Солнце...вода...песок...
Шрифт:
— Ты любишь музыку, Дженни? — тихо спросил Роберт.
Дженни подошла поближе и облокотилась на рояль. Ей почему-то показалось естественным сделать это именно так. А Роберт коснулся клавиш и заиграл. Только тут Дженни заметила, какие у него красивые руки музыканта, с длинными гибкими пальцами. Они так и замелькали по клавишам, выводя мелодию, нервную и отрывистую. Он остановился, немного подумал и начал вновь. Сначала левая рука преследовала правую, в безумной погоне доходя до самых высоких нот. А затем правая рука брала верх, наступала в ответ и догоняла левую. И все это в очень быстром темпе. Руки Роберта, буквально, метались по клавиатуре. Музыка... такая завораживающая, импульсивная
5
Произведение, которое играет Роберт: Александр Скрябин, Prelude Op.11, No.14 in E-flat minor.
Вокруг все преобразилось. Дженни осмотрелась. Помещение больше не казалось старым, а мебель потертой.
На Роберте был черный костюм и белая рубашка. Дженни оглядела себя и изумилась. Она тоже изменилась. На ней — длинное, темно-зеленое обтягивающее платье без рукавов, с глубоким вырезом. Волосы, уложены в сложную высокую прическу. В руке она держала бокал с вином. Вокруг стояли люди, мужчины и женщины в похожих одеждах и слушали. Музыка длилась, наверное, не больше полминуты и закончилась драматическими шестью аккордами в басовом ключе. Пальцы Роберта замерли в самом конце клавиатуры. С последним звуком люди и интерьер исчезли...
Помещение вновь преобразилось. Теперь это была просторная светлая комната, практически без мебели. Роберт по-прежнему сидел за роялем, только это был уже совсем другой рояль и он совершенно не походил на инструмент, который только что видела Дженни. Только по черно-белым клавишам Дженни поняла, что это все еще рояль. Он был черным, закругленным с простыми широкими линиями. Через прозрачную верхнюю крышку инструмента Дженни могла видеть струны и молоточки внутри. Левая стена комнаты была стеклянной и выходила на террасу, которая тоже показалась Дженни знакомой. На Роберте была просторная светлая одежда, но платье все еще оставалось на Дженни.
— Тебе идет это платье, улыбнувшись, сказал Роберт.
— Роберт, что это за музыка, это было так красиво.
— Скрябин. Гениальный музыкант и мистик, намного опередивший свое время. Это одно из ранних произведений, но уже здесь присутствуют отголоски его будущего стиля.
Роберт снова коснулся клавиш и заиграл. Он касался пальцами клавиш так нежно, как будто гладил живое существо. Музыка была грустная и удивительно прекрасная.
Когда мелодия стихла, Дженни восторженно сказала: — Ты потрясающий пианист, даже представить не могла, что ты так играешь...
— Не думала, что пилот может играть на рояле? — спросил Роберт с легкой улыбкой. — Я получил весьма разностороннее образование. А музыка... Мне было пятнадцать. У меня случились полгода... В которые я... скажем так, был весьма ограничен в своих передвижениях... Но из-за этого имел избыток свободного времени. Тогда я и начал музицировать, много читал, увлекся историей... — Роберт посмотрел на Дженни и вздохнул, — Я хотел так много рассказать, показать тебе...
Он поднялся, обхватил Дженни за талию и снова щелкнул пальцами. Вокруг них закрутился туман. Когда туман рассеялся, Дженни поняла, что они стоят посреди комнаты, интерьер, которой все время меняется. Вот, только что они находились в этом просторном светлом зале, а сейчас — в старомодной квартире прошлого века, и вот теперь — снова в комнате со свечами. Свечи гаснут, мебель затягивает паутиной, стены разрушаются на глазах. Теперь, они в старинной башне. Холодно, вместо окон — небольшие отверстия, вырубленные в камне. У стены очаг, в нем горит огонь. Еще мгновение, и они на холме. Внизу темнеет
густой первобытный лес, в котором не ступала нога человека... И еще видно озеро. В спокойной глади воды отражается неестественно огромная, темно желтая луна. А в небе горят чужие звезды...— Как ты это делаешь? — спросила Дженни. — Мы, что путешествуем, во времени?
