Сомнительная полночь (сборник)

Эвери сделал глубокий вдох, как бы набирая силы, и, подняв томагавк, двинулся к женщине. Он легко мог убить ее. Она была так занята своим делом, что даже не услышала, как он подошел.

Он легко мог убить ее. Он уже готов был обрушить на нее томагавк, как в его мозгу вспыхнуло воспоминание об Элетри. Он словно наяву увидел ее когда-то великолепное тело. Увидел его разбитым, изуродованным смертью.

Эвери не мог убить.

Вместо этого он прыгнул на женщину, повалил на землю и оглушил. Затем ударил по шее ребром ладони.

Ударом томагавка Эвери разбил арбалет. Он даже не повернулся посмотреть, что происходит с женщиной. Она лежала на земле и хрипела. Какое-то время она не сможет ему повредить.

Эвери поднялся, взглянул на скалу и увидел, как Барбара и Том увертываются от пламени, в то же время пытаются помешать одному из золотых людей, который решил обойти скалу и вскарабкаться на нее с другой стороны.

Это зрелище, как удар бича, подействовало на его усталое тело. Эвери поднял томагавк и, издав страшный крик, похожий на рычание, бросился на ближайшего врага.

Тот с удивлением повернулся к нему. Его реакция была мгновенной. Он отбросил камень и поднял с земли два дротика.

Эвери был от него на расстоянии пятнадцати ярдов и быстро приближался. Мужчина метнул дротик, Эвери бросил томагавк. Дротик пролетел мимо. Томагавк тоже.

Эвери выхватил нож и продолжал бежать вперед. Его противник поднял второй дротик; по выражению его лица Эвери понял, что на этот раз он не промахнется!

Но вдруг выражение торжества на его лице сменилось удивлением. Человек неуверенно покачнулся, словно Эвери вонзил свой охотничий нож ему под ребро. Дротик выпал из его руки.

Человек повалился вперед, едва не упав на Эвери. И только тут Эвери увидел другой томагавк — любимый томагавк Тома, торчащий у него между лопаток.

Эвери в изумлении огляделся. Казалось, на мгновенье все остановилось. Все застыло, словно на фотографии. Неподалеку полуоглушенная женщина пыталась встать. Барбара во весь рост стояла на скале, держа в руке стойку от палатки. Том, словно куча старой одежды, лежал у подножия скалы. Мэри, наклонившись вниз, смотрела на Тома. Оставшийся в живых враг отступил на несколько шагов. Лицо его выражало растерянность и недоумение. Казалось, он не верит своим глазам.

Затем все снова пришло в движение. Мужчина со всех ног бежал к лежащей на песке женщине — ее стоны тонули в крике Мэри и в неистовой ругани Тома. Барбара размахивала стойкой, и только человек, лежащий у ног Эвери, был неподвижен — смерть настигла его.

Эвери пошел к Тому. Но Том, несмотря на падение с высоты в десять футов и раненое плечо, уже поднялся.

— Видел, каков удар? — крикнул он.

— Ради Бога, Том! Ты цел?

— Хрен с ним! Конечно, нет. У меня в плече такая дыра, что можно вставить сигару. Поплачем потом… Видал? Я всадил его этому ублюдку точно между лопаток. Хоть я и свалился при этом за борт, но дело стоило того.

Он попытался ступить на левую ногу, но вдруг со стоном повалился на землю.

— Да, хреново… Посмотри на них, Ричард. Посмотри на высшую расу.

Мэри и Барбара что-то кричали им сверху, но Том, казалось, не слышал.

Эвери посмотрел в направлении его взгляда. Золотые люди — их осталось теперь только двое — были полностью побеждены. ‘Они, хромая, шли по берегу — мужчина поддерживал женщину, — стараясь идти как можно быстрее, видимо опасаясь погони и стремясь укрыться среди деревьев.

Эвери вздохнул:

— Как, по-твоему, может быть, нам…

— Не надо, — великодушно сказал Том. — Пусть уходят. Я думаю, с ними теперь хлопот не будет… Вряд ли они еще вернутся. Мы с них сбили спесь… И знаешь что, Ричард, — он пошевелил ногой и вздрогнул от боли, — по-моему, это становится похоже на игру.

ГЛАВА 26

Не было ничего, кроме тьмы.

Ничего, кроме тьмы и беспредельного, внушающего благоговейный ужас великолепия звезд.

Он двигался к какому-то солнцу. Это солнце давало жизнь планетам. Он увидел одну из планет — белую и голубую от облаков, зеленую от океанов, желтую и бурую от островов.

— Это дом, — прозвучал голос. — Это сад. Это мир, где ты будешь жить, взрослеть и учиться. Это мир, где ты узнаешь достаточно, но не слишком много. Это жизнь. И все это — твое.

Этот нежный голос пришел сквозь бесконечные тоннели вечности, отдаваясь эхом от их стен. Он грохотал, словно гром, и этот гром потрясал его дремлющее сознание.

Кристина плыла к нему сквозь звезды. И звезды превращались в золотые и коричневые листья английской осени.

Кристина шептала:

— Где бы ты ни был, что бы ты ни делал, мой милый, я с тобой. Ты создал из нашей любви нечто новое. Ты сделал ее яркой, сияющей. Ты освободил ее. Теперь она — твоя любовь. Владей ею, владей нами обоими.

Он хотел было ответить, но не мог вымолвить ни слова. Кристина, далекая и прекрасная, мягко растаяла в темной бездонной пропасти, словно снежинка, словно гаснущая звезда…

Эвери проснулся, открыл глаза и в полутьме палатки посмотрел на Барбару, спокойно спящую рядом с ним.

Милая Барбара, подумал он, чудесная, живая, родная Барбара. Не Кристина. Она значила для него не больше, чем Кристина, но и не меньше. Странно, она ничуть не похожа на Кристину. Просто он не может жить без нее. Женщина…

Эвери коснулся ее лица. Он провел пальцем по ее щеке и ощутил восхитительное тепло живой плоти. Он понял, что хочет смотреть и смотреть на нее, словно увидел впервые.

Эвери вспомнил золотых людей и Элетри. Вспомнил сражение и смерть одного из врагов, которого ему потом пришлось похоронить. Его и Барбару обогатили страдания, пережитые вместе, и глубоко спрятанная печаль, которую каждый из них должен пережить в одиночку.

Эвери осторожно сел, стараясь не потревожить любимую. Она должна хорошенько отдохнуть, ей пришлось много — слишком много — пережить, а ведь в глубине ее тела, словно скрытый плод, растет крошечное чудо.

Он сел, с наслаждением вдохнул утренний воздух, и сквозь открытый полог палатки увидел предрассветный мир во всем его великолепии. Вокруг не было никаких признаков вчерашнего побоища. Остатки обгоревших палаток они уже убрали. Все выглядело так, словно никакого сражения никогда и не было… Эвери встал, оделся и вышел наружу.