Солженицын. Прощание с мифом

Когда книга появилась в печати, Л. З. Копелев направил в редакцию эмигрантского журнала «Посева» возмущенное письмо, в котором обвинил Т. Ржезача в грубом искажении сообщенных ему сведений (18).

В том же 1978 г. в ГДР вышел в свет двухтомный роман «Der Gaukler», что означает «Фокусник», «Площадный шут». Автором романа был уже упоминавшийся Генри Тюрк, а главным героем — А. И. Солженицын (19).

Характеризуя этот роман, Александр Исаевич пишет: «КГБ вовсе убрано… зато вся моя жизнь с 1964 г. и литературная судьба пронизаны направляющей рукой ЦРУ: именно оно решило сделать из новомировского автора международную звезду, внушило мне писать „Архипелаг“ и дало план его… А когда я послушно стал писать — то агентша ЦРУ в Москве еще редактирует и меняет мои рукописи перед тем, как отсылать их на Запад. Она же диктует мне, какие надо делать заявления для печати — и я их охотно делаю. ЦРУ же советует мне произнести речь перед съездом писателей, а если не удастся — то написать письмо к съезду вот по таким тезисам…» и т. д. (20).

Кто инициировал написание романа, мы не знаем. Вероятнее всего, за Генри Тюрком, как и за Томашем Ржезачем, тоже стоял КГБ. Вскоре после этого в 1979 г. в СССР увидела свет рассчитанная на массового читателя книга Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР», в которой известный американист тоже характеризовал А. И. Солженицына как агента западных, прежде всего американских спецслужб. Показательно, что при этом он демонстрировал незнакомство ни с воспоминаниями Н. А. Решетовской, ни с книгой Т. Ржезача, ни с публикацией Ф. Арнау (21).

В литературе можно встретить мнение, что «после 1978 г.» произошел «отказ Солженицына и его стороннников от сотрудничества с правозащитным движением» в СССР (22). С этим мнение трудно согласиться полностью, так как продолжавший действовать в Советском Союзе РОФ поддерживал самые разнообразные течения внутри диссидентского движения, в том числе и правозащитное.

Но нельзя не обратить внимание на то, что с середины 70-х годов Александр Исаевич отказывается сотрудничать с «Континентом», а затем вступает в конфронтацию с некоторыми эмигрантскими кружками, в частности с тем из них, который сложился вокруг редакции начавшего выходить в 1978 г. в Париже под редакцией А. Д. Синявского и его жены М. В. Розановой нового журнала «Синтаксис». Среди непримиримых оппонетов А. И. Солженицына оказался Е. Г. Эткинд, который был близок к «Синтаксису» и являлся заместителем главного редактора нью-йоркского журнала «Время и мы».

Таким образом, если появление «фальшивых документов» в 1976 г. совпадает по времени с бегством А. И. Солженицын из Цюриха и его уединиемся в Вермонте, то с последовавшими после этого публикациями Ф. Арнау, Т. Ржезача и Г. Тюрка совпадает постепенное нарастание конфронтации писателя с эмигрантскими кругами.

По второму кругу

Свое 60-летие А. И. Солженицын встретил в вермонтском уединении.

К этому дню он сам сделал себе подарок — начал публикацию в издательстве «ИМКА-Пресс» нового Собрания своих сочинений, два первых тома которого составил второй вариант романа «В круге первом» («Круг-96») (1), третий — рассказы (2).

«Круг-96» существенно отличался от «Круга-87». Если в первом варианте в центре романа находилась история с передачей за границу секрета нового лекарства, позволявшего спасать жизни людей не одной страны, а всей планеты, то в основе новой редакции романа лежала история с разоблачением советского дипломата Иннокентия Володина, который пытался предотвратить получение советскими разведчиками секрета производства американской атомной бомбы. В свое время А. И. Солженицын не только осуждал данный поступок, но и, как мы знаем, принимал участие в разоблачении предателя. В данном случае позиция автора была совершенно иной: дипломат изображался как герой, не желающий укрепления советской тоталитарной системы.