Он покачал головой. — Что такое время, Дженни? Оно относительно... Нет больше времени... Прошлое, настоящее, будущее — всего лишь иллюзия... Здесь только ты и я и ничего более... — ответил Роберт и как-то странно посмотрел на Дженни.
Пещера. Дженни почувствовала холод, в глубине что-то блеснуло...
— Нет, — резко сказал Роберт, почти вскрикнул. Окружающее пространство мгновенно изменилось. Они снова оказались в просторной комнате с роялем.
— Что это было, Роберт? — недоуменно спросила Дженни.
Он молчал, только хмурился.
— Прости Дженни, я немного увлекся, — наконец ответил Роберт.
Он отступил и снова сел за рояль, задумчиво поглаживая клавиши.
— Если не хочешь говорить, может быть, ты мне еще что-нибудь сыграешь? — попросила Дженни.
Роберт вновь заиграл. На этот раз это была другая музыка. Немного таинственная, но, в тоже время, проникновенная, светлая и величественная. И прозрачное стекло рояля вдруг отозвалось на его игру вихрем цвета.
— Эх, Дженни, как же вы смогли это все потерять? Это какой-то парадокс. Вы потеряли, а мы сохранили... — Роберт снова вздохнул.
— Где мы сейчас? Я уже видела это место...
Роберт нахмурился. — Нет, Дженни, ты никак не могла его видеть. Это мой дом на Тарре. — Роберт печально улыбнулся и покачал головой. — Хотелось бы мне, чтобы это было моим будущим... — Но я была здесь, — возразила Дженни. Она указала рукой на стеклянную стену. — Это ведь выход на террасу и оттуда видно море и... — Дженни пыталась вспомнить. — Флаер, там еще был флаер...
Очнулся Роберт на стуле. Глаза удалось открыть не сразу. Веки тяжелые, будто налитые свинцом. Голова нестерпимо болела. Дальнейшие попытки пошевелиться ни к чему не привели. Действие наркотика еще не закончилось, и тело практически не слушалось. Руки заведены за спину и крепко стянуты. Роберт чувствовал веревки, туго впившиеся в запястья. Ноги ему тоже связали. Однако... Мало того, что обкололи всякой дрянью, так еще и обездвижили...
Он находился в просторной комнате, вернее кабинете. Ну да, правильно, кабинет. Это сюда приказывал привести его генерал. Последнее, что он слышал перед тем, как отключиться.
Кабинет производил малоприятное, скорее гнетущее впечатление. Полукруглое окно, до пола, по-видимому, выходит на балкон. Штор нет. Обстановка простая, почти аскетичная. Мебели мало, но та, что есть, вся какая-то угловатая, громоздкая. У окна, но не вплотную — большой деревянный стол с массивной столешницей. Совершенно пустой, не считая старомодной лампы из серого, тусклого металла. Спинкой к столу, развернуто тяжелое кресло. Напротив стола, у стены — книжные полки, однако, вместо книг — папки. Полное отсутствие техники, даже примитивной.
Сам хозяин кабинета вальяжно расположился в кресле и с интересом, даже с предвкушением, разглядывал своего пленника, словно в ожидании интересной игры. Роберт поймал на себе его спокойный изучающий взгляд. Генерал производил двоякое впечатление. Властный, надменный, по всей вероятности, жестокий. Да, только жестокий человек мог так запугать свое окружение. Но, в тоже время, весьма незаурядный. Умное, породистое лицо образованного человека. И этот взгляд с хитрым прищуром. Генерал чем-то напомнил ему Малколма и их давнишнее противостояние...