Солнечный ветер

Он соблюдал условия Миланы неукоснительно: предупреждал о своих визитах, старался лишний раз не мозолить ей глаза, хотя сам буквально пожирал ее взглядом, жадно хватая каждую минуту, которую они виделись, радовался ее редким просьбам, вроде того, чтобы свозить Даню в какую-то очередную студию, где он занимался очередным хобби, или купить ему костюм. И позволял себе все так же каждое утро присылать ей цветы. Это была единственная нить, протянутая в их прошлое и в их лето, которую, он надеялся, она тоже держит в руках, пусть ей оно давно уже и не надо. Не выбрасывает — и ладно. Квартира превратилась в оранжерею. Милана стала с ним разговаривать, а когда забывалась, то даже улыбалась ему, неожиданно согревая куда сильнее, чем теплое сентябрьское солнце. И ничего он не хотел сильнее, чем забрать ее себе, всю, без остатка, без возможности отпустить. Вот только именно об этом приходилось разве что мечтать — слишком далеко они ушли от точки невозврата. Слишком разную жили жизнь и в слишком разное будущее шли. Теперь-то уж что… ей ведь плевать, как у него все нутро скручивает, когда она оказывается рядом, когда он запах ее слышит, когда может рассмотреть родинку на ее удивительно тонкой, самой изящной шее. Он эту родинку тоже помнил, там у нее чувствительное местечко под ей. И мучился — изменилось это или по-прежнему.

Собственно, всю эту выставку и промучился, еле-еле отводя взгляд от ее декольте, довольно, кстати, скромного, и то лишь тогда, когда она этот его взгляд ловила. Или если Даня на что-нибудь отвлекал. Сегодня был первый день, открытие. И Назар даже не представлял, что в галерее настолько будет людно, хотя, зная, что у Миланы есть немалый опыт проведения статусных мероприятий, мог бы и догадаться. Это тоже было статусным. Какие-то экспонаты можно было приобрести, а средства, насколько он помнил, планировалось передать в фонд сохранения культурного наследия. Все бы выкупил, лишь бы только она на него посмотрела теплее, но знал, что этим едва ли заслужит признательности, скорее уж взбесит. Но зато присутствие Данилы позволяло ему постоянно находиться поблизости от Миланы — почти как члену семьи наряду с Натальей Викторовной, околачивавшейся рядом. И еще он гадал, будет этот ее Давид здесь или не почтит их присутствием? И где он вообще, куда подевался? Назар слишком давно про него не слыхал, но это не мешало ему отчаянно ревновать даже к возможному, вероятному, но совсем не обязательному появлению Коржицкого на выставке Миланы.

Но тот все не являлся, зато пришли Дарина и Влад, пунктуальные, как всегда. В это самое время Шамрай с Данилой как раз изучали меню фуршета, организованного устроителями, уплетая закуски, а Милана общалась с очередными гостями под приятный инструментальный аккомпанемент в народном стиле, звучащий сегодня в этих стенах. Дарина заметила его, махнула ему рукой, Влад, кажется, еще более жизнерадостный, чем обычно, широко улыбался, глядя по сторонам. А Назар быстро глянул на Даню и проговорил:

— Так, за ананасами потом охотиться будешь. Пойдем я тебя познакомлю со своей семьей, а?

Данькины глаза стали удивленными, и он быстро оглядел зал, пытаясь понять, кто из присутствующих может оказаться той самой семьей. Но детей вообще не наблюдалось, да и подходящих по Данькиному авторитетному мнению женщин — тоже. Он был уверен, что Назар здесь один, а оказывается — с семьей.

— Ну давай, — смиренно вздохнул отрок.

Шамрай подбадривающе положил руку ему на плечо. Ну, это Даньке показалось, что подбадривающе, даже захотелось тут же расправить плечи. На самом деле, Назар и сам, бог знает отчего, волновался. Может, потому что в эту минуту впервые по-настоящему понимал: это он сейчас самое сокровенное напоказ выставляет. Дарину — семье. Семью — Дарине.

Он развернул мальчишку к приблизившейся паре родственников и торжественно сказал:

— Вот. Это Дарина — твоя тетя. Влад — ее муж. Наверное, дядя, да? А это Данила, мой сын.

