Солнечный ветер
Шрифт:
Макар встал, с явной неохотой отрывая ладонь от лица девушки, улыбнулся устало.
– Рик… на земном языке это значит: богатый. Но мне нравится больше перевод с глизеанского: Ветер.
– Можно мне вызывать тебя, если очень понадобится? – она спросила смутившись. – Как сегодня.
– Да, в таком случае так и обращайся, пусть это будет для меня сигналом, что все серьезно, договорились?
Аверин мягко отступал к ее двери, не разворачиваясь спиной, словно ловя последние секунды прикосновения взглядов. Он действительно выглядел плохо: похудел еще больше, под глазами залегли черные тени, и светло-серая форма лишь подчеркивала серый
Нэрис осталась, задумчиво рассматривая очередной свой цветок. Они занимали уже целую полку в библиотеке, настоящий малюсенький сад. Сначала ей показалось, что растения срезаны и их было жалко. Потом, потянувшись к ним мысленно, Нэрис остро почувствовала: – растения живы и отлично чувствуют себя в прозрачных стеклянных цилиндрах. Нужно будет расспросить о них у хозяина биостанции и лучшего друга Аверина. И вообще обо всем расспросить. Притянув колени к груди, Нэрис стала себе представлять сцены грядущего знакомства с экипажем Совы. Они все ей казались людьми безусловно-прекрасными, умными, сильными. Аверин ведь сам собирал экипаж? Значит, по-другому и быть не могло. Только с врачом он ошибся…
С самой первой минуты знакомства этот… как его? Я снова умудрилась забыть имя нового врага. Меня он возненавидел. За что? Впервые в своей жизни я видела человека смотрящего на меня так брезгливо. Его от меня откровенно тошнило. Да, я не красавица, моя внешность далека от шаблонов безупречной человеческой красоты тех же голодианок. Пусть будет док. Так его Рик называет.
Аверин сегодня получил от меня свое новое имя. Сразу вспомнила старую сказку о волшебных существах, имеющих крылья и кучу невероятных способностей – грильфах. После свадьбы они давали друг другу новые имена. Легенда гласила, что грильфы были первыми жителями Лиглы и вымерли все. А может, они стали бабочками. Рик мне сказал, что с бабочками все в порядке, осваивают биостанцию и очень довольны. И он не обманывает. Мысли, мысли, они сами порхали как бабочки. Хорошо.
Этот мужчина в который раз умудрялся одним лишь своим присутствием решать все мои запутанные проблемы.
Когда его не было рядом все становилось так сложно… И доктор. От одного воспоминания о нем я содрогнулась. Опять.
Его слова резали душу. О том, что я никому не нужна. О том, что Аверин не зря до сих пор не женат и у него в каждом порту метрополии есть такая «невеста». Я чувствовала – это ложь. Но слова разъедали мне душу. И не слышать их я не могла. Хорошо, если Рик прослушает аудиозапись моих «медицинских осмотров», ему будет полезно. Хотя, боюсь, он доктора тогда просто убьет.
Поцелуй.
Я потрогала пальцами губы. Казалось, все еще сохранившие запах и вкус его губ. Третий поцелуй в моей жизни. Три разных мужчины и три разных истории. Райана я целовала сама, прося его хотя бы о маленькой дозе надежды. Он тогда не ответил. Поцелуй – острое разочарование. Диль на отборе поступил точно так же. Я оттолкнула его и две эти истории стали горькими и неприятными. А теперь этот. В очередной раз ставший жестом доверия и откровением. И впервые в своей взрослой жизни я осознанно приняла его, открылась в ответ. Да я ведь развратница…Улыбнулась мечтательно. Всего пара часов между пропастью черного отчаянья и теперешним ожиданием чуда. Он действительно Ветер. Подул и исчезли все тени кошмаров, и придуманных бед.
Куда унесет меня
Ветер Аверин? Станет ли для меня борт «Совы» новым домом? Напрасно мой капитан за меня опасался, образование Красного круга не зря считалось одним из самых лучших в метрополии. Выживать нас тоже учили. А жизнь в замкнутом пространстве фрегата ничуть не хуже существования в стенах монастыря.Вспомнив, что видела в библиотеке бумажную книгу с интересным названием: «Практическая психология экстремальных ситуаций», прихватила с собой новый подарок Аверина и направилась в библиотеку. Мой собственный храм.
Проходя мимо двери выхода из капитанских апартаментов услышала шум. Замерла. Кто-то явно пытался открыть эту дверь, и вовсе не простым касанием зоны идентификации.
– Петрович… – за все время, прошедшее после отвратительной истории с душем в первый же день моего пребывания на фрегате, я ни разу не обращалась к ИскИну. Но Аверина дёргать опять было совестно.
– Светлых мыслей, психолог Аверина – мгновенно отозвался дух корабля. Или его разум, я еще не поняла. – Я слушаю, только быстро.
– Кто-то пытается взломать вход в наш сектор. Капитан час назад изменил коды входа и заблокировал вход.
– Понял.
Секунду спустя за дверью раздалось странное жужжание, треск каких-то разрядов, звук борьбы и все затихло.
Слушая напряженно я присела на приступок того, что должно быть бассейном и затаила дыхание.
– Все в порядке, больше подобное не повториться. – отрапортовал браво Петрович. Еще пожелания?
– Доложить о произошедшем капитану!
Я уже догадалась о том, что тут произошло и скорей разозлилась, чем испугалась.
– С первой секунды вашего сообщения.
4. Занимательная космография
Привычный ритм предстартовой подготовки, отчеты ядроидов по отсекам, потрескивание гало-ленты, переливающейся прямо над головами офицеров, сидящих за длинной панелью ручного управления.
Макар оставался одним из тех немногих капитанов малого флота, кто упорно настаивал на прямом управлении кораблем в самых разных условиях. И надо отдать ему должное: “Сова” теперь отправлялась в ремонт впервые, с момента рождения на Шедаре. Среди экипажей имперского флота – своеобразный рекорд.
Последняя перекличка, доклад о готовности всех систем и опрос по отсекам. Секундная заминка, на крохотное: “Ты готова?” и получив лишь одному ему слышный ответ Аверин не сдерживаясь улыбнулся, выдвигая блок ручного управления кораблем.
Запущен обратный отсчет.
Пять.
Когда-то, уже так давно, что Мак и не помнил уже, где конкретно и с кем, он также впервые входил в измерение, романтично прозванное Сумерками. Он был юн и, говоря откровенно, безмозгл совершенно. Ощущал лишь веселый азарт и вращение острого шила в том самом месте, на котором приличные люди сидят.
Четыре.
Мак Аверин вел твердой рукой свой фрегат к точке входа в прыжок, холодея от непривычной и малодушной, наверное, мысли: ему теперь есть что терять. Он не просто ответственен за корабль и за жизни всего экипажа, он сам хочет жить. Просыпаясь каждую вахту вдыхать запах женщины рядом. Открывая глаза ловить ее взгляд. Ждать улыбку ее, словно маленький праздник.