Соло в ночи

Жили они с Виктором хорошо, он заступался за неё перед матерью. Вера устроилась в школу, вела уроки труда. Всё бы было хорошо, если б свекровь не лезла в их семью. Мать Виктора давно приглядела для него невесту, а тут неожиданно свалилась невестка из Москвы, да ещё красавица. Свекровь всеми силами старалась их развести. Она была настоящая казачка и хотела видеть сноху работящей, из их краёв. Детей не было, и это ещё больше распаляло свекровь. Что только она ни наговаривала на Веру.

Виктор стал выпивать, ругаться, обзывать Веру всякими обидными словами. «Однажды, – рассказывала Вера, – я шла из школы вечером, меня догнал молодой мужчина, он приехал к нам на стройку главным инженером, и сказал: “Брось Виктора, иди за меня, ты достойна другой жизни, подумай – я буду ждать”».

А жизнь продолжалась уже больше десяти лет в таком омуте. Вера не могла понять, почему все судачат, лезут в её жизнь, сплетничают.

Вера рассказывала, а я думала: «Бедная девочка, ведь ты попала в казачий край, где это всё и составляет их жизнь, и сильный духом человек их победит, а слабый погибнет. И невозможно понять, что им всем нужно от тебя. А им от тебя и ничего не нужно, им нужно только твоё присутствие, чтобы было о ком судачить, пересказывать, подглядывать, натравливать. И если их мужья бьют, матерят, а тебя пока нет, то самое главное наговорить на тебя, натравить мужа, чтобы он тоже бил и оскорблял тебя – вот тогда они изменят к тебе отношение, будут сочувствовать и рассказывать про себя, одновременно выпытывая у тебя подробности, чтобы рассказать другим и присочинить».

Я смотрела на неё и вспоминала себя, очень трудно остаться собой в таком окружении. Вера распустила волосы, они были красивые, а глаза при огнях станции блестели зелёными огоньками. Я решила, что утром рассмотрю её лучше.

А Вера продолжала дальше, что муж совсем спился, ей приходилось прятаться от него, а свекровь была очень довольна, говорила: «А что ты хотела – вышла за казака – терпи!» Вера говорила: «Что же я ей такого сделала, что она меня так мучает, я ведь любила Виктора и хотела жить с ним».

Дальше Вера рассказывала, что свекровь парализовало, когда Виктор хотел поджечь дом, но быстро потушили. Вера стала ухаживать за лежачей свекровью. Все опять стали говорить: «Что, дура, ухаживаешь, ведь она на тебя наговаривала и распускала глупые сплетни».

Однажды свекровь позвала Веру и сказала: «Прости меня, в том, что нет детей, виноват мой муж-покойник – пьяница, и Виктор не способен иметь детей».

Вера стала плакать и кричать: «Почему вы не сказали это раньше, ведь вы лишили меня возможности быть матерью столько лет, и что мне делать сейчас?»

Свекровь привстала немного и громко сказала: «Уезжай отсюда».

– Вот я и здесь оказалась, в этом купе.

– Сколько вам лет, Вера? – спросила я.

– Тридцать шесть, – был ответ.

Утром поезд подъезжал к Москве. Вера оделась и сидела вся напряженная. Я разглядела её – у неё глаза были зелёные, а волосы тёмно-русые с отливом. Вера сказала, что её будет встречать, она вчера побоялась сказать об этом, тот самый инженер – строитель, она его так называла. Он всё время писал письма её подруге и был в курсе её жизни. И вчера на её имя открыто прислал телеграмму-молнию: «Приезжай, жду, встречу, целую!»

Я расхохоталась и представила, какая бомба в этом городишке разорвалась, всем досталось – и хорошим и плохим, будет о чём говорить долгие годы и многим подумать над судьбой московской девчонки, попавшей в казачью станицу, но от их пересудов ей уже ни жарко, ни холодно, а они останутся теми же и ничему не научатся.

Я обняла Веру и сказала:

– Ты будешь матерью обязательно!

Вышла из купе, ко мне бежали по вагону дети и внуки.

Неизвестная соперница

В молодости я общалась с одной молодой особой, у которой муж был заместителем директора крупного цементного завода. Мы с ней были просто знакомые, далеко не подруги, так как по статусу моя семья была гораздо ниже её. Но когда встречались, то долго разговаривали на разные темы, откуда только мы их находили так много, но всегда были довольны этой встречей. Я с семьёй жила в общежитии, ожидали очередь на квартиру, она с семьёй жила в коттедже от цементного завода, очень красиво отделанном.

Как мы с ней познакомились, я не знаю – может, в поликлинике или роддоме – в провинциальном городе это легко сделать. Один раз она пригласила меня в свой коттедж, чтобы я посмотрела, как они живут. Около дома был участок под сад и огород, и это всё в центре города. Она смотрела на меня и хотела, наверное, увидеть зависть, но я сумела удержать лицо без эмоций, хотя чуть не упала в обморок от красоты жилья, сада, огорода. Как я мечтала в молодости о своём доме, я и до сих пор люблю землю и работаю на даче. Я скромно похвалила её дом, сад и ушла к себе в общежитие с кухней на семь семей.

Немного расскажу о ней. Звали её Галя. Приехала она к нам в город после окончания института по распределению в конструкторское бюро цементного завода. Внешность у неё неприметная, вроде всё на лице отдельно красивое, аккуратное, и волосы густые, но всё вместе как-то не особенно. Как она приехала, сразу пошёл слух, что она начала крутить с замдиректора, и даже говорили, что забеременела. Замдиректора был мужчина красивый какой-то надёжной мужской красотой, все женщины завода умирали по нём, но получилось вот так.

На заводе Галя работала в конструкторском отделе, вела себя высокомерно. Так как особенно не отличалась усидчивостью, то её перевели (по совету замдиректора) в местком, где она развернулась во всю силу своего скандального характера. Встречала делегации, которые приезжали на завод по обмену опытом, иностранные тоже, устраивала их в гостиницы, а также все, в подобных случаях, мероприятия.

Связь с замдиректора завода она стала выпячивать, беременность оказалась правдой, они поженились. Да и как он мог после этого не жениться на ней, его бы из партии и с должности выгнали. Муж её был не только красивый, но и умный. Завод был на первом месте по многим показателям. К женщинам он относился очень вежливо, и часто это заставляло Галю ревновать его.

В ревности она переходила грань, ругала девочек с диспетчерской, которые его приглашали на торжества. Один раз чуть не подралась с председателем комиссии из Москвы, которая допоздна засиделась в его кабинете. Председателем комиссии была красивая брюнетка, курила и вела с мужчинами на равных и глядела на её мужа масляными глазами. Гале передали, что они заперлись в кабинете, и она дала бой очередной сопернице. На заводе женщины не хотели её провоцировать, зная её склочный характер, она могла опозорить даже незаслуженно.

Галя родила сына, у меня тоже появились дети, мы часто виделись в детском саду, на пруду, в парке. Встречаясь с ней, я всё более удивлялась, как она изменилась, весь разговор сводила к мужу, которого хотят увести от неё все женщины. Я перестала слушать, только кивала на её бесконечные жалобы – как ей трудно жить.

Эта женщина сумела женить на себе такого умного и красивого мужчину и обеспечить жильем (да каким!) себя и сына и ещё плачется, что все женщины плохие. А ведь на твоём месте могла быть другая, но по житейским обстоятельствам осталась ты, которая, по мнению многих, совсем не подходила ему в жены.