Солнечная

Снова накатила тошнота, грозя конфузом. Его прошиб холодный пот, тело ломило, спина сгибалась. Чтобы отвлечься, надо говорить. И говорить быстро. Когда за тобой гонятся, остается одно – бежать.

– Итак, – сказал он, проталкивая слово сквозь клейкую мембрану в горле. – С вашего позволения, несколько советов. По моим данным, компании, которые вы здесь представляете, суммарно могут инвестировать порядка четырехсот миллиардов долларов. Для глобальных рынков наступили золотые деньки, порой даже кажется, что эта гулянка никогда не закончится. Но вы могли не обратить внимания на один сектор экономики, опережающий все прочие и демонстрирующий двукратный прирост каждые два года. Или обратили и скользнули взглядом дальше. Не достаточно солидно, преходящая мода, возможно, решили вы, слишком много в это дело втянуто плутократов из Стэнфорда, бывших хиппарей. А как насчет «Бритиш петролеум», «Дженерал электрик», «Шарп», «Мицубиси»? Возобновляемая энергия. Революция началась. Бизнес обещает быть даже более прибыльным, чем угольный или нефтяной, так как объемы мировой экономики увеличились многократно, а перемены происходят быстрее. Люди сделают себе колоссальные состояния. Дух предприимчивости и изобретательности – а главное, духовного роста – всколыхнул отрасль. Уже тысяча малоизвестных компаний разрабатывает новые технологии. Ученые, инженеры, конструкторы устремились в этот сектор. В патентных бюро и в сетях поставщиков выстраиваются очереди. Мы окунулись в океан сбывающихся грез, реальных мечтаний о производстве водорода из водорослей, авиационного топлива из генетически модифицированных микробов, электричества из солнечного света, ветра, приливов, волн, целлюлозы, бытовых отходов, o заборе двуокиси углерода из воздуха и превращении его в топливо, o копировании тайной жизни растений. Инопланетянин, высадившись на нашей планете и увидев, что она буквально купается в солнечном свете, будет поражен, когда узнает, что мы пережили энергетический кризис и чуть сами себя не отравили, сжигая полезные ископаемые и вырабатывая плутоний.

Представьте, что мы встретили человека на опушке леса во время ливня. Человек умирает от жажды. В руке у него топор, и он валит деревья, чтобы напиться соком. Каждое дерево – несколько глотков. Вокруг него полный разор, мертвые деревья, умолкли птицы, и он знает, что лес погибает. Почему бы ему не запрокинуть голову и не напиться? Потому что он рубит лес со знанием дела, он всегда так поступал, потому что к тем, кто призывает пить дождевую воду, он относится с подозрением.

Этот дождь – солнечный свет. Мощная энергия заливает нашу планету, влияя на климат и саму жизнь. Она обрушивается на нас сплошным потоком, благодатный фотоновый дождь. Фотон, столкнувшись с полупроводником, высвобождает электрон, и вот вам электричество, так просто, из солнечного луча. Фотоэлектрическая энергетика. Эйнштейн описал этот феномен и получил Нобелевскую премию. Если бы я верил в Бога, я бы сказал, что это Его величайший подарок человечеству. Но поскольку я не верю, то скажу: да здравствуют законы физики! Солнечного света, падающего на Землю меньше чем за час, достаточно для удовлетворения годовых потребностей всего человечества. Малая часть раскаленных пустынь могла бы обеспечить энергией нашу цивилизацию. У солнечного света нет владельцев, его нельзя приватизировать или национализировать. Скоро все будут снимать этот урожай – с крыш домов, с парусов шхун, с детских рюкзаков. В самом начале я говорил о бедности, так вот, многие беднейшие страны богаты солнечной энергией, а мы могли бы помочь им, покупая у них мегаватты. Нашим внутренним потребителям понравится, что ее производят и подают в сеть. Это на уровне инстинкта.

Существуют десятки апробированных способов добычи электричества из солнечного света, но главная цель еще не достигнута, и это как раз по моей части. Речь идет об искусственном фотосинтезе, о копировании методов, которые сама природа совершенствовала на протяжении трех миллиардов лет. Мы используем свет непосредственно для получения дешевых водорода и кислорода из воды, чтобы наши турбины вращались денно и нощно, или создадим топливо из воды, солнечного света и двуокиси углерода, или построим опреснительные заводы, производящие не только свежую воду, но и электричество. Так будет, поверьте. Солнце зарядит планету, а с вашей помощью – притом что все обогатятся, и вы, и ваши клиенты – это произойдет куда быстрее. Фундаментальная наука, рынок и критическая ситуация говорят о том, что будущее за солнцем – это продиктовано не идеализмом, а элементарной логикой.

Мелькнула мысль, что сейчас его стошнит. Наступил мгновенный ступор, и, чтобы совсем не проглотить язык, он рассказал первое, что пришло в голову, анекдот из жизни.

Поначалу вполголоса, как человек, проверяющий микрофон с помощью перечня съеденных за завтраком блюд, он припомнил свой сегодняшний маршрут из аэропорта. И быстро убедился в том, что сделал не такой уж плохой выбор. Ему еще только предстояло установить настоящий контакт с аудиторией, он пока не сказал ничего забавного, а ведь это Англия, где люди ждут, что оратор их непременно развлечет, хотя бы самую малость. Описывая, как в аэропорту он покупал газеты в киоске, он сумел отогнать позывы к тошноте. А его признание в пристрастии к определенному виду чипсов вызвало среди деловых костюмов приглушенный ропоток. Возможно, сочувствия.

