Солнце сознания. Глиняные лампы

Недалеко от дворцовой двери в толпе стоял старик. Услышав слова богача он громко рассмеялся. «Почему ты смеешься?» - спросил его царь.

«Я скажу причину своего смеха только на ухо этому богатому господину», - ответил старик.

Он подошел к хозяину дворца и прошептал в его ухо: «Меня насмешили твои похвалы двери. Во всем дворце это единственный недостаток. Смерть войдет через эту же дверь и заберет тебя. Хорошо бы устранить дверь».

Человек точно так же возводит дворцы жизни. Во всех дворцах присутствует один и тот же недостаток. Лишь по этой причине ни один дом не становится совершенным жилищем. Во всех них остается хотя бы одна дверь, через которую внутрь проникает смерть.

Но разве нельзя построить такой дом жизни, в котором не будет двери для смерти? Да, такой дом построить можно, но у него не будет стен. В нем есть множество дверей. Оттого что повсюду есть одни лишь двери, они невидимы. Смерть может войти только через дверь. А если есть одни лишь двери, тогда для смерти входа нет.

Гордость возводит в жизни стены. Затем для существования личности она должна сохранять не меньше одной двери, а именно двери смерти. Дом гордости не может быть свободным от смерти. В нем всегда остается одна дверь, то есть дверь смерти. Даже если не открывать эту дверь, все равно смерть придет, потому что устроение этой двери самоубийственно.

Но есть жизнь и без гордости. Это бессмертная жизнь, потому что в ней нет двери, через которую может войти смерть. И смерть не окружена стенами. Гам, где нет гордости, существует душа.

Душа безгранична и бесконечна как небо, а то, что безгранично и бесконечно, так же и бессмертно.

58.

Я остановился ненадолго в одной маленькой деревне. В этой деревне были индуистский храм, мечеть и церковь. Ее жители были религиозны, на закате все они приходили в свои храмы молиться. Они даже не могли заснуть ночью, если не помолились в храме. Каждый день в этой деревне устраивали какой-нибудь религиозный праздник. Но здесь жизнь текла точно так же, как и в соседних селениях. По-видимому, религия и жизнь не соприкасаются. Жизнь сама по себе, и религиозные обряды текут своим чередом. Эти явления параллельны, и все же люди никогда не поднимали вопрос об их слиянии. В результате религия стала безжизненной, а жизнь - нерелигиозной. В этой деревне произошло то же самое, что и во всем мире.

Я заходил в эти храмы и пытался заглянуть в сердца так называемых преданных служителей и священников Бога. Я смотрел в их глаза. Я внимательно слушал их молитвы. Я говорил с людьми, стараясь понять, как они живут. Я наблюдал за тем, как они входят в храм и выходят из него, как они садятся и встают. Я посетил дома нескольких прихожан и расспросил о них соседей. Я послушал преданных служителей разных богов. Я послушал, что говорят священники одного храма о своих коллегах из другого храма. Я обсуждал со знатоками одной религии знатоков другой религии. И в конечном итоге я пришел к выводу о том, что жители столь религиозной деревни по своей сути абсолютно не религиозны. Они просто носили религиозные маски. Только неверующие люди нуждаются в религиозном прикрытии. Разве храмы для поклонений нужны не просто для того, чтобы скрыть убийство? Священники не имеют ничего общего с самим Богом. Разумеется, они хотели сохранить Бога, потому что Бог приносит им деньги, и преданные служители тоже совсем не любили своего Бога. Они искали у Бога убежище от опасностей мира, молились ему для того, чтобы он помог им реализовать искушения этого мира. Люди, жизнь которых подходила к концу, хотели получить от Бога заверение в благополучной посмертной жизни. Все люди любили лишь развлечения и удобства. Они любили то, что принадлежит этому миру, поэтому их молитвы в действительности не были обращены к Богу. Во время обрядов люди просили о чем угодно, только не о самом Боге. Вообще-то, до тех пор пока в молитве присутствует требование, она не предназначена для Бога. Молитва становится настоящей, только когда она свободна от требований. Даже если человек требует самого Бога, его молитва не устремлена к Богу. Молитва обретает Бога лишь тогда, когда очищается от всех требований. Разумеется, такая молитва не может быть славословием, которое представляет собой вовсе никакую не молитву, а просто лесть. Славословие это взятка. Это не только показатель низкого сознания, но и попытка обмануть Бога. Есть ли более очевидная глупость, нежели попытка обмануть Бога? Так человек обманывает лишь себя.

Друг, в молитве нет требования. Это любовь, сдача. Молитва это не славословие, а очень глубокое ощущение признательности. А там, где есть сильные чувства, слова отсутствуют. Молитва это не речь, а безмолвие, устремленность в бесконечность. Это не слово, а музыка бесконечности. Эта музыка начинает звучать там, где стихают другие вибрации. Молитва это не поклонение, для нее не нужны особые места поклонений. У нее нет ничего общего с внешним миром. Она не связана с другими людьми. Это сокровенное личное пробуждение. Молитва это не поступок, а осознанность. Это не действие, а бытие.

