Солнышко

– Ты уверен в том, что делаешь?
– спросил дядя хана на языке Иманидов, но я поняла каждое слово. С того момента, как я почувствовала Таймаза, их язык становился мне все понятней, словно в моей голове сидел переводчик.

– Ты сомневаешься, дядя?
– спросил хан с легкой усмешкой.

– Нет, повелитель, - Рафгат склонил голову и отошел.
– И все же мы последуем за тобой.

– Это лишнее, - ответил Таймаз.

– Мне неспокойно, - возразил дядя хана.

Таймаз промолчал. Он легко взлетел в седло, улыбнулся мне, и мы тронулись в путь... вдвоем. Я ошарашено посмотрела на хана, потом обернулась к Рафгату и увидела, что он мрачнее тучи.

– Что происходит, Таймаз?
– спросила я.

– Ничего, солнце моей души, мы едем навстречу с твоим отцом, - улыбнулся он.
– Неужели навстречу со стариком я должен тащить гвардию турхаудов?

– Он генерал, - обиделась я за отца.

– Но без армии, - подмигнул хан.

Решила больше не пытать его. Он умный, знает, что делает. Главное, скоро я увижусь со своим отцом! Больше мои мысли ничего не отвлекало, я всю дорогу находилась в радостном предвкушении. Мы покинули Азхат, проехали зеленой долиной, миновали несколько поселений, а затем подъехали к горам. Таймаз остановился, я тоже, потому что дороги дальше не было... До тех пор, пока горы не раздвинулись, освобождая нам неширокий путь. Хан тронул поводья, и мы поехали по проходу, который закрывался сразу за нами. А дальше была степь, бескрайняя, свободная и манящая. Если я сейчас пришпорю Шаха, то смогу умчаться, и Таймаз меня не догонит.

– Догоню, - тихо произнес он.

– Я знаю, - улыбнулась я и сняла чадру, хан не возражал.
– Таймаз...
– мне вдруг захотелось, чтобы он остановился и обнял меня... А потом развернул коня, и мы вернулись назад.
– Бесы, - прошептала я.

– Уже скоро, - улыбнулся хан, грустно глядя на меня.

– Ты сегодня какой-то не такой, - заметила я.

– Все хорошо, Солнышко, - ответил он.

Я остановила Шаха и пристально взглянула на него.

– Таймаз, я никуда не поеду, пока ты не скажешь, что происходит.

– Кадеты сдаются, когда до цели остается всего ничего?
– хан с насмешкой посмотрел на меня.

– Кадеты не сдаются, - вспыхнула я.

– Тогда вперед, отрада моего сердца, - широко улыбнулся Таймаз, и меня отпустили нехорошие предчувствия.

Мы ехали еще минут десять-пятнадцать, затем Таймаз остановил меня, прикрыл глаза, а я наоборот открыла пошире, потому что прямо на моих глазах в степи рос шатер.

– Ты и так можешь?
– выдохнула я.

– Шатер подготовили вчера, - засмеялся Таймаз, - я всего лишь его поднял. Ты не будешь скрывать перед отцом лицо, но я не хочу, чтобы его спутники тебя рассматривали.

– Жадина, - усмехнулась я.

– Закон, - многозначительно произнес хан, и мы спешились.

Я вошла в шатер, а Таймаз остался у входа.

* * *

Генерал бродил недалеко от своих спутников, чувствуя беспокойство и возбуждение от скорой встречи с дочерью. Они уже два дня находились здесь, а вчера прискакал гонец от хана. Он подтвердил, что встреча состоится, и пятерых путников охватило общее волнение, что цель их путешествия близка. Особенно волновался старый генерал. Барон Грай улыбался, глядя на друга своего отца, да и своего тоже. За время, что им пришлось провести вместе, Лорин Хард и Никас Грай очень сблизились. Генерал много рассказывал про Ану, Ник с интересом слушал.

– Ник, не пора еще?

– генерал остановился и поглядел на барона.

– Нам сказали, что мы почувствуем, когда пора, - ответил барон.
– То есть вы почувствуете.

– Я и так готов бежать хоть сейчас, - проворчал Лорин Хард.

– Терпение, мой генерал, терпение, - улыбнулся Ник, сам чувствуя то же самое, что и убеленный сединами отец.

Генерал снова побежал по утоптанной им траве, заложив руки за спину и, время от времени, вскидывая голову, словно прислушиваясь к чему-то.

– Лорин, смотрите!
– воскликнул Ник, указывая куда-то вперед.

Генерал остановился, напряг слабеющее зрение и изумленно замер, глядя, как в воздух сам собой поднимается цветастый шатер. К шатру подъехали два всадника. Ярко-рыжие, словно освещающие пространство вокруг всадницы, волосы не оставили никаких сомнений, что на черном скакуне сидит его дочь. Лорин повернулся к барону и застыл, глядя на взволнованное лицо офицера МСД, которого он привык видеть практически всегда спокойным, даже равнодушным. Барон дернулся было в сторону шатра, но тут же замер и обернулся к генералу.

– Думаю, пора, - сказал он.

– Да, пора, - улыбнулся старый вояка.

Он так ясно это почувствовал, волнение сразу отступило, оставив только радость от сознания, что там впереди его ждет Ана, его рыжее солнышко. Лорин Хард легкой походкой направился к шатру. На входе стоял черноволосый красивый мужчина с пронзительными черными глазами. Генерал сразу узнал гостя из своего сна. Он поклонился хану, тот слегка склонил голову в ответ. Истосковавшийся отец вдохнул, откинул полог шатра и решительно шагнул внутрь.

Таймаз поднял взгляд на высокого мужчину, который подошел поближе, встретился с ним взглядом и все понял. Барон даже через расстояние почувствовал взгляд мужчины с величественной осанкой, стоявшего у входа в шатер, скрестив руки на груди. Он склонил голову, признавая повелителя степей и понимая, что подойти к Ане ему не позволят, он тоже все понял.

* * *

– Папа!, - крикнула я даже раньше, чем отец вошел в шатер.
– Папочка!

И повисла у него на шее. Прижалась крепко-крепко, боясь, что он сейчас исчезнет.

– Ана, маленькая моя, - отец обнял меня, прижимая к себе не менее сильно.

– Папочка, - я целовала его щеки, чувствуя, как слезы льются из глаз.
– Я так соскучилась, папочка. Я так переживала. Как ты? Как твое здоровье? Ты хорошо себя чувствуешь? Дорога не утомила?

– Со мной все хорошо, доченька, - я увидела в глазах отца слезы и разрыдалась в полной голос.
– Ну, что ты плачешь, глупенькая, - с улыбкой говорил отец.
– Разве кадеты плачут?

– Генералы тоже не плачут, - ответила я, всхлипывая.

– Генералам можно по сроку службы, - улыбнулся отец, вытирая глаза.

– А кадетам по неопытности, - парировала я, утыкаясь ему в грудь лбом.

– Моя девочка, - с гордостью произнес отец, - Все такая же, в карман за словом не лезешь. Тебя не обижали? Ну, покажись, красавица моя. Дай посмотрю, какая ты стала.

Отец отодвинул меня и начал вертеть, рассматривая со всех сторон. В глазах генерала было и восхищение, и неодобрение одновременно. Он еще немного покрутил меня, а потом спросил: