Солнечная магия

Маленькая серенькая обезьянка взобралась на передок телеги, под которой прятался Бобрик, и пригорюнилась, подперев голову лапкой. Зная, что оно гораздо умнее Топа, Ганка всю жизнь мучалось из-за того, что было таким слабым. На фоне могучего Топа оно выглядело совсем плохо. Мечтой Ганка было без всякой помощи Топа самостоятельно убить кого-нибудь и тем доказать себе и окружающим, что оно тоже умеет постоять за себя.

– Ну, чего ты остановился? – спросило оно. – Иди во дворец, посмотри, как там Сокольник, и сразу назад, к плахе.

Бобрик, увидев, как мимо двигаются огромные зеленые лапы, бесшумно вылез с противоположной стороны телеги и проник под холстину, радуясь тому, что здесь темно, тихо, и его никто не видит.

На некотором расстоянии от Бобрика лежал потерявший сознание Жур Харлик.

А на втором этаже дворца седоусый бывалый вояка подмигнул Занозе и сказал:

– А ты, кажется, акса?

– Ну да, – ответила она. – А что такое?

– Да нет, ничего. Знаешь, в чем заключается военный опыт?

– В чем?

– Военный опыт заключается в том, чтобы взять в плен врага сразу же после того, как его оглушил кто-нибудь другой. А вон, как я погляжу, валяется Жур Харлик, бывший наш старшина… Ну, бывай, дочка… – Вояка махнул рукой и отправился вниз, брать в плен Харлика.

– Эй, папаша, а где мне найти графа Сокольника? – крикнула вслед Заноза.

– Его милость сейчас изволят кушать, – не оборачиваясь, ответил седоусый. – В столовом зале…

Глава 3

Ржавое и сильно погнутое ведро влетело в столовый зал. Оно перевернуло стойку с боевыми штандартами и стягами, насажанными вместо древков на короткие толстые копья. У графа Сокольника выпал из рук свиток, с которого он читал свой указ. Те из слушателей, которые уже успели заснуть, с испугу полезли под стол. Те, которые заснуть не успели, были уже там – все, кроме барона Бирона.

Барон, не обращая внимания на испуганное квохтанье супруги и дочерей, неспешно прошествовал к опрокинутой стойке и носком сапога толкнул влетевший предмет.

– Ха! – сказал он после непродолжительного рассматривания этого предмета. – Как интересно!

– Что там? – слабо спросил Сокольник, слегка оглушенный взрывом.

– Шлем Дэвидсона.

– Что вы имеете виду? – начал было граф, но его перебила выползшая из укрытия баронесса:

– Барон, мы немедленно уходим отсюда!

– Но стрекозка моя…

– Барон! – голос супруги стал очень скрипучим. – Здесь с нашими крошками может случиться все, что угодно. А мы пока еще даже не выдали их замуж.

Три рыжие крошки что-то согласно запищали.

– Простите, Сокольничек, – извинился Бирон. – Нам, кажется, уже пора…

– Но как же… – огорчился граф. – Я же не развил до конца свою мысль о налогах… Барон, именно от вас я ожидал поддержки в своих начинаниях на новом посту…

– Так вы и дальше ожидайте… – бодро посоветовал ему Бирон. – Как только у вас тут все успокоится, мы вернемся и продолжим наше плодотворное сотрудничество. Вы только сначала разберитесь с заговорщиками и, главное, на глазах у народа… ну, хотя бы, той части народа, которая еще осталась в городе, казните отравителя старого короля. Желательно, в вашем присутствии и с торжественной речью, которую вы перед казнью прочтете перед собравшимися. После этого вы уже с полным правом сможете занять трон, и вот тогда я вернусь.

С этими словами барон Фон Бирон подхватил супругу, собрал в ладонь концы поясков своих дочерей и, волоча их за собой на поводу как армаду корабликов под кисейными парусами, очистил от себя помещение. Было видно, что остальные придворные мечтают последовать за ним. Но они не были так независимы и богаты, как баронско-биронское семейство, а потому Сокольник остановил их одним грозным взглядом.

– Сейчас нам придется ненадолго отвлечься господа. – Граф спрятал так и не дочитанный свиток в рукав. – Скоро на главной площади состоится небольшое представление. Казнь должна произойти ровно в полдень, осталось уже меньше часа. Я должен присутствовать там. Если кто-то хочет, может пойти со мной…

Сокольник не договорил, потому что двери с грохотом распахнулись, и сквозь них внутрь внесся стражник, охранявший столовый зал. Двигаясь затылком вперед, он влетел на стол, пробороздил головой столовые приборы и упал по другую сторону.

Следом в дверях возникла Кукса Пляма. Она извлекла что-то из волос и решительным шагом направилась к графу, который пригнулся возле упавшего стражника.

– Где Ловкач? – спросила Заноза зловещим голосом.

Надо сказать, что Пак Ловкач к тому времени успел уже попасть на главную площадь, куда его принесли стражники. На площади, залитой лучами приближавшегося к зениту Князя-Солнца, было малолюдно и остро пахло краской. Помост плахи сиял зеленью, на нем стоял пенек, а на нем лежал Малыш Рубака. Поодаль в глубокой печали сидел на корточках Заклад Тавот, который все ни как не мог заставить себя подойти к топору. Время казни приближалось, и Заклад ощущал, что с каждой минутой нервы его натягиваются все сильнее.

Несколько стражников вяло сдерживали не слишком напиравшую толпу, состоящую из десятка горожан. Пака Ловкача пронесли между ними, положили на помосте и приковали к железной скобе возле пенька.

Заклад посмотрел на спящего преступника с осуждением – но не потому, что этот малый отравил короля, а потому, что из-за акса ему вскоре предстояло взяться за страшный топор.

“Уже скоро, – подумал Тавот. – И зачем с согласился на эту работу?”

В столовом зале дворца Кукса, пытаясь сберечь последнюю “выручалку”, растолкала стражников и побежала дальше, к графу. Тут в зал ввалилась размахивающая мечами и копьями толпа. Трое или четверо лучников тут же выпустили в нее стрелы. Заноза метнулась под стол, перебралась через тела придворных, старавшихся быть тихими и незаметными, и вынырнула с другой стороны.

Стражники бежали к ней. Кукса замахала руками, как мельница крыльями, вскочила на стол и понеслась по нему, увертываясь от клинков. Для взгляда присутствующих ее тело смазалось, превратившись в размытое пятно, позади которого в воздухе оставалась серая полоса.

Это пятно пронеслось через стол, влетело на стенку, где описало короткую дугу и спрыгнуло на пол, но уже позади стражников. Пока Кукса колотила их кулаками по спинам, в дверях появился седоусый вояка. Он волочил за собой потерявшего сознание Харлика. Отпустив воротник бывшего начальника, вояка сложил руки на груди и привалился плечом к двери, с явным удовольствием наблюдая за происходящим. Вмешиваться он, кажется, не собирался.

Кукса, разделавшаяся уже со всеми, вновь пошла в атаку на трепещущего Сокольника. В этот момент седоусый подскочил в дверях, да так высоко, что стукнулся теменем о верхнюю часть дверной рамы. Мимо его ног прошмыгнуло двое обросших бурыми волосами существ, что-то средне между крысой и собакой породы “такса”.

Кукса увидела, как радостно блеснули глаза графа, и поняла, что сзади пожаловала подмога. Она повернулась и упала на спину. Первая гончая, уже прыгнувшая, чтобы вцепиться аксе в горло, пронеслась над ней и с грохотом исчезла в перевернутой стойке со штандартами.