Соло

–Куда ты?

Девушка подняла на мужа глаза, и он впервые так отчётливо увидел их – два голубых озера, обрамлённых длинными ресницами, с крупными каплями слёз. Алан забыл отвести взгляд и так и стоял, обомлев от ужаса, и лишь протянул руку к ней навстречу. Когда-то он уже видел такую картину: несколько фигур в освещённом коридоре, потрёпанный чемодан и глаза, полные слёз, которые заметили Алана – маленького мальчика, подсматривающего из-за двери. Тогда в нём и появилось то пронзительное чувство, которое теперь мужчина в себе люто ненавидел. Страх. Он снова испугался, что потеряет.

Лиззи резко развернулась, обдав мужа цветочным ароматом, и дрожащими пальцами ввела нужную комбинацию цифр на щитке сигнализации. Лампочка на панели потухла, и дверной замок щёлкнул. И это был самый громкий звук во Вселенной.

–Куда… ты собралась?

Лиз, не оборачиваясь, замерла на пороге, взвешивая слова, смакуя напавшую тревогу. Она не объяснила себе, что собирается делать, и теперь не находила, что ответить.

–Я спросил тебя, куда ты, Лиз, – мужской голос становился всё строже, меняясь неосознанно, неосторожно по воле давно забытых воспоминаний. – Остановись!

И только когда Лиз испуганно вскинула глаза, Алан осознал, что стоит к ней вплотную и держит тонкое женское запястье, со всей силой продолжая усиливать хват. Она сжала губы от боли, и они стали ещё бледнее, и попыталась разомкнуть сильные пальцы мужа. В нём никогда до этого не было столько жестокости, и Алан на миг испугался. Только давно известно, что два одинаковых по силе страха не могут существовать одновременно. Он испугался своей злости и боялся потерять Лиз.

–Это мой брат, Алан, в Суде был мой брат, понимаешь?! – звуки вырывались у неё из груди с глухим хрипом.

–Что за вздор ты несёшь! Ты говорила мне, что он погиб, забыла?! Ушёл из дома и не вернулся!

–Мне нужно в Город, Алан! Я знаю…, – её лицо было красным от обжигающей боли в области запястья, -…знаю, что мы договорились, но… Он жив! Мама сказала, что это он был в Суде! Мой брат! Я не могу остаться здесь…

–Нееет, – он в отчаянии замотал головой и смотрел перед собой широко открытыми глазами, как ребёнок. – Ты обещала! Ты обещала мне… Останься!

Телефон в столовой снова издал громкий сигнал.

–Это же мой брат, – хватая воздух ртом, испуганно вымолвила Лиз.

–Я знаю, что они задумали. Они хотят, чтобы ты уехала от меня. Я ведь никогда им не нравился. Я знаю… Ты уедешь, ты оставишь меня, а я этого не хочу!

–Да нет же! – она резко выдернула руку. – Я лишь увижусь с Лео и сразу вернусь!

–Город опасен… Он опасен для такой, как ты!

Когда она нажала на дверную ручку, темнота напала на Алана.

Он потянул её за свободный рукав плаща, и девушка, споткнувшись о чемодан, упала. Удар пришёлся куда-то в область живота и был таким слабым, что Лиз даже не успела испугаться. Она попыталась подняться на ноги, но мужчина уже схватил её за руку и принялся тянуть, пытаясь оттащить подальше от открытой двери. Алан не объяснялся с собой, не рассчитывал силу, лишь повиновался страху. Однажды такая же темнота забрала его мать.

–Алан, прекрати! – он слышал это сквозь пелену злости и отчаяния.

Тело Лиз поддавалось вывороченной изнутри мужской силе, и она прижала колени к груди, чтобы защититься от его неловких движений. Худые мужские руки мелькали на фоне светлых стен, он то принимался тащить её, то со злостью отталкивал. Лиз никогда не думала, что в нём может быть столько силы, а Алан просто не мог понять, когда стоит прекратить. В его воспоминаниях мужчина делал это гораздо дольше, использовал ноги, кулаки и продолжал, пока женский голос не умолк в тишине дома. В голове назойливо звучал сигнал, который доносился из гостиной, и этот звук порабощал страхом ещё больше. Повинуясь, он был готов идти до конца, но вдруг, истратив всю силу, замер.

Алан не мог понять, сколько времени прошло. Мышцы поразила внезапная слабость, и он резко опустился на холодный пол рядом с Лиззи. Девушка лежала на полу возле тумбочки, которая была опрокинута и одним углом давила прямо на её оголённый живот. Алану никогда не нравилась эта громоздкая коробка в коридоре, о которую он всё время спотыкался, но Лиз называла это «отличным дизайнерским решением».

Мужчину поразило, какой неловкой была поза жены, и он трясущимися руками попытался отодвинуть тумбочку, чтобы хоть как-то исправить ситуацию. Его слабая рука разрезала пустоту – он никак не мог дотянуться до Лиз, неправильно оценивая расстояние сквозь пелену беспомощных слёз. В голове всплывали картины из какой-то далёкой Вселенной, где он ребёнок, а из груди вырываются крики о помощи и тонут в пустоте.

Телефон умолк, и в доме возникла оглушительная тишина, которая обволакивала обмякшее мужское тело. И лишь сухими губами Алан шептал «Помогите», отправляя свои слова в открытую дверь бесстрашному океану.

–Океан всё понимает и всё прощает, – часто повторяла Лиз.

«Поймёт ли?», – думал он.

Холод, тело девушки, которое лежит рядом с ним, тишина и вакуум слёз. «Помоги». Алан впервые так долго смотрел на Лиз, изучал изгибы тела и отблески света в нём, и всё это казалось таким неправильным и не принадлежащим ему. Злость давно отступила вместе со страхом, а гнев сменился усталостью, и он отчаянно пытался отказаться от напавших на него чувств.

Нужно было что-то делать, как-то помочь, всё разрешить, рассмотреть произошедшее с высоты своего образования, но он не мог. Хотелось просто закрыть глаза, и он облокотился о прохладную стену коридора и забылся. Однажды это помогло.

15.

Алан очнулся от неприятного запаха, громких шагов и холодного ветра, который колол его болезненное тело. Воздух проникал сквозь открытую дверь, и он уставился невидящим взглядом на тонкую полоску света на полу. Шея онемела от неудобной позы, в которой мужчина, видимо, провёл всю ночь, а мышцы горели как после интенсивной физической нагрузки. Каждое движение давалось с болью и с ничтожными воспоминаниями о прошедшей ночи.

Алан закрыл глаза, надеясь, что ещё спит, но уже был уверен, что то, что он помнит, – правда. Тот мужчина, избивший ночью жену, – это он. Алан Джонс. Внутри было пусто: ни страха, ни жестокости, ни любви, ничего, в чём бы он сейчас мог узнать себя. Его лицо так же ничего не выражало, он лишь уставился прямо перед собой и выглядел глуповато, рассеянно и жалко. Первой мыслью, которая посетила его, была мысль о телефоне, и он тот час же с отвращением поморщился, будто почувствовав зловоние. Это было так на него похоже, что стало противно.

Конец ознакомительного фрагмента.