Солнце в рюкзаке

К этим цветам Квоттербек принялся присматриваться, как заправский ботаник. Щупал их, рассматривал, выворачивал наизнанку. С цветов сыпалась пыльца.

Глядя на него, я тоже начал хватать эти цветы — не знаю почему, но меня всегда тянуло повторять его движения и действия. Я сорвал парочку и вместе с одним из них ухватил плод, вытянутый и прозрачный, как леденец.

Он оказался твердым, сладким и пряным на вкус. Как кусочек прозрачного меда, только островатый… из этого плода получился бы отличный соус, о чем я и сообщил Тайту, вернувшемуся из сумерек с кроликом на вытянутой руке.

Тайтэнд никак не отреагировал — он был занят своей добычей, а вот Квоттербек обернулся ко мне с огромным интересом:

— Соус, говоришь…

Я помню каждый его взгляд. И тот взгляд помню — он смотрел из-под ресниц и немного в сторону, словно видя меня не там, где я находился на самом деле.

— Раннинг, — позвал он меня, потому что я замешкался с ответом. — Раннинг, маяк! Держи маяк включенным!

Он по-прежнему смотрел куда-то в сторону, и я обернулся посмотреть, в чем там дело.

На фоне отцветшего неба невдалеке от нас стоял «Прыгун». Он был огромен — черная махина, крепко вцепившаяся в землю обеими трехпалыми лапами. Непрозрачный купол медленно поворачивался с хорошо слышным механическим жужжанием. Жерла пушек, опутанных проводами, висели неподвижно, но я знал, что это временное бездействие. Пилот искал цель и нашел ее через несколько секунд. Лапы «Прыгуна» заскрипели и поджали металлические пальцы. Стволы дрогнули и поползли вверх.

— Раннинг! — Черт, пока я стоял и глазел, команда успела переместиться. Голос Квоттербека донесся до меня приглушенный ветром. Я обернулся, ища их глазами, — добежать до любого укрытия не проблема, проблема была в том, что «Прыгун» нацелился на меня, и вести за собой его прицел — значило бы уничтожить команду. Успелось подумать — хорошо, что я налегке…

Я не увидел ни света маяков, ни укрытия. Неужели погасили?

Тогда почему я стою и свечусь, как дурак?

— Не… гаси… маяк!..

Это было последнее, что я услышал, а потом на меня обрушился шквал взрытой горячей земли и клочья травы. Больно ударило по ушам — разрывающим гулом, закончившимся тяжелым хлопком, словно где-то рядом ударил в ладоши сказочный великан.

На несколько секунд я оглох и ослеп, а потом повернулся и побежал в противоположную от тропы сторону, набирая скорость и заранее вычерчивая для себя траекторию неожиданных углов и поворотов.

Пилоту «Прыгуна» нельзя давать ни малейшей подсказки о намерениях моего движения.

Оборачиваться было некогда, но я слышал и физически ощущал — «Прыгун» прет за мной, я чувствовал запах реактивов, которыми его, видимо, накормили совсем недавно. Запах, который издавало и наше Солнце, — кислый и химический.

Время от времени он останавливался, чтобы переключиться на прицельную стрельбу, и этих долей секунды мне хватало для смены направления — хотя мышцы трещали от напряжения, но я на полном ходу успевал сделать полный поворот или вычертить неожиданный угол.

Я опережал его, и каждый раз меня просто накрывало волной грязи и с корнем вырванных растений, но долго так продолжаться не могло. Я увел «Прыгуна» от команды, но что дальше? Деваться некуда, они потеряют Раннинга на первой линии… а это проигрыш, проигрыш, черт возьми!

Мне остается надеяться на Квоттербека… он обязательно что-нибудь придумает… и желательно, придумает до того момента, как пилот сообразит, что на низких прицельных скоростях ему меня не поймать, после чего увеличит скорость, оставит в покое идею со стрельбой и будет просто топтать меня сытой многотонной машиной.

Я метался в темноте, прочерченной прожекторами «Прыгуна», надеясь только на свои ноги и на Квоттербека, а когда отгремел последний взрыв, понял — пилот додумался сменить тактику, я погиб… рано или поздно я устану, споткнусь или схвачу судорогу, и тогда конец мне…

И в эту секунду с треском и помехами ожил мой наушник, подключенный к зеленым светом горящему маячку — я так и не выключил его, не успел.

— Спокойно, Раннинг, — пробился сквозь шум голос Квоттербека. — Спокойно… к башне. Ты успеешь. Беги к башне.

К башне? Покрыть расстояние, которое мы преодолевали полдня? Я мог, я мог бы это сделать, но без обезумевшей от охотничьего азарта техники на хвосте.

— Он не будет больше стрелять, — шепнул мне Квоттербек. — Главное — скорость.

Мне пришлось остановиться на несколько секунд — «Прыгун», посчитав эту остановку победой, радостно ринулся вперед, отмахивая длинными шагами по нескольку метров за раз. А я, собрав и распределив силы заново, рванул с места почти из-под его лап, держа в голове пройденный маршрут и стараясь не отклоняться от него ни на градус.

Вот тут-то мне пригодилось то, что поле было ровным, словно стол.

Порой, правда, мне казалось, что я его не узнаю — в темноте то и дело всплывали очертания каких-то зданий и заборов, но я не обращал внимания на игры теней и просто бежал вперед, набирая и набирая скорость, а после, достигнув максимума, держал темп, ни о чем уже не думая, надеясь только на то, что Квоттербек знает, что делает, — разговаривать с ним я не мог. Позади лязгало, и железо ударялось о землю, горячий ветер тащил вонь реактивов, слух различал среди грохота и тонкое жужжание суставов… Пилота в кабине, наверное, здорово трясло — «Прыгун» тоже гнал на пределе своих сил, но он был тяжеловат для подобных гонок, зато, в отличие от меня, не уставал.

— Раннинг, у тебя мало времени, — снова ожил наушник. — Соберись.

Но собраться я уже не мог. Мог только разобраться — расслабиться, покориться и упасть ничком, ожидая смерти. Но как только подобные мысли принялись заманчиво рисоваться в моей голове, показалась башня, окутанная ночными туманами, — стояла, словно целехонькая, и даже крыша, казалось, была на месте.

Я влетел в башню на полном ходу и белкой метнулся на самый верх, отчаянно надеясь найти своих, но нашел только запустение, присущее давно заброшенным зданиям. Было пыльно, серо и пахло гнилью.

В узкое окно-бойницу я увидел, что «Прыгун» стоит напротив башни, и оба его ствола медленно ползут вверх, а в жерлах собирается синее пульсирующее тепло.

— Молодец, — так же спокойно сказал Квоттербек сквозь помехи, и я выдернул наушник к черту, скорчился на полу, чтобы не видеть больше этого синего света и непрозрачного равнодушного колпака, наивно закрыл лицо руками и закричал.

Помню, что мне стало жарко с правого бока и посыпались сверху кирпичи и черепица.

— Раннинг, — язвительно сказал Тайтэнд, — оставь это гиблое дело: прыгать в переходы в одиночку.