Для молитвы необходимо только рождение любви. Для этого не нужны даже представления о Боге, они лишь мешают молиться. Там, где звучит молитва, и пребывает Бог. Но там, где есть лишь представление о Боге, сам он присутствовать не может просто из-за наличия некой концепции.

Истина едина, Бог един, а вот неправд много, как и концепций, поэтому храмов на земле великое множество. По этой причине божьи храмы становятся не дверями, а стенами.

Тот, кто не нашел божий храм в любви, не сможет найти Бога больше ни в одном храме.

Что такое любовь? Разве не привязанность к Богу? Но привязанность это не любовь. Там, где есть привязанность, присутствует и эксплуатация. В привязанности кто-то представляет собой объект, тогда как сам человек - субъект. Но в любви другой человек не существует. Для отношений с другим человеком необходимо эго. А там, где есть эго, нет Бога. Любовь просто существует. Она не направлена к кому-либо. Она просто пребывает. Если человек любит кого-то, то заблуждается. Это привязанность, желание. Когда есть лишь любовь, тогда желания нет. Это и есть молитва. Желание подобно рекам, стремящим свои воды к океану, а любовь подобна океану. Она никуда не течет, а просто пребывает. Любовь ни к кому не стремится, а существует сама по себе. Она и есть молитва. Желание это поток, стремление, напряжение, а молитва это состояние, покой и самодостаточность.

Между любовью и совершенством существует притяжение без причины и какого-либо побуждения.

Я называю такую любовь молитвой. Вообще-то, все наши молитвы ложны, они представляют собой самообман.

В тюрьму привезли заключенного, приговоренного к повешению. Очень скоро вся тюрьма наполнилась звуками молитвы, обращенной к Богу. До самого заката в застенках не смолкали благочестивые молитвы.

Его любовь к Богу была безграничной. Бесконечный поток слез струился из его глаза во время молитв. В каждом слове его песни звучало ощущение отдельности от Бога, любви к Богу. Этот человек был преданным служителем Бога, и остальные заключенные стали его последователями. Начальник тюрьмы и другие чиновники начали оказывать ему почести. Его молитвы к Богу продолжались почти круглые сутки. Он ходил, сидел или лежал, но его губы постоянно говорили: «Рама, Рама...» Его пальцы постоянно перебирали четки. Даже на его платье были начертаны слова «Рама». Всякий раз, когда начальник тюрьмы делал обход, он видел, как этот благочестивый пленник сидит в медитации.

Но однажды на рассвете начальник с удивлением увидел, что заключенный спит и громко храпит. Его плащ с надписями «Рама, Рама...» и четки валялись в углу. Начальник подумал, что святому стало плохо. Но расспросив других заключенных, он понял, что здоровье благочестивого пленника нисколько не пошатнулось. Никто не мог понять, почему он со вчерашнего вечера перестал молиться. Начальник тюрьмы разбудил заключенного и сказал: «Солнце давно взошло. Разве ты не станешь молиться сегодня утром?»

«Зачем мне теперь молиться?
– лениво зевнул тот.
– Вчера я получил из дома письмо, в котором меня извещают о том, что мой смертный приговор заменили семью годами лишения свободы. Я получил от Бога то, о чем просил его, и мне не хочется больше докучать этому бедняге своими пустяковыми просьбами».

Кто может помешать человеку достичь Бога? Кто способен приковать человека к земле? Какая сила не дает реке жизни достичь океана?

Я скажу вам так: сам человек. Вес его эго не позволяет ему взмыть в небо. Не притяжение земли, а тяжелое твердое эго не дает ему устремиться ввысь. Мы погребены под собственным весом и уже не способны двигаться. Земля воздействует на тело, притягивает его и тем самым привязывает к себе. Но гордость привязала к земле даже душу. Сам ее вес отнял силу у души, посредством которой она могла бы взмыть к Богу. Это тело создано из земли. Оно рождается из земли и сливается с нею. Но душа лишена Бога из-за эго. Душа вынуждена тщетно следовать за телом.

Если душа не может достичь Бога, тогда жизнь превращается в невыносимую боль. Только Бог может принести человеку удовлетворение. Лишь Бог позволяет душе полностью реализоваться. А если человеку что-то мешает обрести удовлетворение, тогда он ощущает боль. Как только возникло препятствие на пути человека к истине, он сразу же ощущает боль, потому что полное проявление своей истинной сути и составляет его счастье.

Вы понимаете? Обратите внимание на этот светильник. Это безжизненный глиняный светильник. Но пламя бессмертно. Светильник берет начало в глине, а огонь сходит с небес. То, что принадлежит земле, здесь и остается, но языки пламени все время тянутся к неведомому небу. То же самое верно в отношении человеческого тела, сделанного из земли. Но душа сделана не из земли. Это не безжизненный светильник, а бессмертное пламя. Из-за веса эго душа не может оторваться от земли.