Солнце в крови

– Будем считать, что специалист по части бреда у тебя есть, – по-деловому сказал Петр Григорьевич. – На большее, как говорится, не рассчитывай. Связями я так и не обзавелся. Но мозги не все растерял. Посидим, подумаем.

Слушал Силин внимательно. Потом долго курил и думал. Вдруг посмотрел в тревожные глаза Андреаса и улыбнулся:

– Вот ты вроде у нас самым умным считался. Наверное, отличник со школы. Откуда же у тебя уравнение со всеми неизвестными образовалось? Нам известно, что ты школу не поджигал, бабу не убивал и не подкладывал в огонь. Известно, что у тебя было все в порядке с проводкой и замками входной двери. Значит, полиции надо искать следы посторонних лиц. Идти по этим следам.

– Они не хотят. Они придумывают, как дело закрыть и при этом доставить мне побольше неприятностей.

– Ты знал этого следователя раньше?

– Нет, конечно. Просто не понравились друг другу. Кроме того, мне кажется, что это его стиль работы: все повесить на того, кто ближе к делу, получить удовольствие, а остальное похоронить.

– Знакомый стиль.

– Знакомый. И потом: все, что вы считаете известными в уравнении, – это мои слова, которые вы взяли на веру. А следователь Иванов имеет право никому не верить.

– Ну, убийство он тебе не шьет, надеюсь?

– Да это вообще вопрос погодных условий: как у него башку переклинит.

– Знакомые адвокаты есть?

– Нет. И денег на них нет. Это пустая трата, считаю. Что-то я не слышал, чтобы адвокат изменил ход следствия или решение суда. Я думал о частном детективе… Ерунда, наверное.

– Все тебе ерунда. Хотя я частных сыщиков только в сериалах видел. Ну, про Шерлока Холмса знаю. Давай вот о чем договоримся: не нагнетай. Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Ну, вот такая задача: мы с ребятами сначала решили искать, не пропала ли какая-то женщина поблизости. Потом я понял, что ее могли привезти откуда угодно – живой или уже мертвой. Не могу решить: выбросить все это из головы или пытаться что-то узнать?

– Пытаться, – уверенно сказал Силин. – Против фактов никакой Иванов не попрет.

– Он попрет, конечно, – сказал Андреас. – Но это не важно. Важно то, что вы мне сейчас сказали. Любой другой взрослый человек заявил бы, что я такой же дуралей, как мои подростки. Кстати, я не был отличником в школе, мягко говоря. Мне еле натягивали тройки, чтобы переходил из класса в класс. Дело в том, что я так страшно заикался, что мне легче всего было сказать «не знаю», чем потешать своим мычанием весь класс.

– А в чем дело?

– Так получилось. Маленьким я в костре горел, потом овчарка бросилась на спину с рыком…

– Значит, ты везунчик? Я так и думал. Сказать по правде, все сильно удивились, что ты выжил в том ДТП. Мне сказали, что тебе чуть ли не голову снесло. Из чего вытекает, что ты в конечном итоге – везунчик. Только сейчас заметил, что временами ты немного заикаешься. А говоришь вообще, будто профессор какой… Короче, справишься и сейчас. Я с тобой, понял?

Андреас растерянно улыбался, стоя на крыльце, когда Силин уехал. Повезло, что он приехал. Все стало яснее. Можно рассматривать каждую беду в отдельности и всякий раз переживать ее заново. Можно считать количество побед над бедами. «Все сильно удивились, что ты жив». Но ведь жив! И голову не снесло, и сила есть в руках, и друг встал рядом. Судьба делает белую работу.

Глава 20

Что такое море и солнце? Это золотой душ насквозь, когда каждый нерв ликует сам по себе, автономно и независимо. И то, что тревожило, тает, как последняя нежная льдинка, а то, что впереди, – мерцает в ресницах, распадаясь на цветовой спектр. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан… Красный, оранжевый, желтый, голубой, синий, фиолетовый. Как красиво. За два дня волосы Оксаны стали совсем светлыми, на носу появились веснушки, кожа настолько порозовела, что в любой момент начнет облезать. «Ну и что? – безмятежно думает Оксана. – А под ней будет новая, с нормальным загаром. У белокожих так всегда». Она лежит под солнцем топлес, в крошечных стрингах – вот, собственно, и все, что здесь понадобилось из одежды, – и отдается солнцу. Оно ее целует, ласкает, прогревает до кончиков волос и ноготков. Она только сейчас поняла, как истосковалась по солнцу и морю за всю свою жизнь. Потом Оксана плавала и чувствовала, что волна качает ее, как цветочный лепесток. Вышла, не стала вытираться, подошла к Юрию, который, сидя под тентом в шезлонге в темных очках, сосредоточенно что-то читал в планшетнике. Он так увлекся, что даже не услышал ее шагов. Оксана отряхнулась на него, рассмеялась, глядя, как он поежился.