— Привет, — улыбнулась Даринка, разглядывая незнакомого мальчишку. — Какой ты рослый, почти как Назар.

— Здрасьте, — проговорил Даня и, слегка смутившись, добавил: — Мама тоже высокая.

Дарина ему кивнула, дескать, наслышаны мы про вашу маму. А Влад протянул парнишке руку для мужского приветствия.

— У вас в семейке все как на подбор, один я подкидыш, — хохотнул этот перекормленный лев с седоватой гривой. — Это чего? Твоя мать все делала? А сам — не?

— Не все, — мотнул головой Данька, — тут и чужое есть. Оно ж подписано, где чье.

— Ага, понял.

— Приедешь к нам как-нибудь в гости? — невпопад спросила Дарина, продолжавшая его разглядывать. — Мы тебя познакомим еще и с твоей двоюродной сестрой Марыськой, ей правда только девять месяцев, но мне кажется, хорошо бы было, чтобы вы друг друга знали, а? И еще у нас есть дед Иван. Но он в Левандове живет, а к нам приезжает на новый год.

Данила кивнул, несколько озадачившись, что на такое ответить. Да и растерянность от того, что отец представил его лишь своей сестре и ее мужу, брала свое. Он глянул на Назара. Но взгляда его не поймал. Тот сосредоточенно выискивал Милану в толпе до тех пор, пока не заметил. Она стояла в кругу кого-то из своих гостей, видимо, хороших знакомых, и излучала гармонию с миром и с собой. И выглядела настолько сногсшибательно, что впору слюной давиться. Шамрай рассеянно ответил Дарине:

— Может, в этом году мы к нему? Только подготовить надо, что я буду с Даней. Если, конечно, Милана позволит.

— Можно и так. Но можно и с ней тоже. Где она, кстати?

— Вон, — Назар махнул рукой. Милана как раз повернула голову, очевидно, стремясь держать под контролем, где находится сын. И наткнулась на них всех четверых сразу.

— Офигеть она у тебя, конечно, вживую… я еще на аукционе в шоке был, когда ты к ней подошел, — наглым образом присвистнул Влад, за что был удостоен тычка в бок от супруги, после мило проворковавшей:

— Ну и что застыли? Знакомить — значит, знакомить.

И первой двинулась к хозяйке выставки, не замечая на пути преград в виде многочисленных фотографов, посетителей мероприятия и пары маститых журналистов, которые и их с Владом тоже приметили как особ довольно публичных.

— Здравствуйте! Вы Милана! Я о вас столько слышала от Назара! — весело воскликнула она, оказавшись перед госпожой Брагинец и не дожидаясь мужчин — больших, маленьких и с брюшком.

«Охренеть», — успела внятно подумать Милана, прежде чем мысли стали прыгать со скоростью блох.

Кто это такая вообще и какое отношение имеет к Назару в частности? Если его баба, то зачем он ей рассказывал про нее, а если не баба — то кто? Она казалась ей смутно знакомой, но где ее видела — не имела ни малейшего представления.

Милана извинилась перед давешними собеседниками и поздоровалась с Дариной, которая без лишних церемоний разглядывала ее. Дарина вообще не привыкла церемониться, имея при этом практически идеальные манеры.

— Этот остолоп, должно быть, когда просил еще два пригласительных на выставку, толком ничего не объяснил. Представляете, он даже хотел подстроить что-то вроде случайности, — продолжала щебетать дражайшая Назарова сестрица, пока тот наконец не подоспел и не перехватил ее атаку.

— Прекрати сейчас же меня позорить, — проворчал он, оказавшись между женщинами, и повернулся к Милане: — Это моя сестра и с ней лучше в разведку не ходить.

— Это еще почему? — выдал Влад, возникший рядом. — Дарина лучший в мире разведчик, все про всех знает и рот раскрывает только в самом крайнем случае. А я — Влад. Занимаюсь теплоэнергетикой, сорок восемь лет, холост… ну был, пока Дарина Ивановна меня не окольцевала.

— У меня мирная профессия, слишком далекая от любых видов разведки, — улыбнулась Милана всем сразу, наблюдая, как Данька вклинивается между ней и Назаром.

— О профессии я тоже наслышана. И каково это в ангелах ходить? — полюбопытствовала Дарина.