Он разогревался, подбираясь к самой истории, в убеждении, что она в процессе приведет его к полезному выводу. Он дал расклад: переполненный поезд, на столике бутылка воды и рядом зловещий пакетик, который он открыл собственными руками под немигающим взглядом крепкого молодчика. Рассказ о том, как два соперника пожирали содержимое, сопровождался хихиканьем – аудитория оценила ситуацию. Биэрд не добавлял виньеток, а просто передал напряжение момента, когда он мстительно схватил со стола бутылку воды, осушил ее в три глотка и, пустую, швырнул на стол. Он задержался на том, как мужчина снял его чемодан с багажной полки и как сам он тихо кипел от бессильной ярости. И наконец, описал мгновения на железнодорожной платформе и сделанное им неожиданное открытие; у него участился пульс и гордо зарделись щеки в ответ на смешки и даже хохот в зале, когда он решительным жестом предъявил второй пакетик с чипсами, держа его перед собой, как Гамлет череп Йорика. Да, в их отношении к нему как будто появилось больше тепла.

Теперь оставалось только сделать быстрое заключение, оправдав уместность рассказанной байки. Была ли тут некоторая натяжка или в самом деле напрашивались два важных вывода? Времени на раздумья не оставалось.

– На Паддингтонском вокзале я осознал, во-первых, то, что в трудной ситуации, в кризисный момент до нас доходит, порой слишком поздно: проблема заключается не в других людях, не в системе и не в природе вещей, а в нас, в нашем недомыслии и поспешных умозаключениях. И второе: наступают моменты, когда получение новой информации заставляет нас пересмотреть ситуацию коренным образом. Как раз такой момент наступил для индустриальной цивилизации. Мы входим в зазеркалье, где все выглядит иначе, старая парадигма уступает место новой.

Но за пышной риторикой последних фраз скрывалась безнадежность, голос был какой-то худосочный, да и выводы прозвучали не слишком убедительно. И куда теперь? Его тело знало точный ответ. Он отлепился от трибуны и повернулся, чтобы через просвет в занавесе сомнамбулой ретироваться в мрачноватое пространство с колоннами, по-видимому, из поставленных друг на друга стульев. Раздались уважительные аплодисменты, под которые он согнулся пополам, и обуза в желудке, обильно сдобренная рыбьим жиром, беззвучно поползла наружу. Несколько секунд он находился в этой позе, ожидая продолжения. Каковое не последовало. Тогда он шагнул на авансцену и остановился, чтобы с важным видом промокнуть губы носовым платком, пока Салил произносил благодарственные слова от имени присутствующих.

Менеджеры пенсионных фондов и прочие слушатели переместились в большой холл, где официанты обносили всех вином. Условия гонорара обязывали Биэрда по крайней мере полчаса пообщаться со слушателями. Он стоял с бокалом очистительного шабли, а к нему подплывали лица с галстуками. Благожелательно настроенные и вежливые люди произносили слова о том, что его выступление было «интересным», даже «превосходным», но было ясно, что их инвестиционную стратегию оно не поколебало. Как выяснилось, выступавший до него нефтяной аналитик убедил аудиторию в том, что с учетом бурения битуминозного песчаника и глубоководного морского бурения разведанных запасов нефти хватит еще лет на пятьдесят.

Молодой человек с пугающе бледным лицом и буроватыми усами-щеточками сказал:

– И вообще, наши острова практически состоят из угля. Добродетель тоже что-нибудь да значит. С какой стати наши клиенты должны рисковать, вкладывая свои деньги в какие-то сомнительные, нестабильные энергоресурсы?

Стоявшая рядом с Биэрдом женщина взяла его под свою защиту:

– Каменный век закончился не из-за нехватки камней.

Эту плоскую шутку шейха Ямани он слышал столько раз, что сейчас у него не было никакого желания смеяться над ней вместе с остальными.

Другой сказал:

– В Великобритании просто недостаточно солнца и ветра, чтобы обеспечить свою экономику.

Еще кто-то за его спиной подал голос:

– Предположим, мы купили солнечную энергию в Северной Африке. А как насчет энергетической безопасности?

Он отвечал на все эти вопросы под второй бокал вина, хотя предпочел бы виски, когда рядом вырос уже знакомый ему лектор Джереми Меллон. Он с нетерпением, проявлявшимся в дрожании бородки, дожидался паузы в разговоре, а дождавшись, спросил:

– Интересно, где вы взяли эту историю.

– Какую историю?

– Ну как же. Про пассажира в вагоне поезда.

– Я же сказал, это произошло со мной сегодня днем.

– Будет вам, профессор Биэрд. Здесь все взрослые люди.

Фондовые менеджеры, почуяв, что пахнет жареным, придвинулись поближе, чтобы лучше слышать в этой разноголосице.

– Я вас не понимаю, – сказал Биэрд. – Потрудитесь объяснить.

– Вы ее хорошо рассказали, и она, несомненно, дала нужный эффект.