– Ты прямо как в бункере. А в двух сантиметрах от твоих ног – солнце. А в трех метрах – море. Вылезай!

– Нет уж. Прямые лучи – это вредно. Искупаюсь к вечеру. – Он снял очки и внимательно, с явным удовольствием осмотрел Оксану. – А ты облезешь.

– Конечно. Змеи меняют кожу, ты не знал?

– Мне нравится твое настроение. Ты распустилась под солнцем. Я имею в виду – распустилась, как цветок.

– Другой смысл тоже ничего. Ужасно хочется есть. А тебе?

– Вообще-то пора. Пойдем в дом или позвонить Вере, чтобы сюда принесла?

– Позвонить!

Оксана послушала, что просит Юрий принести, и взяла у него телефон.

– Верочка, а мне еду, пожалуйста! Мне этот обман желудка не нужен.

Юрий встал, разложил складной столик, а из дома уже бежала Вера в белом купальнике и полупрозрачном парео. У нее смуглая кожа, и она загорела ровно. Вера взглянула на Оксану и профессионально оценила:

– Цвет клубничного киселя со сливками. Еще пару часов – будет без сливок, потом – свекольный салат.

– Да это понятно, – согласилась Оксана. – Я вот о чем думаю. Что ты ни скажешь – это еда. И я сразу начинаю всего этого хотеть: киселя, салата, сливок. Давай, открывай, что принесла.

Вера подняла крышку подноса, сделанного на заказ: там были углубления для тарелок, стаканов, ножей и вилок. Отделение для салфеток. Решительным движением отстранила Оксану, которая хотела помочь все это расставить. И священнодействовала минут пять. Оксана села в шезлонг рядом с мужем и думала только о том, что ей хорошо. Питались они, словно представители разных миров. Юрий аккуратно вкушал домашнее мацони, орехово-морковное печенье, пил мягкий сок манго. Оксана с наслаждением проглотила немаленький кусок свинины, обжаренной в гранатовом соке и соевом соусе с медом. Пила ледяной сок грейпфрута.

– Ей полезно, – сказала Вера, заметив, как серьезно рассматривает Юрий тарелку Оксаны. – Мясо необходимо молодой женщине. Железо, тонус и все такое.

– Я очень рад, что Оксане нравится твоя стряпня, – улыбнулся Юрий. – Еще более рад тому, что у нее хороший аппетит.

Отдых изменил и порядок их отношений. Юрий здесь не засыпал рядом с ней вечером, чтобы проснуться для секса на рассвете. Он страстно прижимал ее сразу, как только они оказывались на прохладной простыне… И в крови Оксаны не гасло солнце, когда она во всем шла ему навстречу. «Любовь? – спросила она себя лишь тогда, когда чудесная неделя подходила к концу. – Возможно. Наверное. Когда-то же она должна появиться. И еще благодарность. Или сначала благодарность. Но разве это имеет значение?..»

Когда они ехали из аэропорта к своему дому, ей странно было видеть уцелевшие куски грязного снега под уже ярким солнцем. Весна все же побеждала. Но они оба думали о другом. Что ждет их дома? Юрий сознательно никому не звонил, ничего не узнавал. И он прав, считала Оксана. Информация их всегда найдет сама.

Едва они вошли в дом, как Юрию стали звонить по всем телефонам. Он точно назвал время своего возвращения. Оксана поднялась в спальню, приняла душ, посмотрела на себя в зеркало. Идеальным загаром она, мягко говоря, не покрылась. Как предсказывала Вера, клубника без сливок. Хорошо, что не дошло до свекольного цвета. Он не числился у Оксаны в любимых. На носу веснушки и – ох ты боже мой – лоскутки сползающей кожи. За наслаждение нужно платить. Ей так редко звонили после замужества, что она даже не поняла, что это звонок ее телефона.