Сомелье по вызову

– О, Карен! Как хорошо, что ты цела!

– Как он?

– Спит. Врачи не хотят давать ложных надежд, но я вижу, что он отошел от порога смерти.

Мисс Монтесорри повернулась к Джеку и сказала:

– Миссис Хавьер бывшая медсестра. И уже один раз вытащила своего мужа с того света.

Джек вежливо поздоровался с женщиной, аккуратно подав ей руку.

– Извините нас за всё произошедшее, – миссис Хавьер сжала ладонь молодого мужчины. – Головой я понимаю, что это зависит не от нас, но сердце всё равно кровью обливается, когда думаешь, что вы могли…

Женщина сжала губы, чтобы сдержать слёзы. Карен взяла её за руку, а затем обняла. Она служила опорой для этой женщины, как вчера опорой для неё самой был Джек.

Тут раздался тихий свист, похожий на смех. Все стоявшие бросили взгляды на кровать: мистер Хавьер, дышащий через трахеостому, с царапинами и ушибами на лице, накрытый тонким больничным одеялом, открыл глаза и смеялся. Его жена бросилась к нему, обняла и поцеловала. После чего, увидев, что тот тянет руку к горлу, сама вытащила трубки и заткнула отверстие пальцем.

Смех стал слышимым:

– Стоило мне уснуть, как к моей жене приставать начинают? А я думал, ты работаешь на меня, – Карен даже покраснела от такой шутки. Хавьер сделал глубокий вдох, как будто набираясь сил перед нырком. – Дорогая, не заставляй меня ревновать, я же сейчас ничего не могу сделать.

– Mi coraz'on 5 …

Жена второй рукой погладила щеку своему мужу. Взгляд мужчины сфокусировался на ней, а потом он перевёл его снова на Карен:

– Как мистер Сойер? – видимо Джека он не видел. Поэтому пришлось сделать шаг поближе, чтобы попасть в фокус:

5

Mi coraz'on (исп.) – моё сердце

– Я здесь, Мистер Хавьер.

Глаза человека в кровати слегка затуманились, а затем снова сфокусировались, но уже на приезжем.

– Отлично. Вы уже попробовали моё вино?

– Дорогой? – миссис Хавьер встревожилась.

– Нет, мы не успели, – Джек постарался ответить мягко. К сожалению, он подобное уже видел. Главное, чтобы это было лишь временным проявлением.

– Тогда отправляйтесь немедленно! Карен, проследи, чтобы Мария открыла все бочки в седьмом подвале. А после я жду подробного отчёта!

Эта тирада высосала все силы, и мужчина без сил откинулся на подушки. Миссис Хавьер хотела было что-то сказать, но Карен жестом показала, что всё хорошо. Молодые люди развернулись и уже почти покинули территорию за ширмой, как услышали тихую фразу:

– Иначе Ктулху придёт за всеми нами…

Джек обернулся посмотреть на мистера Хавьера, но вместо палаты увидел длинный тёмный коридор. По стенам текли тонкие струйки воды, а из мрачной глубины тянуло гнилью. Обернувшись обратно, он хотел спросить у Карен, что происходит, но впереди оказался тот же коридор, с теми же мокрыми стенами. И ни следа Карен или другого человека.

Джек хотел крикнуть, но рот почему-то не открывался. Запах гнили усиливался, наваливался, как лавина, со всех сторон. Становилось трудно дышать, и сломанные рёбра будто начали трещать под напором этой вони. Джек постарался сделать шаг, и это получилось. Под ногами хлюпнуло, тёмно-зелёная жижа с довольным урчанием всосала ногу.

За спиной раздались хлюпы. Будто по жиже шел кто-то ещё.

«Ктулху тебя подери! Что происходит?! Где я? Где все? Где больница?» К Джеку подкрадывалась паника, начинала душить наравне с вонью. Сделав ещё шаг в сторону, как казалось, противоположную чужим шагам, мужчина увидел два огонька. Два круглых огонька, будто к нему приближалось два кольца с пламенем, через которые прыгают тигры в цирке. Будто отзываясь на мысль, за пламенем пришёл тихий рык: довольный, радостный, от которого кровь начала стыть в жилах.

Джек понял, что ему стало дико холодно – пространство туннеля начало резко покрываться изморозью: стены, жижа под ногами, сам Джек. И лишь огоньки продолжали гореть и приближаться, жадно чавкая болотной жижей под пока невидимыми ногами.

А затем он увидел ЭТО. Вместе с ЭТИМ пришла оглушающая вонь, и мистер Сойер, сомелье и дегустатор с невероятным талантом, потерял сознание.

Последнее, что мелькнуло в голове Джека перед наступлением темноты: «Да, Джим. Каберне нам никогда не нравилось».

Глава 5: От чего темнеет металл

Темнота баюкала Джека. Чёрные волны качали его, не давая возможности вынырнуть из потока. В темноте не было ничего: ни звука, ни запаха, ни касания, ни даже самого Джека. Только качающее ощущение, в котором хотелось раствориться, но не получалось.

Это длилось вечность. Ту самую, когда нет времени и опоры. Ту самую вечность, которой пугают и которую сулят. Вечность – это просто отсутствие часов на стене, неумение распознать время.

Но даже вечность заканчивается.

Волны сменили свой ритм. Из плавного ровного движения они превратились в дёрганые, резкие, болезненные. Сквозь плотный занавес стали просачиваться запахи, звуки, ощущения.

Запахи были знакомые и приятные: аромат одеколона, женских духов, дорогой крем для кожи. Вокруг этого танцевал запах чуть кислого вина, с ноткой мускуса. И как легкая полироль, всё это покрывал запах старого дерева, пыли и влаги.

Звуки были менее приятными: громче всего стоны, будто кому-то плохо на соседнем этаже. Затем какие-то крики, но будто с улицы за плотно закрытым окном. И барабанная дробь, ускоряющая свой темп и увеличивающая громкость.

Самыми неприятными были ощущения: давило грудь; какие-то тонкие щипцы вонзались в руки и плечи, трясли и стучали. И в лицо в такт обезумевшим волнам впивались острые осколки стекла.

Стекла от разбитого бокала.

Всё встало на свои места: и запахи, и тонкие пальцы Карен, стремящиеся привести Джека в чувство, и топот бегущих к ним спецов винодельни. А стоны, судя по всему, принадлежали самому Джеку. Открытие глаз стало событием покруче, чем презентация МакДональдса в захудалой стране. Сразу посыпались вопросы из серии «Ты меня слышишь?», «Как ты?», «Ответь!».

Разве непонятно, что это нереально сложно…

Но всё-таки, собравшись с силами, Джек просипел:

– Я жив, – и подумав мгновение, добавил. – Воды!

Подбежавшая в этот момент Мария Хуарес протянула стакан, в который как раз налила воды из кувшина. Дрожащие пальцы аккуратно взяли стакан, но, если бы не тонкие пальцы Карен, нежно обхватившие дно посуды, лежать бы ему рядом с осколками от бокала.

Это было их первое касание с тех пор, как Джек дружески обнял Карен рядом с больницей. И в этот раз ощущения были совершенно другими…