентировался с какой стороны поднималось местное солнце, и с какой заходило. Осмотрелся, и по всему выходило, что тонкая путеводная нить созданных им же заклятий, уводила назад, туда откуда они начали путь, и западнее. Яркий след, чёткий. Только далеко, очень далеко. Пешком не дойти, а значит оставалось одно — перемещение вслепую.