Солнечная принцесса

Туда же, в спальню ему приносили еду, хотя он практически ничего не ел…

Неизвестно сколько бы продлилось такое его состояние, если бы он не случайно услышанный разговор двух служанок, в саду под окнами спальни. Они как раз собирали листья и болтали о своем, о женском. Косметика, тряпки, мужчины… Обычный женский треп.

Сами понимаете, на таком фоне особо не погорюешь. Особенно его достали разговоры типа бедный хозяин, как он теперь и так дальше. Наконец, терпение его иссякло, и он пошел к окну, что бы разогнать болтливых слуг, но тут услышал то, что заставило его передумать:

— … а я тебе говорю, дочка это евойная! — вещала немолодая служанка, в переднике и чепчике.

— Да где ж ей взяться дочке то? — удивлялась, правда наигранно, вторая служанка, явно по моложе.

— Ясное дело, нагулял на стороне…

— Да как он мог её нагулять, если он жену свою так любит, что скоро сам возле неё сляжет?! — недоумевала теперь уже искренне вторая служанка.

— А может случайно, где вышло? По пьяни! — назидательно подняла вверх палец служанка постарше.

— Ну, разве, что так! — согласилась с ней "коллега". — По пьяни все бывает.

— Дуры вы! — вклинился в разговор голос разума в виде дворецкого. — Ну, какая она ему дочь? У всех эльфийских полукровок волосы светлые, а глаза голубые!

— А у этой волосы черные как ночь! — всплеснула руками служанка в передничке.

— А глаза! — схватила её за руку вторая служанка. — Ты глаза то видела?!? Не глаза, а глазищи! На пол лица!

— А зеленые! Батюшки, просто до жути! — эмоционально воскликнула служанка по старше.

— А смотрит то как! — вклинился в разговор дворецкий. — Будто насквозь тебя видит!

— Точно-точно! — поддакнула служанка по моложе.

— Ох, помяните мое слово, не к добру у девки такие глаза! — поучительно начала было рассказывать служанка в передничке, но дворецкий её неучтиво перебил.

— Ой, да оставьте вы эту девку в покое! Все равно такими темпами ей недолго осталось! — махнул на них рукой дворецкий, будто говорил, что в гостиной нужно полить цветы

— В каком смысле? — живо заинтересовались служанки последними новостями, и даже подошли к нему поближе, чтобы не пропустить ничего важного.

— Да девчонка больно дикая, никого к себе не подпускала, пока ходить могла да на своем непонятном языке рычала! А щас лежит он пластом, уже и шевелиться не может, а все равно рычит!

— Батюшки, а что ж дитя то не ходит? Аль хворь, какая приключилась? — уже по-настоящему всполошилась сердобольная старушка.

— Да какая там хворь! — отмахнулся от неё дворецкий, словно она ему про не выбитый ковер напоминала. — Не ест она ничего, и не пьет! От такого кто угодно загнется!

— Что же она ничего не ест? — удивленно переглянулись служанки.

— Первое утро ела и пила, — принялся рассказывать Лиаминиэль. — Но потом она хотела пройти в спальню к нашему господину, а я её оттуда прогнал. Не до неё ему было!

Служанки одобрительно кивнули головами, мол, горе у него, а тут она. Под одобрительные кивки дворецкий загордился и продолжил:

— Несколько раз её оттуда гонял! Представляете?! Пришлось даже выпороть, что бы неповадно было!

— Как выпороть? — удивилась служанка помоложе.

— Как-как! Розгами! — язвительно пояснил дворецкий.

— Как розгами?! Дитятко малое такое розгами?! — вытаращила на него глаза старуха.

— Ага! Так эта паршивка чего удумала! — снова продолжил свой рассказ Лиаминиэль, словно не замечая неодобрительных взглядов со стороны женщин. — Сбежать пыталась!

— Еще бы! — неодобрительно посмотрела в его сторону служанка в передничке.

Дворецкий воспринял это негодование насчет девчушки, и продолжил:

— Вот-вот! Несколько раз стражники её отлавливали и ко мне приводили! Надоело мне все это! Вот я её и отходил хорошенько! Что бы пока хозяин не даст на то распоряжений не лезла, куда не просят! И знаете что? — хитро спросил он у застывших от ужаса служанок. — Подействовало! Она потом до конца дня не то, что сбежать, встать с кровати не могла!

— Так она, что же умирает от того, что ты её выпорол? — спросила служанка помоложе каким-то странным голосом.

— Нет, конечно! — удивился её глупости Лиаминиэль. — Просто после этого она уже не берет у нас ни еды, ни воды!

— Так ведь помрет она от голода! — воскликнула служанка, но Оллавиэль уже не разбирал какая. Он перегнулся через окно, так что бы его стало видно и, однозначно, слышно.

— Лиаминиэль, — тихим и страшным голосом спросил Оллавиэль, — где девочка?

Дворецкий сглотнул и под прямым взглядом хозяина проблеял:

— Мы выделили ей коморку, где складывают не нужные вещи вашего сына, там как раз стояла его старая кровать, у которой с одной стороны отломан крепеж…

— Куда ты её поселил?! — этот тихий спокойный голос не мог обмануть никого. Оллавиэль был в гневе, в ярости, в бешенстве! Просто умел этого не показать!

Он повернулся и вышел из спальни жены

Быстрым шагом он направлялся в указанную комнату. Больше всего на свете он боялся того, что там застанет. Как же так!

Она спасла его, помогла проститься с женой! Он же просил ему верить!

Оллавиэль вбежал в комнату и застыл, как вкопанный. На кровати, перекошенной с одной стороны, лежало то, что осталось от его лесной спасительницы. Некогда довольно жизнерадостный ребенок, у которого просто цвела на губах улыбка, теперь просто худосочной бледной тенью лежал на кровати, и казалось, вообще не дышал. Эльф осторожно, что бы, не навредить, наклонился над маленьким тельцем и прислушался. Чуткие эльфийские уши уловили слабый стук сердца. Жива!

От этой новости у него самого казалось, сердце забилось сильнее. Прежде, чем он успел как-либо отреагировать, в комнату вбежала та самая пожилая служанка с кувшином води, а за нею следом более молодая с тарелкой, в которой находилась какая-то жидкая еда, по виду напоминающая нечто до крайней степени несъедобное.

— Что это? — строго спросил Оллавиэль.

— Так дитятко ж надо отпоить, откормить! А, как же! Ведь помрет же ни за шо, ни про шо! — и сердобольно всплеснула руками. — Угробил дитятко, ирод проклятый!