Этим самым автор поднимал очень важную проблему. Можно ли ставить знак равенства между Родиной и политическим режимом? И означает ли борьба с существующим в твоей стране политическим режимом борьбу с Родиной. Иначе говоря, что мы в имеем в лице Иннокентия Володина предателя или гражданина?

Борьба с существующим политическим режимом может быть высшим проявлением гражданственности и патриотизма. Но не всегда. Она оправдана только в том случае, если способна привести к утверждению более разумного и справедливого режима. Если же борьба с одним антинародным режимом расчищает дорогу для другого, подобного же режима, участие в ней — это по меньшей мере глупость. Если смена режима несет народу лишь новый беды и страдания, такая борьба заслуживает осуждения.

Как же с этой точки зрения следует подходить к данному роману? Прежде всего нельзя забывать, что получив в свои руки ядерное оружие, США с самого же начала использовали его варварским образом. Вспомним Нагасаки и Хиросиму. Уже осенью 1945 г. они начали разрабатывать планы третьей мировой войны с использованием этого оружия, направленного против советского народа (3). Таким образом, независимо от того, как оценивать советскую тоталитарную систему, приходится констатировать, что если бы американской разведке удалось не допустить утечки информации и задержать создание советской ядерной бомбы, то сейчас не было бы ни нашей страны, ни самого нобелевского лауреата.

О том, что цель противостояния между США и СССР не имела никакого отношения к облагодетельствованию совесткого народа свидетельствуют события последних лет. Тоталитарная система в нашей стране рухнула. И что же мы видим? Спад производства, разрушающуюся культуру, разгул преступности, полное крушение нравов, криминальное обогащение одних (очень немногих) и обнищание других (подавляющего большинства).

С учетом этого приходится констатировать, что изображая Иннокентия Володина героем и призывая читателей своего романа следовать его примеру, А. И. Солженицын тем самым пытался героизировать образ предателя. Страна действительно нуждалась в борцах с тоталирарной системой, но в борцах за другие цели и другие идеалы.

Оказавшись в эмиграции, А. И. Солженицын не только издал новый вариант «Круга», но и перелицевал «Архипелаг». Именно 1979 г. датировано дополнение к послесловию «И еще через десять лет»: «Ныне в изгнании все же выпала мне спокойная доработка этой книги, хоть и после того, как прочел ее мир. Еще новых два десятка свидетелей из бывших зэков исправили или дополнили меня. Тут, на Западе, я имел несравненные с прежним возможности использовать печатную литературу, новые иллюстрации» (4).

«За границей, — пишет А. И. Солженицын, — продолжался поток писем и личных свидетельств, и это, вместе с некоторыми печатными материалами, известными на Западе, побудило автора местами к добавлениям и доработке. Окончательная редакция книги была предложена читателю в 5–7 томах Собрания сочинений А. Солженицына» (5), которые вышли к 14 января 1980 г. (6).

Знакомство со вторым изданием «Архипелага» показывает, что за время, прошедшее после выхода в свет первого издания, книга действительно подверглась правке. Как явствует из датируемых примечаний, они были внесены на протяжении 1975–1980 гг. (7). Но произошло не только некоторое увеличение объема книги (8), самое главное — изменилась авторская философия.

Вот несколько примеров:

Делая историческое отступление, А. И. Солженицын писал в первом издании: «Уже семь столетий, зная азиатское рабство, Россия по большей части не знала голода» (9). Семь столетий — это с XIII в., т. е. с татаро-монгольского нашествия.

Во втором издании эти слова стали звучать несколько иначе: «Большую часть своей истории Россия не знала голода» (10). Выпало не только указание на «семь столетий», но и упоминание «азиатского рабства», существовавшего на протяжении этих «семи столетий».