Солнце в крови

Юрий уехал на работу. В его графике ничего не изменилось. Секс на рассвете, досыпание, потом пробежка, душ, завтрак, дела… Замечает ли он, что Оксана во время близости теперь всегда закрывает глаза? Она надеется, что нет. Как не замечает и более существенных ее проблем. Ее тело не подчиняется ее воле. Оно не хочет открываться для мужа, как это положено по представлениям самой Оксаны. Ведь она считает Юрия близким человеком. И влюбленному мужу не скажешь: «А давай ты мне будешь как брат…»

Оксана села, подняла с тигра бледно-розовую ночную рубашку из тонкого шелка, точь-в-точь – лепесток розы, скользнула в нее, вышла на открытую террасу. Какая красота! И вроде бы покой, и все прочно… Воздух был таким сладким, таким пряным и чувственным, что она… Она по привычке последнего времени подавила в себе желание позвонить Андреасу. Потом. Сейчас надо начинать свой день. У них – разные дни. Вот так. После душа она посмотрела на себя как на постороннего человека. Она изменилась. На куклу больше не похожа. Вера считает, что ее портит морщинка между бровями, что она не следит за губами – они должны быть приоткрыты, легкая полуулыбка, уголки всегда подняты вверх… Вера считает, что у нее бывает тяжелый взгляд: «Тебе это не идет. Такая хорошенькая женщина, а взгляд как у Кашпировского, прости меня, Господи». Насчет Кашпировского это она завернула, конечно, но не как у Барби точно. Одно это хорошо. Все остальное – не очень. Когда Оксана пытается разобраться в том, что с ней происходит, ей на помощь всегда приходит Цветаева, любимый поэт. «Сколько темной и грозной тоски в голове моей светловолосой», – шепчет Оксана. Действительно тоска? Если – да, то у нее она только грозная. Должна прорваться громом и дождем. Но может, все не так серьезно? Может: «Я уже заболеваю летом, еле выздоровев от зимы»? Да, наверное. Чего только не случилось с ними со всеми за последнее время.

Оксана пришла на кухню, улыбнулась Вере и удивилась: завтрак был детский. Фруктовый салат, взбитые сливки над клубничным желе, шоколадное пирожное.

– У нас что, праздник?

– Да, День защиты детей, – сказала Вера. – Но тут, извини, остатки. Дело в том, что мне ночью позвонила Алла Кондрашова. Говорила странные вещи, хотя была, как мне кажется, трезвой. Я пригласила ее утром прийти на завтрак с Маринкой. Встала в четыре, приготовила всего такого. Еще с собой дала.

– Так они приходили?

– Да, конечно. Она все время заговаривала о Николае, о следствии. Я ее прерывала. Зачем ребенку это слушать? Да и мне незачем.

– Она вечером звонила Юре. Мы уже спать легли. Я кое-что слышала, мне кажется, следствие ее очень волнует. Странно волнует. Какие-то претензии, она считает, что к ней не так относятся. То есть она как будто меньше всего хочет, чтобы убийцу нашли. Или ее это уже не интересует. Знаешь, как бывает: мужа, мол, не вернешь.

– Мне кажется, она сходит с ума. Говорит, что следователь все врет. На самом деле подозревают ее, против нее что-то замышляют.

– Она так говорила?

– Пыталась.

– Жуткая история. И все не кончается. Алле надо отправить куда-нибудь ребенка на лето. Ты не знаешь, у нее есть родственники?

– Никогда не слышала.

– Но у них же есть дом где-то за границей. Отправила бы туда девочку с няней. Ей самой, наверное, нельзя уезжать. Скажу Юре, чтобы ей посоветовал. Вера, – Оксана придвинула к себе большую чашку с кофе-гляссе, – а где живет первая жена Юры, не знаешь?

– Галина? В соседнем поселке, – сказала Вера, – пешком можно дойти.

– Да ты что?!

– Чему ты удивилась? Они из одной песочницы – Юра и ее теперешний муж. Любят землю друг у друга из-под носа уводить.

– Я удивилась тому, что у них нет никаких контактов. Мне казалось, люди после развода как-то поддерживают отношения. Тем более что живут рядом.

– Нет. Юрий и ее муж – не партнеры, мягко говоря. Я даже думаю, что у них плохие отношения.

– Из-за Галины?

– Нет, конечно. Такая ерунда, как жена, деловым отношениям не помеха.

– Ты уверена?

– Я это вижу. Тут часто меняются женами.

– Странно, что ты ничего не рассказала мне о ней. Я объясню, почему мне это интересно. У мужчин ведь есть свой тип женщины, да? Мы с ней похожи?

– О чем ты? Есть женщины, и есть тип. Она – тип.

– Настолько она тебе не нравится… Ты меня заинтриговала. Где, ты говоришь, она живет?

Глава 2

Сергей Кольцов и Земцов сидели в кабинете за компьютерным столом, на нем стоял ноутбук Анны Сергеевой. Сергей показывал, что удалось из него извлечь.

– Как видишь, она сознательно отыскивает на разных сайтах темы обиды и мести. Участвует очень ненавязчиво в открытом доступе. Задает наводящие вопросы. Выбирает заинтересовавших ее людей, просит у них в личке электронный адрес. Ну, а это – сам видишь. Если не улика, то основание для расследования. Списки тех, кому, по ее мнению, нужно мстить. Это из папки «документы», значит – продуманный, отобранный материал. То есть она хватает не все подряд.

– Да, Николай Кондрашов здесь числится под номером три. Прям бухгалтер эта Аня. Нам было бы проще, если бы она вычеркивала тех, кого… того. Как ты считаешь, она – вдохновительница или исполнитель?

– Видишь тут список мужчин, с которыми она время от времени отправляется в путешествия? Это всегда разовые спутники. Больше она с ними не переписывается. Они, судя по переписке, ведутся на ее внешность. Что происходит в этих путешествиях? – Сергей замолчал.

– Да, начать и кончить. А она по какому принципу их отбирает?

– Я же говорю: она там, где обиженные. Значит, есть источники информации, вроде Игоря Кондрашова, есть потенциальные исполнители, как «Игорь Васильев». Он заговорил?

– Он все еще в клинике. Проблемы со здоровьем серьезные. И нам удобно, чтобы он там был. И лечится, и под присмотром. Но в тех случаях, когда ему невыгодно говорить, ему всегда становится плохо. Голос теряет и все такое. А мамзель королева красоты у нас путешествует. И все под камерами. Сбежать не должна. А ты можешь мне доступно объяснить, почему такая сумасшедшая маньячка после столь длительной преступной подготовки по части выбора жертв полезла на этот конкурс?

– Тут и объяснять нечего. У Сергеевой нет родных. Мать отказалась от нее в роддоме. Потом была какая-то нехорошая история с удочерением на два месяца, когда она уже в школе училась, в результате ее вернули в детдом. После него Аня искала родственников, но нашла только комнату в коммуналке, принадлежавшую матери, которая давно пропала без вести. Так везде значится. Она продала эту комнату, купила домик в поселке. И так получилось, что именно туда две квартирные мошенницы привезли похищенную москвичку Елену Васильевну Панову. Заперли старушку в сарае на участке, который принадлежал одной из них, голодом морили, в общем, требовали написать дарственную на ее квартиру на Остоженке. Сергеева услышала ее крики ночью, совершила кавалерийский налет. В результате Панову она назначила своей бабушкой. Живут вместе. Мошенницы были задержаны, я, правда, не нашел их в списках «сиделиц».

– А ведь только это и могло их спасти, – задумчиво произнес Слава. – В списках похороненных мы их вряд ли найдем.

– Я не уверен, что тут все столь прямолинейно. Дело в том, что Елена Васильевна Панова имеет сильное влияние на Сергееву, она считает ее близким человеком, внучкой. И она не должна была допустить откровенной расправы. Хотя тот сарай нечаянно загорелся, пожар перешел на дом. Тушить оказалось некому: участок на отшибе.

– Сережа, ты всерьез полагаешь, что на маньяков можно иметь влияние?